Россия и Азербайджан традиционно являются надежными партнерами на пространстве СНГ. В августе президент России Владимир Путин посетил Баку с государственным визитом, а в конце декабря лидеры смогут увидеться на неформальном саммите СНГ в Санкт-Петербурге. О сотрудничестве двух государств и о ценности русского языка, о вероятности войны НАТО с Россией и неоколониализме Франции, политике администрации Байдена и инвестициях в Карабах, а также о многом другом в интервью журналисту Дмитрию Киселеву для ВГТРК и РИА Новости рассказал президент Азербайджана Ильхам Алиев.
— Господин президент, сердечная благодарность за ваше согласие дать интервью российской компании ВГТРК и агентству РИА Новости. В 2022 году, буквально за несколько дней до начала специальной военной операции, буквально за несколько часов вы в Москве подписали с президентом России Владимиром Путиным Декларацию о союзническом взаимодействии. С тех пор мир радикально изменился. Что значит союзничество Азербайджана и России сейчас?
— Да, вы совершенно правы. Декларация о союзническом взаимодействии была подписана 22 февраля 2022 года. И, как вы правильно отметили, ситуация в нашем регионе и в мире в целом претерпела значительные изменения, но это не сказалось на характере и форме сотрудничества между Россией и Азербайджаном. Я считаю, что подписание такой декларации — демонстрация того большого пути, который мы прошли вместе на протяжении более чем 30 лет, активно работая, наращивая потенциал сотрудничества и в торгово-экономической сфере, и в политической сфере и проверяя друг друга в различных сложных ситуациях. Поэтому я считаю, что сам факт подписания такой декларации — это важнейший политический шаг, как со стороны России, так и со стороны Азербайджана. Это высшая форма взаимодействия и сотрудничества. Особенно, если учесть, что мы страны-соседи (мы соседи и на Кавказе, и в регионе Каспия), и во многом внешнеполитические приоритеты наших стран совпадают, то, конечно же, подписание такого документа — это историческое событие. Ну, и, конечно же, мы как союзники сразу же начали активно работать по различным направлениям, даже тем, которые находились в какой-то тени нашего двустороннего формата.
За те годы, которые прошли с момента подписания декларации, совершился очень знаковый и также исторический визит президента России Владимира Владимировича Путина в Азербайджан. Он бывал у нас много раз, но этот визит особый. Это государственный визит, впервые был осуществлен летом этого года, в рамках которого мы не только подтвердили союзнический характер наших отношений, но и наметили пути развития двустороннего взаимодействия.
Сегодня Россия и Азербайджан — это два надежных партнера. И, думаю, что сомнений в этом ни в Азербайджане, ни в России нет. Как я уже сказал, в трудные времена для наших стран мы всегда демонстрировали понимание ситуации и вели себя по-дружески. Уверен, что так будет и впредь.
Мы, конечно же, продолжаем активно находить новые сферы для торгово-экономического взаимодействия. Товарооборот растет. Может быть, не так быстро, как хотелось бы, но тем не менее динамика существует. Также мы выходим на доковидный уровень по посещениям россиянами Азербайджана, что также свидетельствует о том, что атмосфера — и политическая, и чисто человеческая — максимально позитивная, потому что эти поездки и взаимные визиты осуществляются в те направления, где люди чувствуют себя комфортно. И мы видим значительный рост взаимных визитов за последние два-три года. Ну и главным свидетельством этого является увеличение количества рейсов между нашими странами. Я думаю, сейчас их минимум в два раза больше, чем в советские годы.
Так что мы рады тому, как развиваются наши отношения, дорожим ими. И уверен, что и в следующем году эта позитивная динамика будет сохранена.
— Тем не менее для России сейчас время военное. В НАТО заявляют, что блок должен быть готов к войне с Россией в ближайшие пять-семь лет. Для этого идет практическая подготовка, изменена система мобилизации, и об этом говорил Андрей Белоусов на расширенной коллегии Министерства обороны России в понедельник — о том, что за десять дней у границ России должно быть 100 тысяч солдат натовских, за 30 дней — 300 тысяч и за 180 дней — 800 тысяч. В 2026 году НАТО планирует разместить в Германии ракеты средней дальности, несмотря на предупреждение Путина о том, что Россия не будет этого делать, если это не будет делать НАТО. Министр обороны России Андрей Белоусов на расширенной коллегии Министерства обороны в присутствии президента в понедельник заявил, что Россия должна быть готова к войне с НАТО в ближайшее десятилетие. Что это будет означать для союзнических отношений Азербайджана и России?
— Ну я все-таки хочу выразить надежду, что до такого явного противостояния между НАТО и Россией дело не дойдет. Во-первых, потому что все понимают катастрофические последствия этого для всего мира, для всех стран и, конечно же, для тех стран, которые граничат с регионом. Во-вторых, все-таки надеюсь, что смена администрации в Соединенных Штатах будет также и сменой внешнеполитических ориентиров. Надеяться на это позволяет опыт президентства господина Трампа в первый период, а также те заявления, которые были сделаны им и членами его команды в период предвыборной кампании и после нее. Поэтому представить такой сценарий, что НАТО и Россия сойдутся в горячей войне, это все равно что представить мировой апокалипсис. То есть понятно, что победителей в этой войне не будет и ни одна страна, даже расположенная далеко от, скажем, региона НАТО или же территории России, не будет чувствовать себя в безопасности. Я думаю, что хватит политической мудрости и в Вашингтоне, и в Москве, а также и в других столицах для того, чтобы такой кошмарный сценарий не реализовался. Что касается обязательств Азербайджана, то мы ко всем нашим обязательствам относимся максимально ответственно и так же будем делать впредь. Думаю, что Азербайджан может также внести свой вклад в дело — немножко слово подзабытое — разрядки.
— "Détente" — раньше было — английское.
— Да-да, дело разрядки. И думаю, что это слово сейчас востребовано в международном лексиконе. И надеюсь, что оно будет использовано.
В силу особенностей внешней политики Азербайджана, в силу того, что и на Западе, и на Востоке Азербайджан воспринимается как абсолютно самостоятельный игрок, который осуществляет самостоятельную внешнюю политику, и в силу того, что это единственная страна, которая является союзником России и одновременно союзником Турции, члена НАТО. Второй такой страны в мире нет. Поэтому если идти дальше в логической цепи по нашим обязательствам, у нас союзнические обязательства диверсифицированы. И мы, естественно, будем исходить из реальной ситуации "на земле". И опять же хочу сказать, что, может быть, на каком-то этапе усилия Азербайджана будут востребованы. Здесь проходила серия встреч на уровне начальника Генштаба российской армии и начальника военного комитета НАТО. Также военное руководство Соединенных Штатов и России встречались в Баку. Ведь это было выбрано неслучайно. Не так-то много стран, которым доверяют и на Западе, и в России, и на Востоке. И не так-то много стран, которые не ангажированы формальным или неформальным членством в военно-политических структурах. Поэтому мы готовы в случае, если будет такая потребность, внести свой вклад в дело разрядки напряженности.
— В России эту войну воспринимают не как войну с Украиной, а как цивилизационную битву с Западом на территории Украины за новую конструкцию мира, поскольку любой мир — это результат войны. Азербайджану это очень хорошо известно. Вы говорите о союзнических отношениях с Турцией. Нужна ли турецкая военная база в Азербайджане?
— Если коротко — не нужна. Если чуть-чуть расширить мой ответ с учетом того, что время от времени такая информация появляется в определенных медиа, то я должен сказать, что потребности в этом нет.
Азербайджан осуществляет военное сотрудничество с Турцией с 1992 года — с момента восстановления независимости. Тогда и началось это военное сотрудничество, которое продолжается и по сей день. Конечно, формы меняются в зависимости от необходимости, но должен сказать, что за эти более чем тридцать лет Турция и ее военные структуры сыграли большую роль в модернизации азербайджанской армии и приведении ее к высоким стандартам по боеспособности, планированию операций, анализу ситуации, потенциалу военной разведки. Мы очень благодарны нашим турецким друзьям за такое содействие.
В декларации о союзничестве между Турцией и Азербайджаном, которая была подписана за год до декларации между Азербайджаном и Россией, есть пункт, который предполагает взаимную военную помощь в случае угрозы и в случае агрессии. То есть это обязательство и Азербайджана, и Турции прийти на помощь в случае, если та или другая страна столкнется с внешней угрозой, внешней агрессией. Поэтому этот пункт декларации, по существу, делает абсолютно ненужным создание постоянных военных инфраструктур на той или иной территории.
Возвращаясь к информационным вбросам, хотел бы сказать, что сегодня практически невозможно скрыть ни одну военную базу ни в одной точке мира. Поэтому эти информационные вбросы носят характер политических спекуляций. Мы с Турцией ежегодно проводим более десяти совместных учений — половина в Азербайджане, половина в Турции. По существу, добились высокой степени операбельности военных операций. Конечно же, это важный фактор стабильности на Кавказе, потому что сегодняшний мир и то, как развиваются события, еще раз доказывают, что мир кардинально изменился. И те реалии, которые были созданы, и те правила игры, которые были определены по итогам Второй мировой войны, сегодня уже не функционируют.
Даже глобальные акторы это не скрывают. Вновь выходит на авансцену политических устремлений фактор силы. Те страны, которые это поняли раньше, чем позже, как раз таки сегодня и могут чувствовать себя в большей безопасности. Хотя в сегодняшнем мире, наверное, ни одна страна не может себя чувствовать в полной безопасности.
— Планирует ли Азербайджан и дальше покупать российское оружие? В каких объемах?
— Да, планирует. Но должен сказать, что последние как минимум три года новых контрактов на закупку российского оружия подписано не было. Причиной тому является то, что российский оборонпром, скажем так, работает на внутреннего потребителя. Насколько мне известно, Россия временно отошла от международного рынка вооружений по понятным причинам. Даже некоторые контракты, которые были подписаны четыре года назад по просьбе России, срок их реализации был отодвинут. Мы на это пошли, понимая ситуацию, в результате которой эти контракты не могут быть реализованы.
Но мы внимательно следим за новинками российского оборонпрома. У нас уже были новые заявки. Относительно недавно мы их отправили. И по мере того как российский оборонпром будет готов, мы, естественно, новые контракты будем включать. Так что этот процесс я рассматриваю как временно приостановленный по объективным причинам.
— Никол Пашинян заявил о точке невозврата в своих отношениях с ОДКБ, активизирует отношения с Францией. Что это означает для региональной безопасности и для Азербайджана?
— Это означает непосредственную угрозу, о которой мы неоднократно говорили и публично, и в моих переговорах с премьер-министром Армении, доводя до него нашу обеспокоенность. Эту же обеспокоенность мы доводили до правительства Франции, руководства Соединенных Штатов, которые во время администрации Байдена поменяли сбалансированный подход к странам Южного Кавказа и встали на путь односторонней поддержки Армении.
Масса примеров, которая говорит о том, что угрозы носят достаточно серьезный характер. То оружие, которое правительство Макрона поставляет Армении, — это наступательное смертоносное вооружение, которое представляет практическую угрозу для Азербайджана. С учетом того, что протяженность нашей границы с Арменией – более тысячи километров, и многие населенные пункты находятся вблизи границы, и в большую часть этих населенных пунктов возвращаются бывшие беженцы, мы, конечно же, не можем быть сторонними наблюдателями этого процесса.
Мы неоднократно доводили до Армении и ее покровителей в Госдепартаменте США, что это должно быть прекращено. Но, к сожалению, мы не были услышаны. Процесс вооружения Армении идет семимильными шагами. Мы отслеживаем по мере возможности все, что там происходит. С технической точки зрения, с учетом глубины армянской территории, это сделать сегодня не так-то сложно.
Франция, конечно, лидирует в этом вопросе. На втором месте идет Индия. Ну а на третьем США. Хотя Франция и Индия не скрывают, что поставляют смертоносное оружие Армении, даже как-то бравируют этим, наверное, в пику нам, США не признаются. Хотя мы отследили военно-транспортные самолеты, которые садились в армянских аэропортах и везли туда вооружение.
Мы, естественно, вынуждены предпринимать адекватные меры. Следующий наш военный бюджет в 2025 году будет рекордным — это порядка пяти миллиардов долларов. То есть мы вынуждены (увеличивать бюджет. — Прим. ред.). Как минимум 60% этой суммы мы бы не потратили, если бы таких угроз не было. Мы бы это направили на восстановление Карабаха, на социальные выплаты и так далее. Но мы вынуждены это делать и будем это делать.
Я считаю, что это пагубный путь. Во-первых, Армения гонку вооружений с нами не выдержит. Несмотря на то что большую часть вооружений с Запада они получают бесплатно либо в кредит, который, естественно, потом будет списан. Но даже в этом случае они гонку вооружений с нами не выдержат.
Результаты Второй Карабахской войны и антитеррористической операции сентября 2023 года не должны быть ими забыты. Также они должны понимать, что, несмотря на максимальную поддержку режима Макрона, а также Госдепартамента США здесь, "на земле", если они задумают очередную провокацию против нас, им никто не поможет. Ну как им помог Макрон в 2020 году или в 2023 году? Поддержал. За ручку, наверное, я не знаю, еще за какое место. Вот и все. На что он способен? Мы это прекрасно знаем.
Так что мы доводим и будем продолжать доводить и в рамках переговорного процесса, и в рамках комиссии по делимитации, которая работает между Арменией и Азербайджаном, и армянским спонсорам, условным соросовцам в Вашингтоне, что это нужно прекратить. Ну а если это будет продолжаться, то чтобы потом никаких претензий к нам не было.
— Но ведь одно время казалось, что вот-вот мирный договор. Почему же он не заключается?
— Да, эти два процесса как-то почему-то на Западе разведены. Хотя мы считаем, что эти два процесса должны быть интегрированы. Мирный договор и одновременное вооружение Армении против нас — это два несопоставимых курса. Ведь по мирному договору мы на самом деле сделали большой прогресс. Из 17 статей этого документа 15 согласовано, осталось две. И во время моей последней встречи с премьер-министром Армении в Казани, ну то, что я услышал и почувствовал, было то, что эти две статьи не согласованы, но могут быть также Арменией приняты, я имею в виду наши условия.
— Это какие статьи, если уточнить?
— Одна из них касается воздержания от международных исков друг к другу. Потому что, думаю, что это взаимно приемлемая статья. Мы недавно завершили анализ нанесенного ущерба. Причем детальный анализ. Мы потратили четыре года на это. И он документально зафиксирован. Это порядка более 150 миллиардов долларов — ущерб, который был нанесен за годы оккупации. Поэтому воздержание от взаимных исков, думаю, что это было бы взаимно приемлемо.
А другая статья касается неразмещения представителей других стран на нашей границе. Почему это важно для нас? Потому что под видом так называемых европейских наблюдателей на границе с нами, с армянской стороны, создана инфраструктура НАТО. Ведь вопрос отправки этих наблюдателей был согласован с нами. В октябре 2022 года. На четырехсторонней встрече между Пашиняном, президентом Европейского совета Шарлем Мишелем, президентом Франции и мной. Тогда Франция еще не была нами исключена из процесса нормализации. И было договорено, что на два месяца ограниченный контингент представителей Евросоюза…
— Именно наблюдателей?
— Именно наблюдателей. На два месяца 40 человек будут размещены. После этого эта миссия была продлена без согласования с нами. И аргументация была: ну а зачем с вами согласовывать, это же миссия на территории Армении. Ну а наша аргументация была: зачем вы с нами согласовывали, когда мы договаривались? Так же нельзя.
И потом количество было увеличено до более чем 200 человек. Ну и более того, эта миссия плавно превратилась в миссию НАТО, поскольку туда подключились представители Канады. Так что вот это вторая статья, по которой мы должны прийти к согласию.
Ну и еще два момента, которые армянская сторона должна сделать. Первое — это изменить свою конституцию. Потому что в конституции (Армении. — Прим. ред.) существует ссылка на декларацию независимости, которая, в свою очередь, содержит территориальные претензии к Азербайджану. Где объявляется бывшая Нагорно-Карабахская автономная область частью Армении. Поэтому изменение конституции — это не наша прихоть, это просто объективные условия.
И второе наше условие — это ликвидация Минской группы ОБСЕ. Поскольку этот вопрос решается консенсусом, без согласия Армении это сделать формально невозможно. Хотя Минская группа ОБСЕ уже давно не функциональна, но формально она существует. И наш вопрос заключается в том, что если Армения признала Карабах частью Азербайджана, а минская группа была создана для решения карабахского вопроса, то зачем она нужна? Нежелание Армении ликвидировать (Минскую группу ОБСЕ. — Прим. ред.), вместе с нами обратиться в ОБСЕ по ликвидации Минской группы ОБСЕ, говорит о том, что планы реваншистов достаточно серьезны.
Вот в принципе и все. Если это все будет решено, никаких препятствий больше к подписанию мирного договора не будет. Что касается продолжающейся гонки вооружений, это, конечно, не может быть частью мирного договора, но это будет частью другого формата взаимодействия с Арменией. Мы будем и дальше стараться доводить до армянской стороны пагубность, в первую очередь для них самих, таких действий.
— Осталось ли в Карабахе хоть сколько-то армян? Что там сейчас?
— Где-то месяца два назад последняя информация была о том, что там проживает около 20 жителей армянской национальности. Еще до того, как мы провели антитеррористическую операцию — однодневную — в сентябре 2023 года, мы официально опубликовали план реинтеграции армян Карабаха в азербайджанское государство. Это было сделано публично, это вывешено в интернете, потому что многочисленные наши попытки установить контакт с представителями общественности, армянской общественности, не увенчались успехом. Они нас игнорировали, встречаться с нами не хотели, разговаривать с нами не хотели. И тогда с тем чтобы добраться до внимания тех, кто там проживает, мы это вывесили в интернет. И достаточно четко там все прописано, любой может посмотреть, начиная от образования, сохранения культурной среды, реинтеграции, пути реинтеграции — либо обращения на вид на жительство, либо обращения на получение гражданства, разрешения на работу. А если кто-то из них думал, что они после этого всего, что произошло, живут в какой-то непонятной Нагорно-Карабахской Республике, ну это их проблема. То есть как и любой другой человек. Ну вот из Азербайджана едет человек в Россию работать — он получает вид на жительство, разрешение на работу, регистрируется, потом он обращается за гражданством, вот эти процессы. И мы это предложили, но это все было отвергнуто. Ну и когда уже ситуация поменялась, те, кто там остался, их оказалось немного, где-то более 30 человек, часть потом уехала. Но те, кто остался, они по-прежнему получают социальную помощь от Азербайджана, от Министерства социального обеспечения. Их лечение, их обеспечение продуктами, их жизнь там полностью обеспечена. Поэтому вопрос вот в этом. Параллельно с этим община выходцев из Армении, которые были депортированы в конце 80-х — начале 90-х годов, порядка 300 тысяч азербайджанцев, она обратилась официально к руководству Армении с тем, чтобы и для них были бы созданы такие условия для возвращения, для реинтеграции.
— Уже в Армении?
— Уже в Армении. То, что они были депортированы оттуда в начале 90-х годов, не говорит о том, что у них нет прав вернуться. Мы до сих пор не получили ответа от руководства Армении, как они видят процесс реинтеграции азербайджанцев на их исторические земли. Думаю, что если эти два процесса будут идти параллельным курсом, то это создаст еще лучшую общественную атмосферу для мира. Потому что мир — это не только подпись под мирным договором, это еще общественный консенсус. А раны, которые мы, как говорится, получили за годы оккупации, еще не затянулись, несмотря на 30 лет. То есть это нужно время, а для этого нужен общественный фон, нужно общение, нужно говорить на человеческом языке. Вот примерно такая ситуация сейчас.
— Участвуют русские компании ведь в восстановлении Карабаха. Расскажите об этом.
— Да, недавно начался проект по строительству детского сада по поручению губернатора Астраханской области. Он недавно нас посещал и также посетил Губадлинский район, где этот объект социальной инфраструктуры строится. Так что мы очень благодарны за это внимание. Есть несколько компаний из России, которые участвуют в качестве поставщиков товаров и услуг для восстановления. Есть также и российские подрядчики, но не сказал бы, что их много. Я думаю, что их количество может быть больше, потому что масштабы восстановительных работ достаточно обширные. И это в первую очередь охватывает сейчас инфраструктурные проекты, дороги, железные дороги, туннели, мосты. То есть много российских компаний, которые имеют хороший опыт в этой сфере.
— Вы бы приветствовали?
— Да, безусловно. Мы бы это приветствовали и приветствуем. И в плане оказания помощи, как Астраханская область, и в плане просто участия в проектах. Есть инвестиционные проекты. Первый, кстати, инвестиционный проект, был осуществлен Татарстаном. Это сервисный центр КАМАЗ в Джебраильском районе, который был открыт руководителем Татарстана и мной. И, кстати, сегодня у меня еще будет встреча с руководителем Татарстана. Делегация Татарстана находится в Баку. То есть это был первый инвестиционный проект. То есть первый проект иностранных инвестиций был также российский. Так что мы и инвестиций ждем, и подрядчикам тоже будем рады.
— Очень приятно. Нужна ли Азербайджану атомная электростанция?
— Ну знаете, так сразу сказать "да" или "нет" трудно. Я чуть-чуть раскрою нашу энергетическую повестку, чтобы зрителям было ясно, где мы и что мы делаем. Доказанные запасы природного газа в Азербайджане — на уровне 2,6 триллиона кубометров. С учетом того что на протяжении 30 лет разрабатываемое нами нефтяное месторождение по запасам, по новым оценочным запасам с 500 миллионов тонн дошло до 1,5 миллиарда тонн, то же самое можно примерно сказать и о наших газовых и газоконденсатных месторождениях. То есть 2,6 триллиона — это оценочные запасы десятилетней давности. Понятно, что с таким объемом потенциала и с объемом экспорта в 25 миллиардов кубометров мы не нуждаемся в дополнительных источниках энергии. Плюс в Карабахе и в Восточном Зангезуре нами за последние три года уже осуществлены проекты по созданию малых ГЭС примерно на 300 мегаватт, и за два года это будет 500. Плюс мы активно развиваем солнечную и ветровую энергетику за счет иностранных инвестиций. Оценочные запасы Мирового банка по ветряной энергии только на Каспии — это 157 тысяч мегаватт. К 2030 году уже подписанные контракты, те, которые в работе, дадут нам шесть тысяч мегаватт. Вот это как бы часть ответа на вопрос, нужна ли нам АЭС. Теперь перейду к другой. И думаю, что это было бы интересно. Во-первых, с точки зрения еще одного сектора экономики.
— Это отрасль целая.
— Конечно. Это отрасль, это потенциал, это кадры, это совершенно новое, чего мы никогда не имели. Во-вторых, это все-таки та тенденция, которая существует в мире, и не хочется от нее отставать. Поэтому мною уже данное поручение изучить возможность опытных структур, мини-реакторов в научных целях с тем, чтобы посмотреть, что это нам может дать именно с этой точки зрения. Учитывая, что эта затея дорогостоящая, и с учетом того, что проекты солнечной, ветровой энергии в Азербайджане осуществляются иностранным инвестором, государство ничего не вкладывает, получает просто этот потенциал, то, конечно, мы были бы заинтересованы больше в инвестиционных проектах в эту сферу. Если какая-то компания из какой-то страны проявит этот интерес, то мы могли бы быть соинвесторами также. Ну и думаю, что это для инвестиций может быть хорошим проектом, потому что сейчас, буквально в эти дни, в ближайшие недели или, может быть, пару месяцев, будет завершено ТЭО — строительство энергокабеля отсюда, из Азербайджана, в Европу по дну Черного моря. На начальном этапе это 4 000 мегаватт, но с учетом потребности европейских стран в энергии, даже с учетом того, что они сами очень много инвестируют, мы знаем, что они все равно будут в дефиците, поэтому дополнительные источники чистой зеленой энергии для них будут нужны. То есть это может быть хорошим драйвером. Также внутренние цены на электричество в Азербайджане таковы, что инвестиции в этот сектор и продажа электроэнергии потребителям для компаний абсолютно приемлемы с коммерческой точки зрения. Так что вот как бы я попытался ответить на вопрос, это не да, не нет, это скорее всего да, но. И вот дальше начинается наша домашняя работа.
— Недавно Азербайджан провел у себя грандиозный климатический саммит. С какими трудностями пришлось столкнуться и какие главные результаты этого саммита?
— Главная трудность была в том, что мы были ограничены во времени. Как правило, странам дается два года на подготовку. В нашем же случае было 11 месяцев. Это было из-за того, что еще буквально за два-три дня до принятия решения, в декабре прошлого года, Армения все еще блокировала кандидатуру Азербайджана. И поскольку не было консенсуса, вопрос, будет ли COP-29 в Баку или нет, решался в последние дни. Поэтому у нас всего было 11 месяцев на подготовку. Это было самой большой трудностью, поскольку нам надо было создать место для того, чтобы мы могли принять более 70 тысяч, зарегистрированных участников было 76 тысяч. И разместить, и провести заново сертификацию гостиничного фонда, и определить, поскольку у нас гостиничного фонда на такое количество нет, места локации гостей. Для этого были определены разные зоны отдыха, а также построенные, но не сданные в эксплуатацию еще объекты жилого фонда. Их надо было привести в соответствие с гостиничными нормами. Это была огромная организационная работа. И мы с честью справились. Насколько я знаю, за все время проведения этой конференции было десять жалоб на организацию, но которые были сразу же оперативно отрегулированы, как говорится, гости все были довольны. Второй сложностью, если можно назвать ее сложностью, я бы сказал, больше определенным дискомфортом, было совершенно немотивированное чувство агрессии, злобы, перемешанной с завистью и невосприятием Азербайджана. Что как это такая страна и вдруг получила такую конференцию? Нас начали обзывать в разных западных медиа petrostate (нефтяное государство. — Прим. ред.). Хотя, в принципе, ничего плохого в этом нет. Я, выступая на открытии, сказал, что если нас называли бы petrostate в XIX веке, когда мы поставляли более 50% мировой нефти, это было бы нормально. Но когда сегодня fake news страны, которая производит почти миллиард тонн нефти, я имею в виду США, против наших 30, называют нас petrostate?
— Тридцати?
— Да, у нас добыча нефти в районе 30 миллионов всего. Когда сосед этой страны, я имел в виду Канаду, добывает в десять раз больше нефти, чем у нас, называть нас petrostate несправедливо. Но вот группа вот этих fake news, это, кстати, не мое выражение, я просто позаимствовал у президента Трампа, и оно мне очень нравится, я думаю, очень емкое и очень адресное. Такая лживая четверка, как мы их называем, — The Washington Post, The New York Times, Le Figaro, Le Monde. Вот эта лживая четверка вкупе с госдеповскими прихлебателями в виде разных неправительственных организаций начали кампанию дискредитации, атаки каждый день. Каждый день количество статей, наверное, было пару дюжин как минимум каждый день. Это не вызывало трудностей, но вызывало просто чувство брезгливости и отвращения. Конечно же, сложно было добиться результата, потому что мы не глобальный актор в этой сфере. Доля Азербайджана в глобальных газовых эмиссиях — 0,1%. В то время как у США — 12%, а у Евросоюза — больше.
— И то они занижают.
— И то занижают.
— Они занижают в разы.
— Я беру просто цифры, которые официальные. Поэтому мы использовали, конечно, весь наш дипломатический опыт, и в первую очередь опыт председательства в Движении неприсоединения, там все-таки там 120 стран, опыт активного членства в организации исламской по сотрудничеству с тем, чтобы все-таки навести мосты и добиться результата. Это было нелегко. Но все-таки не зря мы называем эту конференцию "Бакинский прорыв", потому что удалось согласовать статью шестую Парижского соглашения, которая дискутировалась с 2015 года. То есть почти десять лет вопрос о рынках углеродов не был согласован. То есть здесь, в Баку, мы этого добились, и он стал функциональным. Это позволит странам продавать квоты и тем самым все-таки пытаться держать глобальную эмиссию в пределах желаемого. Второй пункт, который некоторые посчитали как неудача, но я считаю, это удача, что нам удалось согласовать сумму ежегодных трат на климатические темы. Это сумма в 300 миллиардов долларов. Запрос был на триллион. Понятно было, триллион никто не готов давать, но, если исходить из того, что предыдущая согласованная цифра была 100 миллиардов, а здесь 300, назвать это неуспехом, конечно, язык не поворачивается. И много другого. Там было выдвинуто 14 инициатив со стороны Азербайджана. Абсолютное большинство стран присоединились к этим инициативам, за исключением таких стран, как Франция и Люксембург. Почему Франция, понятно. Почему Люксембург следует за Францией, наверное, тоже. Примерно так я бы охарактеризовал эту конференцию. Конечно же, 197 стран, 80 глав государств и правительств, 76 тысяч зарегистрированных участников. И это на фоне попыток бойкота. Это была такая презентация страны.
— С чем можно поздравить Азербайджан, безусловно. Вы сами упомянули Францию и то, как Азербайджан сталкивается с нападками, fake news, и президент Франции даже позволил себе выпады на Генассамблее ООН против Азербайджана. В ответ вы напомнили о заморских территориях Франции, которые сталкиваются с настоящим неоколониализмом. Тогда уже в дело вступил Жозеп Боррель, и он напал со своей стороны на Азербайджан. Что, Европу нельзя критиковать? В чем дело? Что вообще происходит?
— Они не привыкли, что их кто-то учит справедливости. Они привыкли всех учить сами. Они привыкли, что перед ними преклоняются, их о чем-то просят, с ними советуются, без их разрешения ничего не делают. Так эти бывшие колониальные, а ныне некоторые неоколониальные страны, привыкли жить и думать. И это глубоко сидит в их сознании. И в принципе с Францией у нас никаких проблем никогда не было. Я вам больше скажу. Может быть, с Францией мы сотрудничали более, чем с какой-либо другой европейской страной до того, как к власти во Франции пришел Макрон. Но мой отец, когда был избран президентом в 1993 году, свой первый официальный визит совершил во Францию. Потому что они первые его пригласили. Когда я стал президентом в 2003 году, также первая страна, которая меня пригласила, была Франция. И мой первый визит был туда. Потом мы активно сотрудничали, очень много французских компаний здесь работало. У нас с 13 французскими городами наши города стали побратимами. Но эти непомерные амбиции и мания величия необоснованная правительства Макрона, по существу, все это сбросило в пропасть. Потому что, когда началась Вторая Карабахская война и они встали явно на сторону оккупантов, это был первый такой сигнал, что в наших отношениях не все в порядке. С их стороны. Но потом они вынуждены были все-таки принять эти результаты, но тем не менее продолжали делать все с тем, чтобы навредить процессу. Недавно вышвырнутый с должности премьер-министра господин Барнье в качестве французского политика посещал незаконно Карабах уже после 2020 года. То есть эти все попытки вмешательства вели к тому, что наши отношения просто скатывались в кризис. Далее больше, после сентября 2023 года они пять раз пытались протащить этот вопрос на Совбез ООН и пять раз проваливались. Нас поддерживало количество стран, которое не давало возможности этот вопрос даже вынести на повестку заседания. Потом они пошли, значит, другим путем, как говорится, мы пойдем другим путем, в Евросоюз, пытались санкционировать Азербайджан. За что? За то, что мы восстановили свой суверенитет. И тоже провалились. Тогда уж они совсем озлобились на нас и сейчас используют все методы для того, чтобы нас дискредитировать. Что касается их колониального прошлого, некоторые воспринимают это как "наш ответ". Но думаю, что это носит, может быть, более глубокий характер. Если в самом начале, может быть, где-то и можно было так рассмотреть, то сейчас, когда мы глубоко погрузились в эту тему, когда видим отвратительное лицо французского колониализма, когда наши представители активно общаются с жителями французских колоний, причем и у них в стране, и в Баку, и в других локациях, то мы видим на самом деле, то, что было скрыто от общественности мира так много лет. А почему? А потому что никто не хотел связываться. Никто не хотел головной боли. Потому что они шантажируют. Да даже нам, когда наши отношения вступили в фазу "холодной войны", сначала шли месседжи, что вы не забывайте, что мы — великая страна.
— А что скрыто? Вы упомянули, что что-то скрыто. Что скрыто?
— Как что? Нещадная эксплуатация природных ресурсов.
— Это вы имеете в виду Новую Каледонию?
— И не только. Там таких, как Новая Каледония, по-моему, 13 или 15. Недавно в одной из них, на острове Майотта, произошло цунами. Евроньюс вчера передает, 75% населения острова Майотта живет за чертой бедности, 30% или 40% жилья ветхое. А это территория Франции. Юридически. Хотя это часть Коморских островов. Это один из островов коморского государства. И Франция это незаконно удерживает. По какому праву? В Новой Каледонии они во время беспорядков убили 13 человек, ранили более 100, более 1000 арестовали. Причем лидеров народного протеста вывезли во Францию, держат в тюрьмах. То есть это диктатура Макрона. Это режим Макрона. И когда я об этом говорю, естественно, на меня спускают всех своих цепных псов в виде неправительственных организаций либо медиа. То есть если опять же мы начинали, я имею в виду азербайджанская общественность, эту тему держать в повестке дня в качестве ответа, то сейчас все намного серьезнее. Мы, естественно, душой болеем за эти народы, которые бесправны. Так что там говорить о Новой Каледонии, когда здесь, в центре Европы, на Корсике, они запрещают корсиканский язык, что корсиканский язык не может быть использован в общественных местах. Это куда годится? И это демократия, это права человека? То есть Франция, может быть, и была когда-то великой страной великих мыслителей, великих ученых, писателей. Но сейчас это не так. Сейчас режим Макрона Францию превращает в failed state. Посмотрите, несколько примеров я приведу. Буквально. Провалы в Африке, регион Сахеля им сказали adieu. Нигер, Буркино-Фасо, Мали, на очереди Чад, который уже их попросил, и Сенегал, где сменился президент и пришел человек национального духа. И это только начало. Провал в Ливане. Полный провал. Провал в Азербайджане. Провал в Грузии. Посмотрите, что происходит во внутренней политике. Чехарда. Назначается новый премьер-министр. Его муж или жена, я не знаю, кто у них кто, — министром иностранных дел. После этого из-за провала на выборах в Европарламент их делают козлами отпущения. Назначается, значит, вытащенный из нафталина Борнье, которого тоже делают козлом. Сейчас кого-то еще находят. А не лучше же с себя начать? Как раньше говорили в советское время, начать с самокритики. Вы смотрите, Moody’s опускает рейтинги Франции из месяца в месяц. Какой уже Triple А? Там уже маленькая "а". Маленькая-маленькая.
— Там внешний долг грандиозный.
— Провал! Провал за провалом! И кто автор этого провала? Господин Макрон. Вот о чем надо думать. А не о том, как навредить Азербайджану. Они об нас зубки свои-то поломали уже. Хотя бы остаток пусть сохранят.
— Как бы вы оценили то, что сейчас происходит в Грузии?
— В Грузии вижу, что ситуация стабилизируется. И мы этому рады. Грузия для нас — важнейший партнер и близкий друг. На протяжении многих веков наши народы живут в мире и в согласии. Поэтому дестабилизация или угроза дестабилизации Грузии — насколько это вредно для Грузии, настолько же — и для Азербайджана. Поэтому мы со своей стороны делаем все для того, чтобы в Грузии ситуация была в политическом русле, стабильная, и Грузия успешно развивалась. Опять же, возвращаясь к внешнему влиянию, ведь выяснилось, что в Грузии функционируют тысячи неправительственных организаций, которые получают финансирование с Запада. И людей, которые в этих организациях работают, либо получают зарплату, наверное, десятки тысяч, если не больше. И мы знаем, что это такое, потому что был период здесь, в нашей стране, когда также "грантоеды" и грантодатели чувствовали себя вольготно. Но мы это прекратили. И поэтому любой грант, который выдает любая структура, будь то азербайджанская или иностранная, должен пройти регистрацию. И соответствующие органы смотрят, разрешать или не разрешать…
— Соответствует ли это национальным интересам Азербайджана.
— Да, естественно. И во-вторых, помощь должна быть ненавязчивой. Потому что администрация Байдена чем останется в истории в том числе? Много чем, но в том числе, это навязчивость. "Мы хотим вам помочь", а мы говорим: "Спасибо, не надо", "Нет, а мы хотим". Вот у них есть такая структура USAID, которая хочет помогать. Но почему-то помогать не там, где нам нужно.
— Она запрещена в России.
— Но у нас пока не запрещена. Но я думаю, Трамп ее может запретить.
— В России мы ее сами запретили.
— А, вы запретили?
— Да.
— Ну правильно сделали. Я говорю, что сейчас, я думаю, может быть, она вообще уйдет из политики. Вот они навязчиво хотят помогать. Но мы же все-таки взрослые люди, понимаем все. Поэтому мы это все упорядочили здесь. Например, азербайджанское медиа не может финансироваться зарубежным источником даже на один процент. Не может. Ну а зачем? Мы же не финансируем медиа в США. А зачем им финансировать наши медиа? И так они через свои подручные ресурсы типа "Голоса Америки"* и "Радио Свобода"* день и ночь льют грязь на наш народ, на нашу страну и наводят тень на нашу победу с Арменией.
Поэтому мне кажется, что определенное время было упущено в Грузии — упорядочение этого. А когда это было сделано, уже поезд немножко ушел. Но хорошо, что сейчас ситуация уже идет в сторону стабильности. И опять, вот видите, опять уши Макрона торчат. Ну вот не сидится человеку в своей стране, ему обязательно надо и в Грузию залезть. И что мы видели на этой церемонии в соборе Парижской Богоматери? Во всяком случае, папа Франциск-то церемонию проигнорировал. Он не простил Макрону этого позора.
— Олимпийского.
— Олимпийского, конечно. Да. И правильно сделал. Он поехал на Корсику. Как бы чтобы побольней где-то так ущипнуть за одно место.
Так что, возвращаясь к вопросу по Грузии, — он намного шире, чем кажется. И думаю, поэтому-то и те страны, кого обычно вперед пускают для того, чтобы они артикулировали санкции и так далее — все поэтому… Это, если можно так сказать, битва за Кавказ. Армения — понятно, куда она идет. Она, по существу, из ОДКБ де-факто вышла. По нашим данным, проверенным, единственная причина, по которой они не выходят де-юре, потому что они еще не получили отмашки из Госдепа. Как только получат, они выйдут.
Азербайджан — самостоятельный игрок, достаточно квалифицированный и умеющий за себя постоять.
Поэтому Грузия — это важный фактор битвы за Кавказ. Каким он будет? Он будет традиционным? Основанным на наших кавказских ценностях?
Кстати, про Борреля сказали. Я обделил его вниманием. Хочу напоследок ему еще послать пару сигналов, хотя я говорил об этом во время одного из выступлений на COP (Конференции ООН по изменению климата в ноябре 2024 года. — Прим. ред.). Цитировал даже я Борреля. Он же сказал, что Европа — это цветущий сад, а все остальное — джунгли. А я сказал, что, если мы джунгли, держитесь от нас подальше. Но вообще, что касается Борреля, я думаю, что, если бы он жил на несколько десятилетий раньше, он был бы хорошим министром иностранных дел диктатора Франко. Ему просто не повезло жить другое время.
— Азербайджан считается самой русскоязычной страной на Кавказе, что подтверждается исследованием Института русского языка имени Пушкина. То есть русский язык для вас — предмет особой заботы. Как вам это удается и что это дает Азербайджану?
— Удается легко, потому что он востребован в обществе. И никаких ограничений никогда, во всяком случае, в период моего отца и мой период не было и не будет. Напротив, мы всячески стараемся создавать дополнительные условия для того, чтобы люди лучше знали русский язык, знали его в совершенстве.
У нас функционирует более 320 школ с обучением на русском языке. В целом на русском языке обучаются или же изучают его как второй около миллиона наших учеников. Восемьсот тысяч изучают как второй. Функционируют два университета: МГУ и Сеченовская академия. Так что очень часто приезжают творческие коллективы — театры в основном, буквально регулярно. Поэтому он востребован, он живет, чувствует себя хорошо.
Что это дает? Во-первых, чисто с практической точки зрения знание любого языка обогащает тебя. А хорошее знание языка дает возможность тебе полностью вникать в литературу и в какие-то научные разработки. Ведь, например, много информации наши ученые получают из российских источников. Это дает возможность нашим людям общаться со своими не только российскими друзьями и коллегами, но и в других странах СНГ. То есть через русский язык все общение идет.
У нас со всеми странами СНГ — с президентами мы общаемся на русском языке. Наша команда общается на русском языке. Когда мы встречаемся, мы говорим на русском языке. Вот что это дает. И, конечно же, это еще фактор комфорта для русской общины в Азербайджане. Это один из позитивных факторов в межгосударственных отношениях между нашими странами. И это говорит о том, что ведь такое отношение к русскому языку категорически не ущемляет ни азербайджанский язык, ни нашу идентичность, ни нашу культуру. Абсолютно. Наоборот, это дает дружественную атмосферу. И неслучайно мы не только этим можем отличаться, но и тем, как осуществляются вопросы межрелигиозного взаимодействия, межкультурных связей. Неслучайно ведь Баку — то место, где проходит международный форум по межкультурному диалогу. То есть все взаимосвязано. И думаю, что наша политика доказала свою правоту. А те, кто пытается дискриминировать язык по политическим мотивам, совершают большую ошибку.
— Вы как-то сказали, что не допустите создания в Азербайджане эмигрантского гнезда, заточенного на подрывную деятельность в России. Так оно и получилось. Потребовались усилия?
— Нет, достаточно было того, что я сказал. Меня услышали и выбрали другие направления по соседству.
— Если кратко, Ильхам Гейдарович, что бы вы пожелали россиянам в наступающем году?
— Первое, что приходит в голову, — это мир. Чтобы в 2025 году война закончилась, люди вернулись домой и жили в мире, учились понимать друг друга. Конечно, с учетом санкционной политики против России, хотел бы пожелать руководству такой же уверенности в своих силах, решимости команде президента и дальше делать все для того, чтобы минимизировать негативные последствия санкционной политики. Потому что понятно, что без последствий совсем это пройти не может. Любое общество в тяжелый период консолидируется. Мы эту консолидацию в России видим. Пожелание продолжать так же.
Еще один момент, который хотел бы отметить. Я уже частично коснулся, отвечая на один из вопросов, — это что еще сближает наши страны, народы и руководство. Это приверженность своим национальным корням и традиционным ценностям. Сегодня в некоторых регионах это большая редкость — либо внешнее управление, либо полная моральная деградация, либо одно и другое вместе. То есть нас это выгодно отличает. Те тенденции, которые мы видим в мире, и в том числе выбор Трампа президентом — один из факторов того, что он с нами, как говорится, в одной лодке, что касается традиционных ценностей. Думаю, что удастся повернуть вспять пагубную для человечества тенденцию, разврат, показное мракобесие, которое мы видели на открытии парижской Олимпиады. Это сделают лидеры и общество, которое лидерам верит. Это сделаем мы. Обязательно. Иначе мы окажемся в меньшинстве, а мы не можем быть в меньшинстве.
Желаю, конечно же, всем россиянам Нового года, счастья, благополучия.
— Спасибо большое, Ильхам Гейдарович, за это прекрасное интервью.
— Спасибо вам.
*СМИ, выполняющие функции иноагента.