Официальный представитель МИД России Мария Захарова рассказала в интервью РИА Новости накануне Дня дипломата о ситуации с агреманом для нового посла России в США и оценке Москвы поручения Трампа завершить конфликт на Украине за 100 дней.
— Мария Владимировна, хотели бы попросить вас прокомментировать ситуацию с отказом французских властей российским журналистам в аккредитации.
— С одной стороны, ситуация, наверное, удивительная. С другой стороны, она говорит о том, что это системные отношения. Вы, наверное, скажете, что такого не может быть. Чему же тогда удивляться, если это система? Удивительной она может быть только для тех, кто не следит за тем, как французские власти относятся к журналистам. Когда я говорю в целом о журналистике во Франции, я ни в коем случае не ошибаюсь, потому что так они относятся не только к российским журналистам, да и к своим они тоже примерно так же относятся. Ситуация не удивительная для нас, не удивительная для вас как для холдинга МИА "Россия сегодня", она не удивительна в целом для российских журналистов.
Давайте посмотрим, как все развивалось. Пару месяцев назад начала складываться ситуация, когда завис запрос на получение рабочей визы в качестве журналиста российского корреспондента "Комсомольской правды" Александра Кудели, который является журналистом-международником, публикуется, все его материалы доступны. Его холдинг, его издательский дом собирался направить его во Францию для работы корреспондентом. Мне кажется, в этом нет ничего необыкновенного, потому что французские журналисты широко представлены в России, работают здесь давно, пользуясь всеми возможностями, получив российскую аккредитацию, я имею в виду аккредитацию российского Министерства иностранных дел, имеют такие же права, как и все остальные журналисты. Почему же российскому журналисту не поработать во Франции? Запрос остался без ответа, и в конце концов выяснилось, что ему было отказано в работе в качестве журналиста российского СМИ во Франции. Какова же причина? Всякое же может быть. Возможно, человек нарушил какие-то миграционные законы, может быть, было решение суда Франции, может быть, он был уличен в распространении дезинформации. Ничего даже близко к этому не было ни сказано, ни предъявлено в качестве возможных претензий. Какую-то невнятицу начали говорить о безопасности Франции. Вы меня, конечно, извините, если безопасность Франции зависит от "Комсомольской правды", это вообще новое слово тогда в международной политике.
Конечно, все это были какие-то отговорки, но они, опять же говорю, были системными. Теперь давайте от этого предметного конкретного случая, к которому мы еще вернемся, перейдем в самое начало. А началось все не так и давно. Если мы возьмем новейшую историю, то посмотрим, как за последние десять лет, плюс-минус, буквально третировались и дискриминировались российские журналисты во Франции. Ваши коллеги, во многом они даже ваши непосредственные товарищи, сотрудники RT France, могут рассказать многое. Сколько раз министр иностранных дел России Сергей Лавров ставил этот вопрос перед французскими представителями, перед министрами иностранных дел Франции, сколько он об этом говорил публично? И в те годы, когда приезжал во Францию с визитом, и в ходе различных мероприятий, посвященных защите прав журналистов.
Одной из излюбленных форм издевательств над российскими журналистами во Франции было направление им приглашения для участия в каких-то медийных мероприятиях, а потом физический недопуск туда. Вот так с российскими журналистами обычно поступали в Елисейском дворце, куда они вроде даже как бы получали аккредитацию, но потом их просто не пускали на порог без объяснений. Разве мы что-то здесь искажаем? Нет, это могут рассказать сами журналисты. Мы об этом говорили регулярно. Мало того, ведь эта ситуация, я помню, дошла даже до абсурда. В тот момент, когда были переговоры министров иностранных дел России и Франции, это было несколько лет назад, может быть, либо до пандемии, либо сразу после, в этот промежуток. В Париж прибыла российская делегация вместе с российскими журналистами. Их не хотели пускать даже на пресс-конференцию с участием министра иностранных дел России. Вы спросите, какие были придуманы предлоги? Вы удивитесь, было сказано, что слишком много российских журналистов и не всем им обязательно слушать российского министра. Тогда ситуация разрешилась. Правда, на это ушло порядка часа времени. Но тогда Сергей Викторович Лавров сказал, что без российских журналистов проводить пресс-конференцию смысла нет. История того, как режим, который сейчас заправляет всем на Елисейских Полях, буквально объявил травлю в отношении российских журналистов, эта история длится не один год. Все это время мы придавали эти факты гласности, мы о них говорили, но французские журналисты в России пользовались всеми благами нашего искреннего отношения к таким понятиям, как свобода слова, плюрализм мнений. Они посещали пресс-конференции и министра иностранных дел, они посещали мероприятия в российских ведомствах, в МИД, брифинги, их приглашали в пресс-туры, они приходили и на пресс-конференции президента Российской Федерации, куда никому никогда из них не был вход заказан, никогда им не было отказа в этом. Они отправляли письменные вопросы, запросы и так далее.
То есть они никогда за все эти годы не подвергались никаким проявлениям травли. Наверняка были какие-то инциденты, в быту где-то, это жизнь, но это никогда не было с участием государства, государственных ведомств, и всегда, когда они обращались с просьбой о содействии, они такое содействие получали. Ровно противоположная картина была с российскими журналистами во Франции. Почему я сказала, что не только наши журналисты? Посмотрите, сейчас развивается драма с темой, которая волнует уже не только французских журналистов, но и американских, и вообще мировую прессу, относительно пикантных подробностей того, что происходит у четы Макрон. Не наш вопрос, безусловно, но я привожу это в качестве примера того, как французские же журналисты подвергаются преследованию со стороны властей — а именно так французские журналисты к этому относятся — только за то, что направляют или имеют наглость, как опять же говорят во Франции, задавать вопросы, которые их интересуют. Ну бог с ними, пусть сами с этим разбираются. Мы будем разбираться с тем, как нам защищать и отстаивать права наших журналистов. Соответственно, то, что произошло сейчас с невыдачей визы корреспонденту "Комсомольской правды", — это не частный случай бюрократии, это не инцидент исполнителя, это не случайность, это очередное звено в этой цепочке. Это, к сожалению, стало закономерностью в том, как Франция, французские власти относятся к российским средствам массовой информации.
Но я хочу сказать, что была поражена реакцией самих французских журналистов и издательских домов, которые развернули целую кампанию по, в общем, дезинформации, описывая этот случай. В чем дело? Ведь мы предупреждали и говорили неоднократно и посольству Франции в Москве, и МИД Франции через наше посольство в Париже о том, что будет, если виза не будет выдана, на что, наверное, они имеют право как суверенное государство — выдавать или не выдавать визу. Но учитывая, что российские журналисты преследуются регулярно, вы же помните, как корреспондента РИА Новости буквально избили в ходе того, как она освещала протесты, которые освещали все, а она была избита. Бывает, наверное, всякое, но власти Франции были обязаны отреагировать. Ведь она подавала жалобы, иски, ей было отказано во всем — и в защите, и в извинениях и так далее. Это был достаточно громкий случай, и никто на него должным образом во Франции не отреагировал.
Мы поняли, что это очередная мизансцена в этом шоу под названием "Кто и как во Франции больнее нанесет удар российским журналистам". Мы стали предупреждать, что если эта ситуация не разрешится, если виза не будет выдана, то мы ответим. Официально разговаривали с французскими дипломатами неоднократно, в том числе письменно, чтобы, зная их характер, они не сказали, что им об этом ничего не было известно. Мы предлагали различные варианты того, как можно было бы выйти из этой ситуации, но предупреждали, что если они пойдут на обострение, то мы сделаем примерно то же самое. И следующему французскому журналисту, который будет ожидать визу, тоже в ней откажем. Это было сказано неоднократно, в том числе письменно, французским дипломатам.
Они сделали то, что они сделали, притом что сам французский журналист, который просто был следующим по запросу на визу, тоже нами, можно сказать, был по-товарищески проинформирован. Он активно включился в защиту всей этой ситуации. Он говорил о том, что это все неправильно, что нельзя отыгрываться на журналистах и надо давать им возможность работать. Мы абсолютно с этим согласны, но и его усилий было недостаточно для того, чтобы остановить эту репрессивную машину преследования французскими властями российских журналистов. И мы ответили. Мы сделали то, о чем предупреждали и что не хотели делать в поисках выхода из этой ситуации. Точно так же как французские власти не дали визу российскому журналисту, мы точно так же не дали визу французскому журналисту.
Есть только один маленький нюанс. Мы сделали это с оговоркой: если Франция разрешит эту ситуацию и выдаст российскому журналисту визу, мы тут же выдадим визу журналисту французскому. Помимо всего прочего, разница в том, что наше общение и с этим, и с другими французскими журналистами предельно корректное. Мы не скрывали причин, мы сделали все и мы дали время для того, чтобы эту ситуацию урегулировать. Мы сказали о том, что это не наш выбор, но мы обязаны сделать все для того, чтобы все понимали, что за российских журналистов есть кому вступиться.
Что произошло сейчас в медиаполе Франции? Полностью искаженная картина. Это то, что называется диффамацией. Когда ситуацию создали власти Франции, а через информационное искажение ситуацию преподносят так, что якобы жертвой России стал французский журналист. Смешно, противно, грустно, обидно за них, что они довели сами себя до такого уровня непотребства, что подобные игры для них являются как бы нормой. Вот такая история. Но, к сожалению, видимо, она не закончилась, потому что французские власти продолжают запугивать российских журналистов, рассказывая о том, что они будут применять к ним какие-то меры воздействия и еще что-то. Они должны понимать, что мы умеем отвечать. Они нас научили.
Еще один удивительный тезис, который действительно стал для меня неожиданностью. Французские власти начали сейчас через журналистов, я так понимаю, потому что это целая информационная кампания, что-то говорить о том, что впервые за 70 лет французский журналист был выдворен и так далее. Французский журналист, конечно, не был выдворен, ему просто не выдали визу. Но даже не в этом дело. Он, кстати говоря, работал в нашей стране, в отличие от нашего журналиста "Комсомольской правды", который до Франции так и не доехал. Но вопрос не в этом.
В некоторых изданиях (по-моему, в Le Monde) я прочитала о том, что впервые Франция видит такое отношение к своим журналистам и даже в годы холодной войны такого не было. Что я хочу сказать? Наверное, есть в этом логика. Да, впервые за 70 лет мы видим ситуацию, когда Франция играет на стороне нацизма. Вот лет 80, года 83 назад, мы видели ситуацию, когда Франция, к сожалению, в своей истории имела страницы, связанные с, по крайней мере, непротиводействием нацизму в должной степени.
А на самом деле там были и другие страницы. Да, мы все прекрасно помним правительство Виши и так далее. Если бы не Шарль де Голль и Сопротивление, еще неизвестно, что бы было. Поэтому мы помним, что было тогда. Вот, к сожалению, действительно, за все эти годы, впервые за 70 лет, Париж официально, кстати говоря, с какой-то невероятной, сумасшедшей стихией поддерживает неонацизм, который расцвел на Украине. Мало того, этот неонацизм на Украине превратился уже в терроризм, то есть он мутировал. Это не значит, что он перерос неонацизм в своем основании, этот киевский режим. Нет, он там является сущностным звеном, прошивкой нынешних киевских властей. Но по методологии он пошел еще дальше, превратившись в настоящую международную террористическую ячейку или явление.
Почему международную? Посмотрите, сколько там наемников. Почему террористическую? По образу действия. Буквально каждый день совершаются теракты против мирных жителей, против детей, против женщин, против стариков. Посмотрите, что Русское Поречное высветило. Это же спайка нацизма и фашизма с новыми технологическими возможностями и террористической сущностью. Мы видим этот адский конгломерат.
Это все поддерживает Париж, поставляя туда вооружение, деньги, давая политическую поддержку, воодушевляя и, конечно, ни разу не осудив. Да, они правы, впервые за 70 лет такое происходит. Когда они удивлены тем, что Россия начала отвечать, впервые, как они сказали, за 70 лет. Так, извините, как же мы не будем отвечать, когда убивают наших журналистов, в том числе из оружия, которое поставляется Западом, в том числе из оружия, которое поставляется Францией. Никто во Франции ни разу не сказал, что это несовместимо с той самой этикой, которую Франция на международной арене поддерживает.
Кстати говоря, генеральный директор ЮНЕСКО, француженка, которая не увидела гибели и смерти российских журналистов, просто не заметила в том докладе, который был посвящен только погибшим журналистам, просто не увидела там русских, не увидела там россиян. Да, мы действительно будем на это отвечать. Мы будем отвечать, потому что из их оружия и на их деньги нас убивают. Поэтому мы, конечно, отреагировали. Мы дополнительно еще отреагируем и опубликуем материал, связанный с антифейком на почве этих бесконечных инсинуаций французских СМИ сейчас. Но это очень яркий пример того, как больна западная журналистика. Ну а что вы хотите? Посмотрите, что сейчас появилось в рамках USAID, какие откровения, какие материалы публикуются о той деятельности, который они занимались, как они выстраивали ряды западной журналистики, как они платили за, как они же формулировали, за стратегическое молчание.
— Вы уже затронули тему поставок вооружений Парижа Киеву. Франция заявила о том, что поставила в первом квартале этого года Киеву истребители Mirage 2000. У этого истребителя есть модификация, позволяющая ему нести ядерное оружие. Каким будет ответ российской стороны?
— Мы даем эту реакцию и говорим о том, какую позицию занял Запад, буквально каждый день на международных площадках. Все это вписывается в то, о чем мы говорим и как мы это осуждаем, вот эти очередные шаги официального Парижа. Все понимают уже и никто не скрывает, что ситуация с созданием киевского режима в противовес и как инструмент западных игр против России, как они формулируют это "нанесение России стратегического поражения", что эта ситуация зашла в тупик. Это понимают уже все. Все понимают, что, по сути, они создали убийцу, киевский режим, оснастили его по краю буквально, или до края, или уже через край. А кроме уничтожения самой Украины руками же этого киевского режима, собственно говоря, не получили ничего из искомого. Если не брать разрушенную экономику некоторых стран, ведущих стран Европейского союза, разрушенные логистические мировые цепочки. Если не брать нанесение удара по тому же самому мировому развитию, о котором они все время говорят, и целый ряд других положений. Про права человека мне что-то нужно говорить в исполнении западных стран, которые они уничтожили, не видя или стратегически, как они формулируют, замалчивая убийство детей, женщин, уничтожение гражданских объектов, прицельное нанесение ударов по машинам скорой помощи, по журналистам, убийство общественных деятелей по списку "Миротворца"? Все это Запад же не видел. Это очередное действо, которое, к сожалению, загоняет ситуацию в еще больший тупик для Запада и для киевского режима.
Другое дело, что это же требует признания, и, наверное, не уверена, что когда-то мы становились свидетелями истинного покаяния Запада в своих грехах, в своих страстях и в своих преступлениях. Они творили бесчинство в различных частях мира и мало когда каялись, и мало когда несли ответственность. Но, по крайней мере, признание того, что все это не реализовалось по их сценарию и что эта ситуация не имеет того развития, о котором они говорили вначале, что только поле боя, только поле сражения, никаких мирных инициатив или переговоров, никаких договоренностей, только сила должна решить. Но хотя бы в этом-то они сами себе должны признаться, потому что уже их общественность, их здравомыслящие журналисты об этом говорят все чаще и чаще.
Да и доказательств этого уже искать не надо. Вот они все — они же видят и свои экономические показатели, они понимают, что сотворили с экономикой Евросоюза. Они, я думаю, прочувствовали, что такое жить без ресурсов, которые поставляла Россия, делая это на взаимовыгодной основе, стабильно, снабжая ЕС возможностью и для экономического роста, и для реализации намеченных планов промышленности, экономики, здравоохранения и так далее. Уже пора признаваться, хотя бы самим себе, а не заниматься тем, чем они продолжают. Понятно почему и зачем — потому что конвульсии Зеленского уже превращаются в прямой шантаж. Понятно, что этот "анфан террибль", которого Запад создал своими руками, требует все больше и денег, и вооружений, понимая всю тупиковость ситуации. Поэтому периодически ему подбрасываются, делаются громкие заявления, воодушевляются, потому что они понимают, что загнали сами себя в этот тупик.
— Я бы хотела затронуть вопрос Сирии. Пресс-служба администрации страны сообщила о том, что в ходе недавнего визита российских представителей обсуждался возможный вклад в восстановление Сирии. Хотелось бы узнать, каким образом Москва может принять участие в этом, какие компании, организации из России могут быть задействованы. И может быть, вы знаете, о восстановлении каких объектов идет речь?
— Я могу сказать, что прошел визит российской межведомственной делегации, мы уже его комментировали, состоялись переговоры. Есть сферы исторические, где наши страны взаимодействовали, и Россия помогала развивать соответствующие области и сферы промышленности, экономики Сирии. Поэтому и эти вопросы тоже обсуждались. Когда будет конкретика, тогда об этом поговорим уже на публику. Пока это часть переговорного процесса.
— Если вы не против, перенесемся в США. "Железный купол" Америки будет включать в себя развертывание средств перехвата в космическом пространстве. Как Россия будет реагировать на такие планы США по милитаризации космоса? Можно ли ожидать перспективы начала гонки вооружений в космосе?
— Я бы в большей степени говорила сейчас о позиции России. И мало того, эта позиция разделяется и мировым большинством, и отдельными крупными игроками, такими как Китай, о недопустимости милитаризации космического пространства. С нашей позицией все понятно. Что касается позиции Соединенных Штатов Америки, мы сейчас много что слышим. Если в эту сторону пойдет вся история, тогда, наверное, им тоже нужно будет как-то объясниться. Ведь они буквально недавно вроде бы говорили о том, что не стоит наращивать вооружение, его потенциал в космосе и так далее. Но мы же видим, как сейчас они отказываются от того, что говорили еще год-два назад, да еще месяц назад, как идет перепрошивка всего — и с точностью иногда до наоборот. Поэтому с нашей позицией здесь все понятно, она очевидна, она была представлена на международной арене. С их позицией пусть они пока определяются сами, но будем, безусловно, следить и исходить из наших принципиальных оценок.
— Не могу не спросить о ситуации с агреманом новому послу России в Вашингтоне. Россия до сих пор не получила агреман. При этом есть информация, что согласие на нового посла США в Москве было якобы выдано еще администрацией Джо Байдена. Как подобная нестандартная ситуация может отразиться на шансе договориться с президентом США Дональдом Трампом по Украине?
— Я хочу сказать, что вы оптимист. Вы считаете, что с Соединенными Штатами еще существует стандартная ситуация? Последние годы, даже десятилетия уже, показывают, что этих стандартных ситуаций с США становится все меньше и меньше. Есть даже такая шутка, что единственная предсказуемость Штатов в том, что они абсолютно непредсказуемы. Поэтому, что касается процедуры назначения американского посла, эти вопросы должна комментировать американская сторона. Вот пусть они сами расскажут, что у них с послами происходит. Есть у них кандидатуры — новые, старые, пусть они сами четко объяснят, кого видят кандидатурой нового посла, как он сам, этот человек, на это реагирует, что вообще там происходит. Поэтому я вам искренне советую, прежде чем писать или задавать этот вопрос российской стороне, сначала получить ответ от стороны американской. Я видела, было много материалов на этот счет, много сделано каких-то предположений. Не к нам вопрос, и вопрос не в предположениях журналистов.
Что касается российского посла, я вам могу сказать абсолютно четко. Есть кандидатура, агреман на нее пока не получен. У нас все понятно, мы комментируем это даже без какой-то тени сомнений. Все понятно и все соответствует дипломатической практике и логике событий.
Что касается американских послов, кто, что запрашивал, когда, кто, куда поедет, вот это туда. Но, видимо, история, которая была там при прежней администрации, даже не хочу говорить, утратила актуальность, не утратила в этой части — но, наверное, как-то нужно уточнить, не поменялись ли в этом смысле планы. Может быть, какие-то новые. Вот все туда. Мне кажется, это такой универсальный совет, что если пишете сейчас о том, что происходит в Соединенных Штатах, нужно в первую очередь уточнить у них самих, какие у них планы. Пока публично, честно говоря, я ничего не слышала и не читала из их ответов на эти вопросы. Может быть, стоит как-то им их задать, но точно не нам.
— Если позволите, опять вопрос, связанный с США и Украиной. Президент США Дональд Трамп поручил спецпосланнику по Украине Киту Келлогу за 100 дней завершить конфликт в республике. Поступали ли со стороны западных партнеров какие-то конструктивные предложения по украинскому урегулированию?
— Мне кажется, я слышала и версии того, что украинский конфликт можно решить за один день. Многие, кстати говоря, как-то к этому относились иронично, но на это же ответил сам Зеленский. Он же сказал, что они и дня не протянут без американской помощи. Не кажется ли вам это даже не совпадением? Вот вам и ответ на вопрос, за сколько можно было бы принципиально этот вопрос решить, на этот вопрос ответил сам Зеленский в своих интервью. Другой вопрос, в каком он был состоянии, это не к нам, но этот ответ прозвучал.
Есть заявление, есть действительно серьезный процесс, который называется переговорным процессом, мирным урегулированием, урегулированием конфликта, можно по-разному называть. Мы к нему были открыты на протяжении всего этого периода. Только этот период начинался не с 2022 года, а намного раньше, тогда, когда мы лишь только предвосхищали развитие событий на Украине, ухудшение ситуации вплоть до внутриукраинского конфликта, предупреждали. И не только предупреждали, но, собственно говоря, разработали тот самый по-настоящему спасительный рецепт, который должен был уберечь не только Украину, но и Европу, сейчас мы понимаем — и мир — от катастрофического развития событий.
Мы увидели, что у нас есть обман мирового масштаба, когда лидеры государств, в том числе и государства, как, например, Франция, которая находится в Совете Безопасности ООН, которые на словах заверяли и свою общественность, которая за них голосовала, и мировую общественность, которая наблюдала их в международных организациях, в том, что этот рецепт под названием "минские договоренности" ими реализуется. Потом оказалось, что они врали.
Об этом поведали не утечки документов или перехваты каких-то разговоров, об этом поведали они сами. Они просто рассказали, что и не собирались выполнять соответствующие решения, которые, кстати говоря, стали и обязательными для реализации, потому что стали частью резолюции Совета Безопасности ООН. Так вот, я говорю о том, что мирный план мирного урегулирования той ситуации, которую, опять же, создавали долго и упорно в Вашингтоне, и не только там, но и англосаксы, и еэсовцы, натовцы создавали на Европейском континенте, мы предлагали разрешить сразу — мирно, за столом переговоров.
Это было не просто отвергнуто, это, видимо, публично они не могли отвергнуть, это было даже не проигнорировано, это было искажено и извращено враньем и ложью, на которую они пошли. Второй — после уже обострения ситуации — попыткой стали переговоры, о которых просил киевский режим весной 2022 года, которые были прерваны по настоянию англосаксов. Сначала это были британцы, потом американцы и завершилось это все законодательным закреплением невозможности, прямого запрета ведения переговоров с Россией со стороны киевского режима.
Соответственно, говорить о том, что Россия не хотела, не хочет или не исповедует мирные политико-дипломатические пути в качестве урегулирования ситуации, не может никто. Кто скажет обратное, тот врет. Потому что у нас есть доказательства, теперь они есть у всех. Поэтому к этому пути, к этому варианту мы были готовы всегда. Не надо здесь пытаться ловить кого-то там на противоречиях. Это был наш изначальный и план, и путь, который мы — и в том числе этим занимался министр иностранных дел России Сергей Викторович Лавров — пытались донести в качестве действительно единственно возможного, потому что он действительно был сделан не просто как прагматичный план, а он был сделан с заботой и любовью о тех людях, которых с нами Запад захотел стравить. Поэтому о чем говорить? О заявлениях, которые делаются? Кто быстрее, кто громче, кто ярче сделает какие-то заявления, или о реальном развитии событий? Комментировать заявления — тогда можно каждый день только этим и заниматься, потому что они идут очень даже противоречивые.
— Мы встречаемся накануне Дня дипломата, который будет отмечаться 10 февраля. Как в Министерстве иностранных дел проходит этот день? Существуют ли какие-то традиции, празднования? Поздравляют ли вас, может быть, зарубежные коллеги, представители иностранных дипмиссий в Москве?
— У нас, конечно, существуют свои традиции. Напомню, праздник, День дипломатического работника, был установлен соответствующим указом президента в 2002 году. Но он и до этого, я бы сказала, существовал не как установленный день, но просто как понимание важности профессии. Сейчас действительно мы уже создали за эти десятилетия, за эти более чем два десятилетия, целую, наверное, традицию, как мы его отмечаем. В первую очередь мы отмечаем со СМИ, потому что делимся на всех наших направлениях — и послы, и постпреды, и руководство министерства, и сотрудники нашего ведомства — с журналистами, корреспондентами состоянием или оценками состояния международных отношений, рассказываем о кропотливой работе, приводим примеры и так далее. Хотя, в принципе, и так нас упрекнуть в том, что мы не открыты для СМИ, невозможно. Но вот получается, что здесь тоже какие-то итоги подводятся, какие-то планы намечаются, поэтому праздник-то в общем очень даже в рабочей атмосфере для всех проходит.
Но существуют и действительно другие, более приближенные к празднику традиции. Это и приемы, которые устраивают наши дипломатические представительства, приходят наши коллеги, приходят наши друзья. Мы действительно получаем и поздравительные телеграммы, и письма и от зарубежных дипломатов, и от общественности, от неправительственных структур и организаций. Приемы, кстати говоря, тоже важная часть работы. Это не праздник сам по себе, это возможность общения, это возможность коммуникации дипломатов.
Конечно, последние годы особый акцент делается на социальных сетях. Есть специальные хештеги, будет большое количество материалов каждого нашего загранучреждения. Будут и концерты, будут и программы, и репортажи в российских средствах массовой информации, и в зарубежных. Так что у нас целый набор интересных событий и мероприятий. Но есть то, что является основой основ. Этот день начинается с возложения венков нашим погибшим товарищам, дипломатам, конечно, и участникам Великой Отечественной войны. Из числа дипломатов эти памятные доски установлены в фойе Министерства иностранных дел. Неизменно министр иностранных дел нашей страны и возлагает цветы, и говорит те самые слова, которые, на мой взгляд, определяют во многом не только профессиональную деятельность, но и понимание у дипломатов, что это не только работа, но это и служение.