Что наша жизнь? — Игра!

Завершение показа многосезонного сериала "Игра престолов" вызвало множество откликов. Одним финал понравился, другим совершенно не понравился, ибо, по их мнению, создатели спешно обрезали долгопротяжные сюжетные линии и в результате получилась какая-то мультяшная вампука. Некоторые даже потребовали переснять финальные серии.

Почти как в "Денискиных рассказах", где первоклассники, приведенные на культпоход в кинотеатр "Художественный", пытались изменить ход экранных событий посредством стрельбы из игрушечных пистолетов. "И красный пулеметчик стал отстреливаться, но он увидел, что у него очень мало патронов, заскрипел зубами и заплакал. Тут все наши ребята страшно зашумели, затопали и засвистели, кто в два пальца, а кто просто так. А у меня прямо защемило сердце, я не выдержал, выхватил свой пистолет и закричал что было сил: "Первый класс "В"! Огонь!" И мы стали палить изо всех пистолетов сразу. Мы хотели во что бы то ни стало помочь красным. А пальба кругом стояла невыносимая".

Блогеры — те же октябрята.

На иной взгляд, создатели сериала в своем праве: не хочешь — не смотри. Если уж высказывать претензии, то к названию всего сериала.

Автор литературного первоисточника Джордж Мартин, уподобившись вещему Бояну — "Помняшеть бо, рече, первых времен усобицы", — навалял большое количество глыб, в которых с крайним натурализмом (но, впрочем, и с фантастикой, то есть с драконами) изобразил картину феодальной раздробленности со всеми ее прелестями. Война всех против всех, убийства, клятвопреступления — все, что положено.

Предшественник Мартина Толкиен, менее склонный к натурализму, во "Властелине колец" дал краткий синопсис будущей многотомной саги: "Воздвигались высокие стены, образуя могучие крепости и мощные многобашенные твердыни, их владыки яростно враждовали друг с другом, и юное солнце багрово блистало на жаждущих крови клинках. Победы сменялись разгромами, с грохотом рушились башни, горели горделивые замки, и пламя взлетало в небеса".

Что же до исторической подкладки, трудно не увидеть в описываемой бесконечной усобице семь англосаксонских королевств (V–XI веков от Рождества Христова) — кстати, Толкиен в вышеприведенной цитате тоже явно намекал на англосаксонскую гептархию. С другой стороны, война всех против всех напоминает более позднюю Войну Алой и Белой розы, в которой погибла вся прежняя английская знать.

Другие могут указать на усобицу при Василии II, продолжавшуюся с 1425 по 1453 год, князя Василия в ходе усобицы ослепили, он стал Темным, но Московский княжий стол остался за ним и его потомками. А в остальном — чудовищное безобразие, ничуть не лучше английского безобразия роз.

То же можно сказать и про деяния ранних Меровингов, описанные Григорием Турским (VI век от Рождества Христова). Грязь такая, что хочется калоши надеть, причем грязь очень кровавая. Сериал, посвященный этой эпохе, имел бы большой успех, притом что сценарий уже есть. Про Столетнюю, а равно Тридцатилетнюю войну уже можно не вспоминать. Время было такое.

Но вот что примечательно. Никому — ни средневековым хронистам, ни последующим историкам, а равно и беллетристам — не приходило в голову сказать: "Игра Алой и Белой розы", "Тридцатилетняя игра", "Игра католиков с гугенотами" etc. Мартин тоже назвал свой многотомный труд "Сагой льда и пламени", а не "Игрой льда и пламени".

Причины понятны. Слово "game", а равно русское "игра", немецкое "Spiel", французское "jeu" никак не вяжется со сгустком клятвопреступлений, кровосмешений, братоубийств и просто убийств. Игра предполагает правила. Может быть, весьма жестокие — но хоть какие-то. В первобытном лесу, где режут и насилуют, правил нет, но ведь никто и не называет игрой происходящее там. Беспредел — это не игра.

Поэтому название сериала должно было бы резать слух. Но, как видим, не режет.

Причина, вероятно, в том, что в современном англосаксонском языке, а вслед за ним и в других языках — в XVIII веке были галлицизмы, а в XXI веке сплошь англицизмы — произошло чрезвычайное расширение понятия "игра". Под ней стали понимать не только ритуализированное и ограниченное общеобязательными правилами состязание, но и вообще всякое столкновение любых субъектов. Хоть с пределом, хоть с беспределом — без разницы.

Игра теперь — это любое действие, а игрок — любой деятель. Побили морду на улице — это тоже игра, а тот, кто побил, — тоже игрок.

То есть язык (не только английский, вообще язык), о котором мы прежде думали, что он в своем развитии передает все больше оттенков смысла, теперь пошел в обратном направлении, включая в одно размашистое слово все цвета и оттенки. Понятие "игра", употребляемое кстати и некстати, — наглядный тому пример.

Таков несколько неожиданный урок популярного сериала о крайнем варварстве.