О том, как сегодня идет взаимодействие России и других стран в рамках Режима контроля за ракетной технологией (неформального объединения 35 стран), угрозе гонки ракетных вооружений в мире и рисках, связанных с планами США развернуть ракеты меньшей и средней дальности в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в интервью РИА Новости рассказал посол по особым поручениям МИД РФ Григорий Машков.
— Как сегодня идет взаимодействие России с другими странами в рамках Режима контроля за ракетной технологией (РКРТ)? Продолжаются ли консультации между Россией и участниками объединения на экспертном уровне? И в целом, насколько востребованным и актуальным остается для Москвы участие в этом неформальном объединении?
— Усиление глобального противостояния сузило возможности для поиска точек соприкосновения на многих нераспространенческих и экспортно-контрольных направлениях, включая РКРТ. Взаимодействие России с другими странами в рамках Режима контроля за ракетной технологией сохраняется, однако эффективность такого "сотрудничества" снижается. Западные партнеры, составляющие подавляющее большинство участников Режима, консолидировано пытаются политизировать диалог, напористо продвигать свои стратегические приоритеты как военно-политические, так и экономические. Это отчетливо наблюдается в ходе ежегодных пленарных заседаний и межсессионных встреч расширенного контактного пункта (РКП), а также в рамках информационного обмена, работы группы технических экспертов и группы правоприменения. Последнее мероприятие РКП, состоявшееся в конце апреля в Париже, подтверждает такие оценки.
Со своей стороны, стремимся спокойно сбалансировать дискуссии, сохранить сугубо технический характер режима, создать благоприятные условия для развития технологического сотрудничества и защиты интересов наших экспортеров. Одновременно прилагаем усилия по интеграции ракетнозначимых стран (прежде всего, КНР и Казахстана) в Режим. Сделать это было всегда непросто, а тем более в нынешней ситуации, когда все исходящее от России однозначно воспринимается представителями западных стран в штыки, независимо от существа дела. Здесь безусловным помощником является принцип консенсуса.
Несмотря на все нюансы, РКРТ остается на данном этапе единственным многосторонним механизмом практического сдерживания распространения ракетных средств доставки ОМУ, и мы заинтересованы в его сохранении.
— Как вы оцениваете ситуацию по вопросам ракетного нераспространения в нынешних геополитических реалиях? Можно ли говорить о том, что мир вступил в негласную гонку ракетных вооружений и к каким последствиям она может привести?
— Вижу, что над объединяющими всех принципами нераспространения ОМУ и средств его доставки стали все больше превалировать стратегические национальные интересы. В частности, США воспринимают общие цели ракетного нераспространения сугубо через призму своих приоритетов, включая нанесение стратегического поражения нашей стране. В результате западные партнеры без оглядки передают ракеты, в том числе системы высокой точности, мягко говоря, безответственным получателям, например, Киеву. Усматриваю в этом растущие риски расползания ракет и ракетных технологий по всему миру. Серьезную обеспокоенность вызывает реальная возможность попадания ракет в руки террористов или ОПГ, что создаст серьезную угрозу гражданской авиации, критической инфраструктуре, объектам массового скопления людей.
Интенсивно наращивается американцами потенциал Израиля, цинично попирающего права человека в Газе, а в рамках стратегии сдерживания Китая — военная помощь Тайваню. Одновременно США пытаются установить особую систему "догляда" за "странами-изгоями" и стратегическими соперниками (читай, противниками), сокрушаются в отношении наших связей с КНДР, Ираном и другими государствами.
Мир уже давно вступил в период вражды и недоверия, когда многие проблемы страны пытаются решать не дипломатическими, а силовыми путями. Политические элиты США, стран Европы, Японии и Республики Корея и иже с ними "борцы за демократию" как будто бы забыли уроки прошлого, огромные жертвы периода Второй мировой войны. Отсюда — ставка на силу и отчаянное стремление во что бы то ни стало обеспечить себе глобальное доминирование, в том числе в военной области. Маховик гонки вооружений уже давно и гласно запущен и скоро выйдет на полные обороты. Это касается и ракетных вооружений, эффективность которых была подтверждена в ходе специальной военной операции на Украине. Итог может быть весьма печальным, если только западное сообщество не одумается и не откажется от своих агрессивных планов. Не хочется даже думать об этом.
— Видите ли вы в настоящее время возможность для запуска многостороннего диалога по ракетной проблематике? Какие страны мира, на ваш взгляд, настроены наиболее конструктивно в этом вопросе?
— В нынешней геополитической ситуации возможности для запуска многостороннего инклюзивного диалога по всему спектру ракетной проблематики, как мне представляется, близки к нулю. Нельзя рассматривать ракетную тематику в отрыве от других вопросов глобальной безопасности. Шансы могут появиться только в случае возврата международного сообщества к некому подобию разрядки напряженности, взаимного доверия, равноправного сотрудничества и учета интересов безопасности друг друга. Пока движения в эту сторону не просматривается. Динамика нынешних процессов говорит об обратном. Эти вопросы в формате ООН не обсуждаются, и страны не демонстрируют желания вернуться к диалогу по данной теме, который прекратился в 2008 году (последнее заседание Группы правительственных экспертов по ракетам во всех их аспектах).
Отдельные попытки поговорить по ракетной проблематике предпринимаются, но они носят неинклюзивный или регионально обособленный характер. Например, в 2019 году была запущена Берлинская инициатива по ракетному диалогу. В этот же период в рамках Варшавского процесса действовала рабочая группа по ракетному распространению, которая рассматривала ситуацию на Ближнем Востоке. Нас, равно как и другие ракетнозначимые страны, на эти мероприятия не приглашают. В последнее время западными партнерами инициируются шаги по внесению ракетной тематики в Азиатский региональный форум по безопасности. В связи с этим возникает логичный вопрос: о чем можно говорить и тем более договариваться по ракетным делам без участия ракетнозначимых игроков?
Что касается позиций конкретных стран в ракетной области, то я бы воздержался от каких-либо оценок на данном этапе. Многие государства воспринимают ракетную проблематику через призму обеспечения национальной безопасности, внимательно отслеживают успехи своих региональных противников и стремятся удержаться на должном уровне либо через развитие собственных программ, либо через закупки ракетных систем ПВО/ПРО у других.
— Насколько целесообразно было бы расширение списка контролируемых РКРТ товаров за счет включения в него тяжелых БПЛА со средней дальность полета (меньше 300 км)?
— Данный вопрос имеет прежде всего техническое измерение. В рамках режима вырабатываются руководящие принципы передачи систем и технологий, используемых для создания средств доставки ОМУ. В частности, речь идет о ракетах и беспилотных летательных аппаратах с дальностью полета 300 и более километров и массой полезной нагрузки 500 и более килограмм, относящихся к категории I Технического приложения РКРТ. В отношении их экспорта действует презумпция "отказа как правило". Запрету подлежит только передача производственных мощностей. Категория II включает менее чувствительные компоненты, а также ракеты и БЛА с дальностью полета 300 и более километров вне зависимости от величины полезной нагрузки. Данная продукция подлежит лицензированию.
Важно понимать, чего мы хотим добиться, ставя вопрос о расширении сферы охвата, прежде всего под углом задач нераспространения ракетной технологии. Ведь экспортный контроль – это установление баланса между выполнением задач по нераспространению и обеспечением интересов отечественных экономических операторов. Убежден, что и другие государства не захотят лишний раз обременять себя введением неоправданных ограничений на более широкую номенклатуру.
Принятие решений о целесообразности внесения тех или иных изменений в контрольные списки режимов экспортного контроля — процесс не из легких, здесь необходимо добиться согласия всех партнеров, которых насчитывается 35. Национальная позиция вырабатывается путем межведомственного согласования. Любые шаги по изменению контрольных перечней должны быть тщательно выверены, чтобы учесть все аспекты наших национальных интересов, особенно в нынешних непростых условиях, когда экспортно-контрольные списки рядом стран открыто используются в качестве санкционных, что совершенно неприемлемо и не отвечает целям самого существования соответствующих режимов.
Теперь что касается БПЛА с меньшей чем 300 километров дальностью. Беспилотные летательные системы получают все более широкое распространение в гражданском секторе экономики. Во многих странах, не входящих в РКРТ, налажено их массовое производство. Сдерживать этот процесс через внешнее воздействие невозможно. Чего могут добиться страны-участницы Режима с точки зрения нераспространения ОМУ, усложняя для себя процедуру экспорта такой продукции — вопрос открытый. Кроме того, опасность, которую представляют различные средства доставки, определяется не одним конкретным показателем, а целым комплексом тактико-технических характеристик. Эти свойства включают, например, точность применения по различным видам целей, заметность, габариты, массу полезной нагрузки и так далее. Критериев, которые бы комплексно учитывали различные характеристики и способы применения беспилотников, в настоящее время не выработано. Надо также думать и о прецедентном характере данного решения для целей и задач РКРТ.
— Разделяют ли в Москве оценки США о том, что ракетный потенциал Китая за последние годы вырос настолько, что это требует определенных мер в сфере контроля над вооружениями?
— Я не могу ответить на этот вопрос от лица всей страны, но позволю высказать свое личное мнение. Скажу прямо, что не разделяю оценок американских представителей, которые базируются на ключевой национальной установке обеспечения глобального доминирования и в контексте этого соперничества воспринимают любые действия КНР на ракетном направлении как угрозу национальной безопасности, если не на данном этапе, то в перспективе. Именно поэтому США пытаются втянуть КНР в диалог по ракетной проблематике с тем, чтобы попытаться поставить под контроль этот процесс и навязать Поднебесной, судя по всему, выгодные им качественные и количественные ограничители в ракетной области. Первоначально речь шла о подключении КНР к двустороннему российско-американскому диалогу по СНВ, при этом американцы оставляли за скобками своих союзников (Францию и Великобританию). Затем, получив отказ из Пекина, в Вашингтоне стали говорить о возможном параллельном двустороннем формате.
Наше отношение к ракетным делам КНР совсем иное. Оно базируется на концепции особого стратегического партнерства между нашими странами и взаимного доверия и уважения. Это не означает, однако, полного игнорирования ситуации у нас "в подбрюшье", где мы должны располагать необходимым потенциалом для должного обеспечения национальных интересов и отражения угроз, создаваемых Западом.
— Ранее в своей статье в журнале "Международная жизнь" вы писали о том, что прежняя формула стратегической стабильности, опирающаяся на биполярный ракетно-ядерный паритет себя исчерпала и где-то даже дискредитировала". Учитывая все факторы, которые сегодня оказывают влияние на стратегическую стабильность, какое место в новой формуле Россия будет отводить ракетным потенциалам как своим, так и других стран?
— В последние годы наблюдается значительное увеличение роли ракетных вооружений в военных стратегиях ключевых региональных игроков. Технический прогресс и внедрение новых технологий привели к качественному улучшению всех основных характеристик ракет – от тактических до межконтинентальных. Наряду с дальностью и массой полезной нагрузки на первый план выходят возрастающая точность, скорость и способность преодолевать системы ПРО. Совокупность этих показателей многократно увеличивает возможности государств поражать критически важные военные и инфраструктурные объекты в глубине территории противника и наносить стратегические удары, независимо от того, несут ракеты оружие массового уничтожения (ОМУ) или нет. Все эти факторы (включая глобальную ПРО США, национальные ракетные потенциалы соседей и не только и связанные с ними риски и угрозы) необходимо будет учитывать в нашей ракетной стратегии.
Трудно давать прогнозы относительно перспектив стратегической стабильности, в том числе различных элементов ее будущей формулы, если она вообще возможна. Скорее всего, вес ракетной составляющей будет возрастать, причем в тесной увязке с новыми технологиями, включая искусственный интеллект, гиперзвуковые ракетные двигатели и планирующие маневренные боевые блоки и тому подобные. Сейчас мы находимся в стадии открытого противостояния, которое, я надеюсь, не выльется в прямой вооруженный конфликт. По его итогам надо будет всесторонне оценить фактор западной коалиции в контексте дальнейших шагов по укреплению обороноспособности страны, включая наращивание ракетного арсенала, чтобы отбить охоту у любого потенциального противника испытывать Россию на прочность. Сейчас российским руководством много делается на этом направлении, но, видимо, потребуется еще больше усилий для купирования возрастающих угроз, исходящих от коллективного Запада во главе с США.
— Чем, на ваш взгляд, обернется для глобальной стабильности возвращение к развертыванию ракет средней и меньшей дальности в различных регионах мира в случае, если Россия снимет свой односторонний мораторий на размещение РСМД в ответ на развертывание таких систем США?
— Вопрос весьма актуальный. Официальные представители России уже неоднократно говорили о том, что Россия не будет считать себя связанной обязательствами по одностороннему мораторию на размещение РСМД, когда американские ракеты наземного базирования появятся в различных регионах мира, прежде всего в Европе и АТР. Тем не менее, американские военные открыто заявляют о том, что наземные ракеты средней и меньшей дальности появятся уже к концу года в азиатском регионе, и уже завозят их туда для задействования в ходе учений. Некоторое время назад начали мелькать подобные ракетные комплексы американского производства и в ходе военных тренировок в Европе.
Понятно, что ничего хорошего для глобальной стабильности это не предвещает. Американские планы, в случае их реализации, неизбежно спровоцируют мощную волну многосторонней гонки ракетных вооружений со всеми вытекающими последствиями. Мы со своей стороны вынуждены будем реагировать на новые угрозы нашей безопасности и примем все необходимые меры для ее обеспечения, в том числе – при необходимости – и в области ядерного сдерживания. Ведь под ударом американских ракет с коротким подлетным временем могут оказаться критически важные российские объекты, включая командные пункты и базы наших ядерных сил.
— Насколько высоко вы оцениваете риски того, что в случае смены руководства в Белом доме после выборов в США, позиция Вашингтона по РКРТ изменится в сторону смягчения обязательств по экспорту?
— Не думаю, что смена высшего политического руководства в США окажет серьезное влияние на позицию страны в отношении ее обязательств в рамках РКРТ. На этот счет у них имеется двухпартийный консенсус. В числе базовых приоритетов Вашингтона традиционно – экономические интересы. Смена администрации не приведет к отходу от этой установки. В Белом доме будут и далее исходить из приоритета собственной экономической выгоды, как мы это наблюдали ранее. В частности, в 2020 году американская администрация объявила о решении в одностороннем порядке смягчить на национальном уровне требования к выдаче лицензий на экспорт тяжелых БПЛА категории I со скоростью до 800 километров в час. Речь идет о том, чтобы отхватить себе больший кусок рыночного пирога у конкурентов, освободившись от излишних ограничений в режиме. До сих пор решения в РКРТ в отношении изменения параметров экспортного контроля таких БПЛА не принято, однако в каком направлении будут действовать США нет никаких сомнений.