Олег Кононенко с 2016 года возглавляет российский отряд космонавтов. Сейчас он готовится к своему пятому полету. О предстоящей работе на МКС, новых экспериментах, выходах в открытый космос, Кононенко в День Космонавтики рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Денису Кайырану.
– Олег Дмитриевич, вы готовитесь уже к пятому космическому полету. Расскажите, что в этом процессе для вас поменялось, а что осталось неизменным?
– Базовая подготовка космонавта к космическому полету кардинально не меняется. Но корабли, на которых мы летаем, модернизируются. Я выполнил четыре космических полета, и каждый раз на "Союзе" новой модификации, а это новое оборудование, новые приборы. Меняется программа, которую я буду выполнять на борту МКС. Расширяется круг научных экспериментов. Приходится учиться, прослушивать лекции разработчиков, ученых, сдавать им зачеты и экзамены. То есть подготовка кардинальным образом не меняется, но каждая следующая не повторяет предыдущую.
– Какие приборы будут впервые установлены на вашем "Союз МС"?
– На "Союз МС" новая центральная вычислительная машина, улучшен обмен между ЦВМ и бортовыми системами корабля, новая схема размещения двигателей причаливания и ориентации, чтобы можно было выполнить программу полета при отказе любого двигателя. Введена в состав аппаратура спутниковой навигации, за счет чего можно быстро измерять орбиту и позиционировать корабль относительно МКС без участия Центра управления полетами.
На предыдущем полете у меня впервые на кораблях типа "Союз МС" был Wi-fi. Тогда было испытано новое программное обеспечение для передачи данных из ЦВМ на планшет космонавта по беспроводной связи. Все это вместе с ракетой-носителем "Союз-2.1а" позволило реализовать сближение к МКС всего за два витка.
Непосредственно на корабле "Союз МС-24" реализован новый формат "Выведение" для информирования экипажа об участках полета ракеты, доработана логика работы аппаратуры "Курс" для стыковочных узлов новых модулей российского сегмента, а также стоят новые, более эргономичные держатели ручек управления кораблем.
– "Роскосмос" объявил дату старта вашего экипажа – 15 сентября. До этого публиковалась различная информация, в том числе о возможности полета в июне или июле. Действительно ли такие варианты рассматривались, зачем, и почему был все-таки выбран сентябрь?
– Рассматривались различные даты и даже различные варианты составов экипажей. Был момент, когда обсуждалось, что "Союз МС-23" полетит к МКС не в беспилотном режиме, а с одним космонавтом – со мной. С этой целью в Центре подготовки космонавтов была разработана программа экспериментальной отработки выполнения полетных операций одним профессиональным космонавтом. В результате, была обозначена такая возможность, что при выполнении определенных условий космонавт может пилотировать в одиночку.
Полетные операции, связанные с разгерметизацией и пожаром, я выполнял под избыточным давлением в скафандре (0,4 кгс/см2) для имитации работы в разгерметизированном спускаемом аппарате. Специалисты ЦПК не помнят, чтобы проводились подобные тренировки с такой длительностью нахождения под избыточным давлением в скафандре. Работать в нем непросто. Во время обычных тренировок мы лишь имитируем наддутие скафандра, как правило это не более 0,02-0,03 кгс/см2.
Если бы я полетел один, корабля-спасателя для меня в этом случае на борту МКС не было бы. Это очень серьезная ситуация. Поэтому было принято решение одного космонавта не отправлять.
В ходе поиска причин возникновения разгерметизации радиаторов контура наружного охлаждения "Союз МС-22" и грузовика "Прогресс МС-21" менялись точки зрения и по дате пуска. В конечном итоге, принято решение: если уж запускается новый корабль, он должен отработать свой ресурс. Экспедиция, которую мой экипаж будет менять, останется дополнительно на полгода.
– Традиционный вопрос о предстоящем полете. Какой у вас будет индикатор невесомости?
– Я никогда сам индикатор невесомости не брал. Во втором полете выбирали маленькие дети астронавта из Нидерландов – Андре Кёйперса. В третьем полете – дети американского коллеги Челла Линдгрена. В четвертом полете – дети Давида Сен-Жака и дети Энн МакКлейн.
– Не будете менять эту традицию?
– Думаю, не буду, но кто знает. Это, конечно, традиция, иметь индикатор невесомости, но космонавт всегда определит, когда штатно произошло отделение корабля от третьей ступени ракеты-носителя. И ты понимаешь, что уже находишься на орбите в невесомости.
– Какие наиболее интересные из тех экспериментов, которые вам предстоит провести, можете выделить?
– Я сейчас переместился из 69-й экспедиции в экспедицию 70. Посмотрим, какие будут эксперименты там, потому что частично мою программу будет выполнять оставшийся на МКС экипаж.
Из экспериментов, которые я раньше делал, мне запомнился в третьем полёте совместный эксперимент ЦНИИ РТК и немецкого Института мехатроники в Мюнхене "Контур-2". Я на борту станции собрал схему и управлял наземными роботами с использованием каналов космической связи и наземных телематических сетей. Один робот был в Санкт-Петербурге, второй в Мюнхене.
В четвертом полете я выполнял эксперимент "Магнитный 3D-биопринтер". Россия впервые в мире напечатала биоорганы – тканоинженерные конструкции хрящевидной ткани человека и щитовидной железы крысы в невесомости. Технология биопечати позволяет создавать чувствительные к радиации органы-сентинелы для изучения радиационных воздействий. Эти знания потребуются при выполнении дальних полетов, при планировании строительства лунных баз и создании планетарных поселений.
В следующем полете у меня такого же уровня эксперименты будут. Например, "Фуллерен", в ходе которого будем выращивать с помощью электровакуумной печи уникальные совершенные кристаллы фуллеренов из газовой фазы в условиях невесомости. Фуллериты – это третья кристаллическая форма углерода. Полученные в микрогравитации, они должны обладать лучшими структурой и свойствами, чем земные аналоги.
Еще один эксперимент – "Перепел", в ходе которого будут исследоваться возможности устойчивого существования популяции птиц японского перепела в условиях микрогравитации. Также отмечу исследование "Орбита-МГ". Оно направлено на создание инновационной системы мониторинга технического состояния оболочек модулей МКС, чтобы находить трещины в корпусе (от удара метеорита, усталостных процессов, деградации конструкционных материалов), а также устанавливать факт образования негерметичности (сквозной трещины). Кроме того, комплекс технологий неразрушающего контроля позволит контролировать выявленные негерметичности.
Кроме того, за бортом станции мы будем выполнять контроль космической коррозии ее внешних поверхностей в эксперименте "Кварц-М". А также установим на модуле МИМ2 оборудование для отработки технологии разворачивания и фиксирования формы космических конструкций из полимерных композиционных материалов с эффектом памяти формы. Это будет эксперимент "Перспектива-КМ".
– Вы упомянули совместный с немецким институтом эксперимент. Какая сейчас обстановка с подобными совместными экспериментами?
– Эксперименты все-таки продолжают идти. В части опубликования результатов на Земле, я так понимаю, какие-то трудности есть. Меня подготовили к выполнению четырех-пяти экспериментов со стороны НАСА, и трех-четырех экспериментов со стороны ЕКА. Эти эксперименты пока никто с меня не снимал, я по-прежнему готов их выполнять. Поэтому уж такой отчужденности между нашими космическими агентствами в плане выполнения экспериментов я пока на себе не почувствовал. Это будут эксперименты, которые я уже делал.
– Выходы в открытый космос у вас запланированы?
– С выходами, конечно, отдельный вопрос. Они у нас по датам постоянно "плавают". У меня запланировано два выхода в открытый космос на конец года. В первом выходе задачи по окончательному дооснащению Многофункционального лабораторного модуля (МЛМ) и установка новой научной аппаратуры. В декабре во втором выходе предстоит вынести и установить целевую научную аппаратуру на внешнюю сторону российского сегмента, а также запустить малый спутник, разработанный студентами МГТУ имени Баумана. Эксперимент называется "Парус-МГТУ". В свободном полете этот спутник должен будет развернуть тонкопленочную конструкцию светоотражающих лопастей солнечного паруса.
В зависимости от того, как Сергей Прокопьев с Дмитрием Петелиным справятся со своими выходами, будут скорректированы наши задачи.
– Сколько выходов будет у Прокопьева и Петелина?
– Запланировано до пяти. Основная задача – перенос шлюзовой камеры и радиационного теплообменника на МЛМ. Эти операции требуют трех выходов. Два выхода по переносу и один выход по интеграции в российский сегмент.
– Даты выхода известны?
– Первые – в апреле.
– Раньше вы говорили, что летаете в космос не для того, чтобы ставить рекорды, а чтобы работать и выполнять поставленные перед вами задачи. Однако все же так получится, что после предстоящего полета вы станете человеком, который среди всех землян провел наибольшее количество времени в космосе. Как вы это прокомментируете?
– Я люблю свою работу. Я не ошибся в выборе профессии – с детства мечтал стать космонавтом. Это, во-первых. Во-вторых, с моей точки зрения, космос – это не арена для спортивных состязаний, кто быстрее, выше и дальше. Ну, и в-третьих, раз так часто задают вопрос о рекорде, тогда отвечу: на то они и рекорды, чтобы их бить.
– Когда стартует новый отбор в отряд космонавтов?
– Планируется объявить о начале нового набора в этом году и завершить его в конце года. В результате предполагается отобрать до шести будущих космонавтов.
– Какие-то особенные требования в этот раз будут?
– Нет. Каждый раз обсуждается требование, чтобы в составе набора, как минимум, была половина девушек. Но, к сожалению, одни парни.
– Когда статус космонавта получат четверо кандидатов, которые были отобраны в 2021 году?
– У них по плану окончание общекосмической подготовки в мае-июне. Далее сдача государственных экзаменов, в случае успешного их прохождения кандидаты получат квалификацию космонавта-испытателя.
– В 2021-2023 годах отряд покинули несколько космонавтов, совершивших более двух полетов. Сейчас в нем практически нет опытных космонавтов. Можно ли это назвать тенденцией, и стоит ли из-за нее беспокоиться?
– Тенденцией это назвать нельзя, потому что из тех, кого вы перечислили, только один космонавт по собственной инициативе решил прекратить свою деятельность. Все остальные – по причинам, связанным с медициной.
Космические полеты здоровья не прибавляют. В отряде люди целеустремленные, любящие свою профессию. У нас есть критерии ограничения по отбору, один из них – возраст, не старше 35 лет, но правая возрастная граница – только желание и здоровье.
Сегодня отряд космонавтов – это хороший сплав молодости и опыта. В то же время между космонавтами отряда нет большой "разбежки" по возрасту. Мы люди одного поколения, прекрасно понимающие друг друга и стремящиеся к одним целям.
– Вы остаетесь наиболее опытным, как по возрасту и количеству полетов, так и по времени нахождения в отряде. Как долго вы планируете оставаться в нем и возглавлять его?
– Хороший вопрос. Все зависит от медицины, то есть от моего здоровья. К сожалению, так сложилось в последние 20 лет, что космонавты в первый полет летят на 9-10-11, а то и на 12-й год. Поэтому, я по-прежнему голоден до полетов. Кроме того, есть критерии по отбору космонавтов, но как вернуться в профессию покинувшему отряд (не по здоровью) космонавту, положение по отбору не предусматривает.
– "Роскосмос" и НАСА подписали дополнение к контракту, по которому российские космонавты должны пройти подготовку к выходу на американском сегменте станции. Состоялась ли эта подготовка, и кто в ней принимал участие?
– Подготовка в рамках дополнения к контракту с НАСА уже проводится. Начали с моего экипажа. Николай Чуб прошел подготовку на SSRMS (Space Station Remote Manipulator System, рука-манипулятор американского сегмента станции – ред.), я прошел подготовку к выходу в открытый космос. Мы сертифицированы по этим видам деятельности, сдали экзамены и полностью готовы. Такая подготовка проводится на случай, если на борту МКС будет только экипаж "Союза" и возникнет необходимость выполнения срочных задач на американском сегменте МКС.
– Космонавты из следующих экипажей тоже будут проходить такую подготовку?
– НАСА планирует, чтобы российские космонавты прошли такую подготовку, начиная с нашего экипажа и как минимум по 2030 год, который считается на данный момент годом завершения эксплуатации МКС.
– Создан ли в "Роскосмосе" отдел специальных экспертиз, в который должны были войти все космонавты отряда?
– Да, отдел создан в 2021 году, я его возглавляю, в нем состоят все космонавты в качестве главных экспертов. Совместно с руководством ГК "Роскосмос" определены 15 предприятий, которые работают в области пилотируемой космонавтики. От двух до трех космонавтов введены в состав научно-технических советов этих предприятий. Они участвуют в обсуждениях проектов, в экспертизе технических заданий на создаваемые перспективные пилотируемые космические средства, подготовке материалов, предложений и рекомендаций к заседаниям научно-технических советов предприятий госкорпорации.
В частности, мы активно участвуем в разработке новой станции РОС, нового корабля, который сейчас называется "Орёл", в модернизации "Союза" и средств выживания в случае нештатного приземления.
Все это позволяет повысить качество и прикладную направленность решений.
– Космонавты привыкли обходиться скромным набором ресурсов из-за ограничений по доставляемой на МКС массе. А если бы вас поставили в еще более стесненные условия и сказали отправиться на необитаемый остров с тремя предметами, что бы вы взяли?
– Поверьте, мы не сильно ограничены на борту, у нас достаточно еды, воды, одежды, наличие интернета, современных средств связи, можем позвонить домой. Существенную какую-то ограниченность материальную или психологическую я не испытывал. Внутренний объем МКС, это два Boeing-747. Если хочется побыть одному, ты легко это сделаешь.
А что бы я с собой взял такого? Я, честно говоря, во время своих полетов особо сильно ни в чем не нуждаюсь. Но вот к концу экспедиции я испытываю потребность постоять под душем или просто под естественно стекающей струей воды.
– Раз объем станции как два Boeing-747, ощущения что находишься в замкнутом пространстве, совсем нет?
– Я туда лечу работать. Стараюсь держать себя занятым, и поэтому мотивации не теряю до конца полета. Это в первом полете нас было три человека, начиная со второго, экипаж – это шесть и больше. С астронавтами из НАСА и ЕКА мы начинаем подготовку где-то за полтора-два года, достаточно близко друг друга узнаем за это время. Поэтому есть, с кем пообщаться, о чем поговорить. Так и живем.