Экс-глава МИД Турции Яшар Якыш: Турция нуждается в прямом диалоге с Сирией

Новая турецкая военная операция в Сирии нецелесообразна, а создание зоны безопасности в Сирии возможно лишь по решению Совбеза ООН или с согласия сирийских властей. Об этом в интервью РИА Новости рассказал бывший министр иностранных дел Турции Яшар Якыш. Кроме того, экс-министр высказался за прямой диалог между Анкарой и Дамаском, а также за продолжение астанинского процесса по сирийскому урегулированию и продолжение сотрудничества с РФ.

Якыш начал работать в МИД Турции после окончания Анкарского государственного университета в 1962 году. Работал в консульствах Турции в Нигерии, Бельгии, Италии и Сирии, послом в Саудовской Аравии и Египте, постпредом Турции при отделении ООН в Вене. Он является одним из учредителей правящей в Турции Партии справедливости и развития, занимал должность заместителя председателя партии, был депутатом парламента страны. В 2002-2003 годах занимал должность министра иностранных дел Турции. В настоящее время занимается преподавательской деятельностью.

— Как вы оцениваете нынешнюю политику Анкары в Сирии?

— Турция допустила несколько ошибок в своей политике в ходе сирийского кризиса. Одна из них состоит в том, что все яйца она положила в одну корзину, а это один из типов поведения, которого в дипломатии следует избегать. Турция не придерживалась этого правила, поэтому вся ее политика была основана на предположении, что президент Сирии Башар Асад в ближайшее время уйдет. Если бы режим Асада пал так же быстро, как ожидала Турция, она бы воспользовался результатами этого. Но эта оценка оказалась неправильной, поэтому ей теперь приходится страдать от последствий.

Вторая ошибка Турции заключается в том, что она разорвала дипломатические отношения с Сирией и закрыла все каналы связи с ней. И в-третьих, попытка одной страны свергнуть правительство в другой является нарушением международного права. Это правило становится еще более важным, если речь идет о соседних странах, потому что география заставляет эти две соседние страны сотрудничать – и в хорошие дни, и в плохие. А правительство, которому удалось удержаться у власти, часто помнит то зло, которое причинила ей соседняя страна.

— Каково ваше отношение к сотрудничеству Турции с вооруженной сирийской оппозицией?

— Турция сотрудничала с западными странами для обеспечения вооруженной оппозиции в Сирии оружием и боеприпасами и для проведения ее обучения. Но когда западные страны увидели, что оружие, отправленное ими в Сирию, попадает в руки экстремистских группировок, они нажали на тормоз. А Турция промедлила. В результате, если использовать футбольную терминологию, она попала в офсайд, превратившись в транзитную страну, через которую в Сирию поставлялось оружие и переправлялись джихадисты. Хотя турецкие власти официально это не признавали, но турецкие и международные СМИ об этом много писали.

В результате этих событий "Исламское государство"* пустило корни в турецком обществе. Согласно опросу общественного мнения, проведенному американской исследовательской организацией Pew Research Center, 7% турецкого населения сочувствуют ИГ* в той или иной степени. Это означает, что 5,6 миллиона человек в Турции из 80 миллионов ее жителей сочувствуют ИГ*, и это ужасно. Понятно, что не все эти 5,6 миллиона станут боевиками, но даже если всего одна тысячная часть из них являются радикальными фанатиками, то это уже 5600 человек. А массовые убийства могут быть осуществлены, если из этих людей выйдут всего 3-5 смертников. Турция не должна была допускать этого.

— Как вы считаете, следует ли Турции проводить военные операции против курдских формирований в Манбидже и на востоке от Евфрата, о чем в последние месяцы постоянно говорят в Анкаре?

— Моя позиция состоит в том, что Турции не нужно проводить такие операции. Следует признать, что Анкара имеет законные проблемы с безопасностью, вызванные этими двумя регионами. Но не совсем понятно, чего Турция хочет добиться, если она будет проводить операции в этих регионах. По данным СМИ, число боевиков, принадлежащих силам самообороны сирийских курдов (YPG), которых Турция считает террористами, составляет около 60-70 тысяч человек. Из них до 30 тысяч хорошо обученных мужчин и до 10 тысяч также хорошо обученных женщин. На что будет нацелена операция в Манбидже и к востоку и Евфрата — на уничтожение этих 70 тысяч боевиков или на их изгнание на 30-40 километров к югу от границы? Или их планируется посадить в тюрьму, изъять у них оружие?

Если боевики будут изгнаны на 40 километров к югу от границы, то они будут продолжать угрожать безопасности Турции с немного большего расстояния. Если же они будут задержаны и освобождены после сдачи оружия, они снова смогут легко его найти. Это непростая задача — проверить 70 тысяч человек. Как справедливо отметил министр иностранных дел России Сергей Лавров, РФ не может договориться с Турцией о том, какие отряды курдов представляют угрозу для Анкары.

— Насколько реалистична идея Турции о создании зоны безопасности на территории Сирии вдоль турецкой границы?

— Для международной легитимности зоны безопасности необходимо разрешение либо Совбеза ООН, либо государства, на территории которого создается эта зона. Есть вероятность того, что легитимность зоны безопасности, которая будет создана без учета этих условий, будет оспариваться другими государствами. Во время российско-турецких переговоров в Москве 23 января президент РФ Владимир Путин ссылался на соглашение, заключенное между Турцией и Сирией в Адане в 1998 году. В заявлении по итогам саммита лидеров РФ, Турции и Ирана по Сирии в Сочи 14 февраля также было рекомендовано искать решение в рамках существующих соглашений. Это было сделано для того, чтобы найти законные основания для создания зоны безопасности.

— Почему реализация соглашения между Турцией и Россией по сирийскому Идлибу идет так медленно?

— Если бы сирийское правительство при поддержке России начало военную операцию в Идлибе, то от этого пострадало бы гражданское население и к границе с Турцией хлынула бы огромная волна беженцев. Турция попыталась до начала операции убедить относительно умеренную оппозицию в Идлибе отказаться от вооруженной борьбы. Россия поддержала этот подход Турции, чтобы дать шанс для мирного урегулирования. Но Турция не смогла выполнить свою работу так, как это планировалось. Россия не сомневается в добрых намерениях Турции, но считает, что изгнание террористов из Идлиба не может постоянно откладываться на неопределенный срок. Вероятно, она также не хочет постоянно просить сирийскую администрацию об отсрочке начала операции.

Еще один аспект: Турция считает присутствующую в Идлибе группировку "Нур ад-Дин аз-Зенки" умеренной оппозицией, но до недавнего времени она действовала вместе с группировкой "Хейат Тахрир аш-Шам"* (бывшая "Ан-Нусра"* – ред.). Согласно резолюции Совбеза ООН N 2254, фронт "Ан-Нусра"* и связанные с ним организации не могут получать преимущества от режима прекращения огня, и они считаются законными целями. А Турция считает, что "Нур ад-Дин аз-Зенки" не должна быть целью. Таким образом, нет консенсуса о том, какие группировки могут стать целью между Турцией, с одной стороны, и Россией, Ираном и Сирией, с другой. Это одна из причин, по которой не удается добиться прогресса в Идлибе.

— Должна ли Турция напрямую взаимодействовать с правительством Асада? Как вы считаете, нужен ли такой диалог?

— Между интересами Турции на севере Сирии и интересами самой Сирии существует большая площадь соприкосновения. Формирование и укрепление курдской идентичности в этой области противоречит интересам обеих стран. Они должны сотрудничать по этому вопросу, даже если это невозможно по другим. Но президент Турции Тайип Эрдоган по-прежнему использует эпитет "убийца своего народа", говоря об Асаде. Такое отношение затрудняет сотрудничество.

Если бы Турция открыла свои каналы связи с правительством Сирии, она была бы более эффективной в урегулировании сирийского кризиса. Поэтому на вопрос, нужен ли такой диалог, ответ у меня такой — да, нужен, причем немедленно.

— Как вы оцениваете взаимоотношения Турции и США на фоне сирийского кризиса? Прекратят ли американцы поддержку курдских формирований в Сирии, на чем настаивают в Анкаре?

— Турция и США являются двумя союзниками по НАТО, но их интересы по Сирии явно противоречат. США поддерживают силы самообороны сирийских курдов, представляя им оружие и боеприпасы, а также обеспечивая их подготовку. Турция же рассматривает эти формирования как угрозу своей национальной безопасности из-за связей с запрещенной в стране Рабочей партией Курдистана.

И здесь не принципиальны заявления Вашингтона о том, что США сократят военное присутствие в Сирии с 2 200 до 200 человек, потому что если возникнет конфликт с турецкой армией, то с ней будут сражаться силы самообороны курдов, а не американские солдаты. Даже если США полностью уйдут из Сирии, они всегда могут осуществлять любые вмешательства из Ирака или с помощью Шестого флота из Средиземного моря.

Формирование и укрепление курдского присутствия в северной Сирии является важной целью США. Если в дальнейшем образуется курдская автономия, в Вашингтоне рассчитывают использовать эту силу в качестве рычага против центральных властей Дамаска. В долгосрочной перспективе курдское присутствие имеет важное значение для США с точки зрения безопасности Израиля.

— Как вы смотрите на перспективы сотрудничества по Сирии в будущем, учитывая разногласия Турции и России по некоторым вопросам?

— Благодаря сотрудничеству Турции с Россией в рамках астанинского процесса сирийская политика стала немного более реалистичной, поэтому я хочу, чтобы это сотрудничество продолжалось, а сирийская политика Турции стала еще более гармоничной.

* Запрещенные в России террористические организации