Тот, кто не предал и не продал

После распада СССР в России было лишь два государственных деятеля, чья политика стабильно имела бы поддержку абсолютного большинства народа, — и одного из них нет с нами уже девять лет. Сегодня Евгению Примакову исполнилось бы 95, и его роль в постсоветской истории России невозможно переоценить. По сути, Примаков был предшественником Путина — и их объединяет не только народная поддержка, но и идея служения Родине, настоящий, неконъюнктурный патриотизм.

При этом Примаков был единственным высокопоставленным советским чиновником, нашедшим свое место в руководстве постсоветской России. На момент распада СССР он был членом Совета безопасности, а в РФ возглавил Службу внешней разведки. Да, большая часть активной политической карьеры Примакова проходила в советский период, но его главные дела пришлись на 90-е годы.

После августа — декабря 1991-го высшая советская политическая и управленческая элита была практически выкинута, вычищена из власти новой России, но Примаков остался в руководстве страны. И выполнил важнейшую миссию — он не только вел неравную борьбу с либералами-западниками и коррумпированными чиновниками за влияние на внушаемого президента Ельцина, но и, по сути, подготовил идеологическую почву для прихода Владимира Путина. Парадокс в том, что часть прозападных и олигархических элит в момент выдвижения Ельциным Путина видела в нем альтернативу, противоядие против Примакова, способ не допустить Евгения Максимовича к власти — но все оказалось ровно наоборот. Путин стал продолжателем Примакова, который по возрасту годился ему в отцы и обладал огромным международным опытом и государственной мудростью.

Примаков одновременно и опередил свое время — и пришел слишком поздно. Опередил для лихих (а на самом деле — предательских) 90-х, а пришел слишком поздно для спасения СССР. Примаков появился на высшем политическом уровне только в 1989-м, когда возглавил одну из двух палат Верховного Совета, союзного парламента. К этому времени у него за плечами уже была треть века работы на восточном направлении: Примаков вырос в одного из крупнейших наших востоковедов. Двадцать лет он выполнял секретные и деликатные поручения высшего руководства СССР. В центре интересов и внимания Примакова был Ближний Восток — и он не только прекрасно разбирался в ситуации, не только консультировал советское руководство, но и хорошо знал множество лидеров разных стран региона — от Муаммара Каддафи до Саддама Хусейна. Примаков не был классическим, штатным разведчиком, но, работая в качестве академического ученого и журналиста, он был настоящим аналитиком, совмещавшим глубокий стратегический анализ с выполнением специальных заданий Кремля. Одним из них было, например, установление неофициальных контактов с израильским руководством. Спустя несколько лет после разрыва дипотношений в 1967-м именно Примаков вел тайные консультации с лидерами еврейского государства. Москва не собиралась сдавать своих арабских союзников — она хотела иметь возможность противостоять игре Вашингтона на раскол арабского единства и подтолкнуть Израиль к поиску компромисса с арабами. Роль Примакова была уникальной: он не просто выступал в качестве представителя Кремля, но и был одним из тех, кто формулировал ближневосточную политику страны.

К большой публичной власти он не стремился, однако перестройка изменила и его судьбу. Но он вошел в руководство страны слишком поздно — в 1989-м, когда Горбачев своей некомпетентностью и интригами уже завел ситуацию в глубокий кризис. Примаков не был своим ни для запутавшегося Горбачева, ни для поздно спохватившихся его противников из партийного и государственного руководства. Поэтому и сумел политически выжить в августе 1991-го — сначала не поддержав обреченный ГКЧП, а потом отправившись в Форос за Горбачевым.

В итоге академик возглавил внешнюю разведку — став первым заместителем председателя КГБ. А уже в конце года, после развала СССР, стал первым руководителем Службы внешней разведки России. Примаков возглавлял СВР всего три года, однако это было чрезвычайно важное время не только для страны, но и для разведки. Сугубо штатский человек, Примаков не допустил кадрового погрома в Ясенево — и всеми силами пытался сохранить то, что осталось от мощнейшей советской разведки. Уже за одно это ему должны были бы быть благодарны потомки, но оказалось, что главные его дела были впереди.

С начала 1995-го Примаков возглавил МИД и за три с половиной года работы показал, что Россия не мечтает быть младшим партнером Запада и уж точно не отказывается от защиты своих национальных интересов. Да, у нас тогда не был сил (не только экономических, но в первую очередь духовных), а мыслящие как Примаков в руководстве страны тогда были в заведомом меньшинстве — но именно он дал надежду на то, что период безумного внешнеполитического западничества, отступления и обвала заканчивается. Примаков первым заговорил о развороте на Восток и о необходимости выстраивания тройки РИК — Россия, Индия, Китай, то есть предтечи БРИКС.

Будучи министром иностранных дел, Примаков делал максимум возможного в сложнейших внешнеполитических, внутриполитических и даже внутривластных условиях — опровергая поговорку, что один в поле не воин. Конечно, Евгений Максимович не был единственным геополитически грамотным и патриотически настроенным политиком в тогдашней российской элите, но он был самым высокопоставленным, смелым и не скрывающим свои взгляды.

Однако и МИД не стал вершиной его карьеры — ею оказались восемь месяцев его премьерства. Примаков не рвался к месту "человека номер два", но дефолт 1998-го и паника в ельцинском окружении привели его к власти. Ему, по сути, поручили спасать страну — и он не стал избегать ответственности. Но либералы-западники не собирались долго терпеть независимого и имевшего совершенно другие представления о России и мире премьера — и против Примакова тут же начали интриговать. Когда экономика и ситуация в стране стали выправляться, окружение Ельцина, олигархи и прозападные либералы испугались того, что Примаков станет наследником Ельцина — до президентских выборов оставался всего год, и популярность премьера делала его избрание практически безальтернативным. Ельцина сумели убедить в том, что Примаков опасен для него лично (а заодно и для "демократического будущего России") — и президент уволил премьера. Этот шаг вовсе не мешал победе Евгения Максимовича на предстоящих через год выборах — его популярность в народе после "разворота над Атлантикой" в марте 1999-го (когда премьер отменил визит в США, узнав о решении американцев бомбить Белград) выросла, а отставка, в которую его отправил непопулярный Ельцин, лишь усилила симпатии к Примакову.

Ельцинская "семья" начала судорожно перебирать варианты альтернативы Примакову — и тут сыграл свою роль сильный характер Ельцина: среди всех возможных президент чутьем выбрал Владимира Путина. Смертельно боявшаяся президентства Примакова "семья" поддержала кандидатуру, но это оказался как раз тот случай, когда "от волка бежали, на медведя попали". Примакова не только не удалось стравить с Путиным — после думских выборов старый академик поддержал молодого чекиста. Потому что увидел в нем человека, который будет отстаивать национальные интересы России, никогда не отступит и не предаст свой народ, то есть достойную смену самому себе.

А наш народ всегда будет благодарен Евгению Максимовичу за то, что он сделал для страны — особенно в 90-е, когда, вопреки "духу времени", оставался тем, кто не предал и не продал.