Европа дорого заплатит за новые антироссийские санкции

Саммит ЕС, проходящий в Брюсселе, обнародовал санкции в отношении России из-за дела Алексея Навального.

В новый черный список вошли шесть высокопоставленных представителей российских спецслужб, Министерства обороны и администрации президента, а также Государственный научно-исследовательский институт органической химии и технологии. Источники утверждают, что эти лица "могли знать об отравлении или были вовлечены в его планирование".

Таким образом, если верить Евросоюзу, российское государство занимается политическими убийствами (и покушениями на них), применяя для этого химическое оружие в местах массового скопления людей. А адекватным наказанием за подобное, по мнению европейцев, является заморозка активов и запрет на въезд нескольким, возможно, причастным российским чиновникам.

В остальном же такие действия, якобы предпринимаемые Россией, не являются для Европы поводом как-то еще трансформировать сотрудничество с нашей страной. Более того, Берлин, как инициатор и движущая сила происходящих событий, заинтересован в "хороших или хотя бы разумных взаимоотношениях" с Москвой, поскольку, по словам главы МИД ФРГ Хайко Мааса, произошедшее "не меняет географии", а его страна живет "торговлей и научным обменом".

Именно в совокупности этих фактов стоит искать объяснение беспрецедентно жесткой российской риторики последнего времени.

Это может показаться странным на первый взгляд, но ЕС своим сегодняшним решением действительно придал противостоянию с Россией качественно новый характер. Чтобы понять, в чем он заключается, необходимо вспомнить недавнее прошлое.

Нынешний эпизод стал третьим крупным обострением в отношениях между Западом и Россией за несколько лет. Первое было в 2014-2015 годах и связано с тогдашними бурными событиями. Второе произошло в 2018-м из-за дела Скрипалей. И вот теперь — инцидент с Навальным.

Организатором и драйвером перечисленных процессов всегда были разные державы. В середине 2010-х направляющей силой стали США, которые управляли грандиозной кампанией давления на Россию в тот период. В свою очередь, скандал со Скрипалями был целиком и полностью инспирирован Великобританией.

В обоих случаях континентальная Европа выступала в качестве ведомой силы, от которой к тому же ожидалось принесение главных жертв в борьбе с Москвой. Более того, у американцев в первый раз вполне получилось: именно Евросоюз понес самый серьезный ущерб в результате обмена секторальными санкциями и российскими контрсанкциями. Впрочем, это было вполне прогнозируемо, поскольку Россия для ЕС куда более значимый экономический партнер, нежели для Штатов или Соединенного Королевства.

Европа извлекла урок из болезненного опыта и довольно быстро выхолостила продолжающуюся по сей день санкционную войну до экономически безболезненных для всех сторон мер в виде пополнения бесконечных списков и периодической высылки дипломатов.

Можно предположить, что умиротворяющая внешнеполитическая риторика Москвы, которая раньше звучала даже в периоды самого жесткого обострения антироссийской кампании на Западе, была и адресована в первую очередь именно ей — континентальной Европе. Задача стояла достучаться до прагматизма и здравомыслия европейских столиц, чтобы они не позволили превратить себя в безропотное орудие в руках Вашингтона и Лондона.

И это удалось.

Теперь же Европа — и конкретно Германия — решила самостоятельно разыграть ту же карту, что до того сделали ее товарки по коллективному Западу: раздуть грандиозный на весь мир русофобский скандал для достижения каких-то своих целей.

Отличие в том, что, если США и Великобритания действительно рассчитывали на чувствительный антироссийский эффект, то тут цель явно в чем-то ином — просто потому, что анонсированное "наказание" России вновь имеет абсолютно символический характер. Зато самый ценный и хрупкий на данный момент объект двухсторонних отношений — "Северный поток — 2" — немцами тщательно оберегается и выводится из-под удара.

Скорее всего, этой комбинацией Берлин, а заодно Париж и Брюссель решают свои внутренние задачи, используя "русскую" тему как привычный удобный инструмент, а Навального как "болвана" в преферансе.

Вот только за десятилетия нахождения на вторых геополитических ролях, а также сосредоточения на экономике, "торговле и научном обмене" Европа подрастеряла навыки в реализации сложных политико-спецслужбистских операций. Отсюда все более удивительная бредовость истории Навального, где дело уже дошло до утверждений о двойном отравлении блогера. Британцы в деле Скрипаля на этом фоне выглядят просто гуру профессионализма.

Да и грозящий пальчик, показанный европейцами в качестве наказания государству, обвиненному ими в применении химоружия и покушении на политическое убийство, впечатляет отдельно.

Так что если Европа решила самостоятельно вступить в игру со столь высокими ставками, она должна быть готова, что и платить придется по-взрослому.

Ведь в большой политике и при должном воображении Москвы (а в нем можно быть уверенным) ассортимент по-настоящему чувствительных для европейских партнеров мер простирается далеко за пределы чисто экономических рестрикций, которых те так старательно избегают.