Владимир Бычков, радио Sputnik
Итоги подводить всегда трудно, а иногда – невозможно. Потому что итог – это некий урок. А если урок так и не был усвоен?..
Две цитаты вместо эпиграфа. "Без ошибок правительства революция невозможна, в каждой революции кроется вина правительства". Это сказал канцлер светлейший князь Александр Михайлович Горчаков в середине XIX века. Примерно в то же время министр народного просвещения граф Уваров заметил историку Погодину: "Наши революционеры произойдут не из низшего сословия, они будут в красных и голубых лентах".
Эти пророчества не самых последних людей империи сбылись в феврале 1917 года с поразительной точностью.
Помните пассаж В.В. Шульгина о том, что революции не было бы, если бы Николай II повесил в своей время 50 тысяч "февралистов"? Да как раз вся беда и состояла в том, что большую часть этих заговорщиков (настоящих и тех, кто им малодушно попустительствовал) составляли члены Дома Романовых и высшие сановники империи!
Директор Императорских театров князь С.М. Волконский писал: "Россию губили с двух сторон. Сейчас мы склонны делать ответственными только людей революции. Да, они ответственны за свои дела. Но за свой приход? Разве они не нашли себе подходящей почвы?".
А почва действительно была. Статс-секретарь С.Е. Крыжановский, соратник П.А. Столыпина, вспоминал:
"Основная язва нашего старого бюрократического строя – засилие на верхах власти старцев… Усталые и телесно и духовно, люди эти жили далеким прошлым, неспособные ни к какому творчеству и порыву, и едва ли не ко всему были равнодушны, кроме забот о сохранении своего положения и покоя".
Барон Н.Е. Врангель, отец "белого" главнокомандующего, пишет еще резче: между высшим обществом и народом образовалась пропасть, утерялась всякая связь. Лучшая часть высших чиновников и военных вытеснялась из властных структур и была заменена людьми, желающими не блага страны, а преследующими лишь свои собственные интересы.
Впрочем, в этом, конечно, огромная вина Николая II – монарху надо все-таки уметь подбирать себе помощников. Говорят, что ему не хватило твердости. Также считают, что он не соответствовал, так сказать, занимаемой должности. Вполне возможно. Роль личности в истории сбрасывать со счетов никак нельзя. Но все это разговор больше о недостатках монарха и невольных пособниках революции, ставших таковыми в силу отстранения их от дел, остальных – в силу неспособности, трусости и безразличия. Но были во власти и другие – настоящие заговорщики.
Говоря о заводилах и коноводах Февральской революции, все-таки нужно начинать разговор не с отдельных лиц, а с целого учреждения, института "вождей" – с Государственной думы Российской империи. Там не работали, а болтали. Причем это было почти сплошь антиправительственное собрание.
И главное – там говорили о чем угодно, и меньше всего – о делах практических, о том, что действительно нужно стране и народу в условиях войны. Об этом пишут практически все очевидцы тех событий.
Характерный пример – выступление в Думе 1 ноября 1916 года Павла Милюкова, лидера кадетов и будущего министра иностранных дел Временного правительства. Он в пух и прах разнес правительство: оно неспособно управлять страной, находится в параличе, кабинет необходимо отправить в отставку. И привязавшись к какому-то правительственному распоряжению, с пафосом вопрошал с думской трибуны: "Что это – глупость или измена?". А ему вовсю аплодировали. Помогать властям никто и не думал. Все говорили: ну что это за министры?! И втайне мечтали: вот дали бы нам власть! Мы бы уж показали тогда, как надо управлять. Они были в себе настолько уверены, что им были не указ ни сотни примеров из истории, ни уроки Великой французской революции. Они готовы были разбивать себе лбы, расквашивать носы и наступать на одни и те же грабли. Можно было бы сказать: да наплевать на них! Пусть расшибают себе лбы на здоровье. Ан нет! Они же в итоге стали-таки властителями и судьями огромной страны, а следствием их просчетов, неумения, самомнения и всезнайства стало то, что лбы оказались разбитыми не только у них, но и у всех поголовно россиян.
А потом эти властители и судьи умыкнули за границу, "благородно" предоставив россиянам отвечать за их ничем не подкрепленные амбиции и прожектерство. Дескать, не получилось, бывает… Хотели как лучше, а получилось как всегда. Почти так и писали вожди Февраля в своих мемуарах за границей. А Милюков и вовсе говорил (не дословно, по смыслу): вот послушались бы меня, то все бы получилось отлично, все сейчас были бы в шоколаде, как сегодня любят говорить. Эх, Павел Николаевич! Дожили до седых волос, а так и не поняли – не получилось бы!
Французский лексикограф Пьер Буаст, современник Робеспьера, отметил странную и трагическую закономерность: "В революционные бури люди, едва годные для того, чтобы грести веслом, овладевают рулем".
Поэтому не удивительно, что Временное правительство пало. На смену ему пришли люди с "железной волей". Говорит доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Александр Шубин: "Приход к власти большевиков был не случаен. Потому что успели провалиться с социальными реформами все остальные, не решаясь их начинать. И даже самая популярная партия того времени, как показали выборы, эсеры. Их представители были во Временном правительстве – пытались что-то делать. Их лидер Чернов предлагал определенные мероприятия, которые бы разрядили социальную ситуацию, успокоили бы крестьянство. Но тут уже либералы уперлись: принцип частной собственности – нельзя. И в итоге эти реформы не были проведены, что для Ленина было, конечно, очень хорошим подспорьем в борьбе за власть. Как он потом иронизировал: пришлось прогнать от власти эсеров, чтобы реализовать их программу. Это, конечно, закономерно вело к усилению большевизма. Но ведь есть и другая сторона: если бы социально-демократические преобразования сразу энергично проводились бы Временным правительством, тогда бы у большевиков не было бы шансов.
Получается, что "если бы", то "тогда бы" все было бы отлично. Но история не знает слова "если", справедливо заметил немецкий историк Карл Хампе.
И потом, мы ведь говорим не о двенадцати спящих девах Жуковского, а о правительстве, хоть временном, хоть безвременном, но в чрезвычайной ситуации – войны и революции. А здесь рассказывается о каких-то политических импотентах, которые не за свое дело взялись. Такой вывод сам собою напрашивается…
И еще один важный аспект Февральской революции – внешний. Были, конечно, у революции и зарубежные помощники и доброхоты.
О пломбированном вагоне из Германии и банкире Шиффе поговорим в другой раз. Сейчас – о союзниках по Антанте и американцах. Не стоит преувеличивать их "заслуг" в революции, но все-таки они внесли свою лепту, надеясь на то, что и им выпадет какой-никакой, а все-таки жребий, какая-то прибыль. Говорит историк, научный сотрудник Российского института стратегических исследований Петр Мультатули: "Внешние организаторы Февраля – это представители транснационального капитала, прежде всего США и Англии. Они понимали в отличие от наших болтунов-революционеров и некоторых нынешних историков, что Россия как раз будет в числе победителей в мировой войне. Как писал полковник Хауз, "серый кардинал" президента США Вильсона: если победит Антанта, Россия будет управлять миром. Именно поэтому они сделали все, чтобы не допустить того, чтобы Россия вошла в число победителей. Тем более что Николай II добился от западных союзников согласия, закрепленного документально, что после победы в мировой войне к России отойдут Константинополь, Босфор, Дарданеллы, вся средиземноморская Фракия, Западная Армения, восточная часть Пруссии, большая часть Галиции. Огромные территории, жизненно важные. Естественно, что союзники России в войне не хотели выполнять эти условия".
Упоминавшийся российским историком полковник Эдвард Хауз – это Збигнев Бжезинский начала XX века. А клоном Хауза можно назвать Мадлен Олбрайт – те же идеи, и все сплошь русофобские…
Вместо послесловия приведу отрывок из книги "Окаянные дни" нашего писателя-классика И.А. Бунина, лауреата Нобелевской премии. Он тоже с нескрываемым энтузиазмом приветствовал Февральскую революцию. А спустя всего лишь два года наступило горькое похмелье.
"Двенадцать лет тому назад мы… приехали в этот день в Одессу по пути в Палестину. Какие сказочные перемены с тех пор! Мертвый, пустой порт, мертвый, загаженный город… Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье"…
