Сергей Капитонов: Европе приходится сидеть на двух газовых стульях

Российский газ уходит от европейских потребителей, но найти ему замену не так легко. Какую роль Россия может в перспективе сохранить на газовом рынке Европы, когда начнутся поставки газа по "Силе Сибири 2" в Китай, каковы перспективы "Газпрома" в Африке, как построить трубопровод в Индию, рассказал в интервью РИА Новости аналитик проектного центра по энергопереходу и ESG "Сколтеха" Сергей Капитонов. Беседовала Зульфия Хамитова.

– Некоторые эксперты полагают, что после разрыва отношений России и Европы энергетика на европейском рынке больше не будет дешевой. Вы с этим согласны?

– Да, по крайней мере до 2025-2026 годов: тогда будут введены новые мощности в США и Катаре, может возникнуть избыток предложения, и потенциально цены на газ могут снизиться. Пока они не падают и не должны до этого времени упасть.

Если Европа не хочет терять свою промышленность, ей надо будет эти объемы набрать в отсутствие российского газа, что не так просто. Сейчас регион замещает российский трубопроводный газ в импорте поставками сжиженного природного газа (СПГ) из США.

– Европейские страны продолжают увеличивать закупки СПГ. По первому полугодию 45% объема импорта обеспечили США. На ваш взгляд, какой будет объем по итогам 2023 года, и с каким отрывом США могут остаться в лидерах?

– Думаю, что США должны остаться в лидерах. До 2022 года большая часть американского СПГ уходила в Азию: Японию, Южную Корею, Китай, а в 2022 году трейдеры американского СПГ направили весь сжиженный газ в Европу. По итогам 2023 года США должны стать крупнейшим поставщиком СПГ на мировые рынки.

По прогнозам, американский экспорт СПГ в текущем году будет на уровне 12 миллиардов кубических футов в сутки, это 124 миллиарда кубометров по итогам года. Если Европа купит у США половину объема, получится примерно 60 миллиардов кубометров. Но это не 200 миллиардов, которые обеспечивала Россия.

При этом большая часть американских поставок идет по спотовым, а не долгосрочным контрактам. Это называют европейской шизофренией: с одной стороны, европейцы говорят, что хотят обеспечить безопасность и не зависеть от России, с другой, боятся долгосрочных контрактов из-за энергоперехода. Получается, Европе приходится сидеть на двух стульях, а это довольно опасное положение.

– При этом поставки СПГ из России продолжают идти.

– Поставки СПГ из России – тоже хрупкий вопрос: могут быть наложены санкции. По итогам прошлого года в Европу было поставлено почти 20 миллиардов кубометров российского СПГ. Но это с миру по нитке. Возьмем 25 миллиардов кубометров по газопроводам, 20 миллиардов в форме СПГ – получается 40-45 миллиардов кубометров в год. Если убрать и эти объемы, случится катастрофа. Ни один поставщик такие объемы не способен компенсировать.

Европейцы в прошлом году за счет экономии, того, что "спылесосили" весь СПГ с рынка, смогли свести свой баланс. На мой взгляд, санкции против российского СПГ не накладывают, потому что Европа видит, что без него предложение может стать совсем катастрофическим. Но есть технологические санкции против СПГ, это отдельная большая тема.

– В конце июня "Газпром" обновил свою долгосрочную стратегию на 2024-2033 годы и исключил оттуда долю европейского направления. На ваш взгляд, умерла ли надежда на возобновление с Европой прежних отношений?

– Как я это вижу, на данном этапе прогноз скорее пессимистичный. При этом в то, что Европа как экспортный рынок для "Газпрома" уйдет, я тоже до конца не верю. Текущий разрыв отношений Европы и России оказался, безусловно, чрезвычайно болезненным для России, но не менее болезненным он оказывается и для Европы.

Спрос на газ в Европе вряд ли опустится ниже 300 миллиардов кубометров в год, это точка отсечения. За счет чего европейцы будут удовлетворять потребность в газе – вопрос.

Замена российскому газу – новые долгосрочные контракты. Сейчас их подписывают с Америкой, но объемы все равно не такие большие, и надо понимать, что бывают разные периоды: холодная зима и пиковый спрос. В связи с этим я считаю, что к России, наверное, с долгосрочными контрактами никто не вернется, но при этом роль балансирующего поставщика на европейском рынке Россия до сих пор может играть.

Да, объемы российских поставок будут не те, но какие-то объемы могут вернуться, в том числе по трубам, думаю. Сейчас, наверное, по оставшейся трубопроводной инфраструктуре Россия способна удовлетворить потребности европейских стран в газе: осталась одна нитка "Северного потока 2". Будут ли восстановлены оставшиеся нитки – в условиях энергоперехода, текущей геополитической напряженности и все-таки того, что Европа контрактуется за рубежом, – на долгосрочную перспективу это прогнозировать сложно.

Остался газопровод "Ямал-Европа", если против него будут сняты регуляторные барьеры. Что касается украинского маршрута, он сложнее. Думаю, в текущей ситуации транзитный контракт не будет продлен. Всего Россия сможет поставить в Евросоюз (с Балканами, без Турции) в 2023 году около 27 миллиардов кубометров газа.

Однако, во-первых, Россия может играть роль балансирующего поставщика, во-вторых, Россия потенциально может стать поставщиком низкоуглеродной продукции – водорода, аммиака, произведенного из природного газа. При этом, опять же, слишком много вещей должно произойти, чтобы это стало возможным. Но я не теряю надежды, что Россия в той или иной форме вернется на европейский рынок как крупный поставщик трубопроводного газа.

– Насколько вероятно, что контракт на поставки газа через Украину после 2024 года не будет продлен?

– Не удивлюсь любому из сценариев. Но по политической логике контракт ("Газпрома" с "Нафтогазом" – ред.) не должен быть продлен. В том числе потому, что эти деньги, миллиард долларов, которые платит "Газпром" (Украине – ред.) ежегодно, идут на военные цели Украины. Тем не менее наверняка Европа будет настаивать на продлении этого контракта. Возможно, если будет – мы рассуждаем, абстрагируясь от всего – подписываться, например, мирный договор широким кругом стран, наверняка одним из пунктов Европа будет настаивать, чтобы включили обязательство транзита газа через Украину. Не удивлюсь, если контракт будет продлен.

– В случае непродления какие могут быть финансовые и иные риски для "Газпрома"?

– Сейчас транзитом через Украину поставляется около 40 миллионов кубометров в сутки, это примерно 15 миллиардов кубометров в год. С финансовой точки зрения при цене, допустим, 400 долларов за тысячу кубометров "Газпром" получает шесть миллиардов долларов, если 300 долларов, соответственно, 4,5 миллиарда долларов.

Весь нарратив "Газпрома" последних лет – что этот маршрут надо обходить, что там ржавая труба: магистральный газопровод Уренгой-Помары-Ужгород был построен в начале 1970-х годов, газопроводу 40 лет, он старый, недоинвестированный. Но тем не менее, труба продолжает использоваться.

"Газпром" оказался в какой-то степени заложником политической ситуации. Европа может договориться о продлении транзитного договора на поставки через Украину еще на пять лет, и на фоне этого никто не пойдет на восстановление газопроводов через Балтийское море: пусть пока качает труба, а с 2030 года у нас энергопереход, труба к этому времени заржавеет и не нужна будет. До энергоперехода эти 15 миллиардов кубометров на протяжении пяти лет Европа сможет исключить из своего энергобаланса. Рано или поздно газопровод не нужен будет все-таки.

Да, "Газпром" получает с транзита прибыль, четыре-шесть миллиардов в обмен на то, что газопроводы через Балтийское море, которые проинвестированы на десятки миллиардов долларов, гниют на дне морском. Если их не восстановят в течение года, то, наверное, уже никогда не восстановят.

"Северный поток 1" окупился, "Северный поток 2" не окупился: это не только 10 миллиардов евро на трубу. Еще с Бованенково северный газотранспортный коридор, Ухта-Торжок, это еще десятки миллиардов долларов, инвестиции в месторождение... То есть сумма приличная получается.

А 100 миллиардов кубометров газа фактически выпало с Балтики: 55 миллиардов кубометров "Северного потока 1", мог быть запущен "Северный поток 2", и туда до Усть-Луги и до Выборга были построены (газопроводы – ред.) Бованенково-Ухта-Торжок, 120 миллиардов кубометров газа, и куда этот газ теперь девать. Да, получаем деньги от украинского газотранспортного коридора, и, с другой стороны, вот такая стратегическая потеря случилась.

– Мы видели, что в прошлом году чистая прибыль "Газпрома" снизилась на 70%. При этом у компании рекордная инвестпрограмма. Куда вкладываться?

– В прошлом году действительно был газовый дождь из денег: 60 миллиардов кубометров газа было поставлено в Европу, без Турции, при цене в 800 долларов за тысячу кубометров – это 50 миллиардов долларов. Доходы "Газпрома" стали феноменальными, исторически рекордными, была заявлена рекордная инвестпрограмма.

Во что вкладываться – вариантов несколько. В прошлом году с Китаем был подписан новый контракт на поставки с Дальнего Востока на 10 миллиардов кубометров газа, в этом году правительство России его ратифицировало. "Сила Сибири": сейчас происходит выход месторождения на проектный уровень в 38 миллиардов кубометров. Нужен меньший объем инвестиций: труба построена, нужно завершить бурение на самом месторождении и увеличить объем добычи.

При этом продолжаются такие мощные стройки, как Амурский газоперерабатывающий завод и совместный с "Русхимальянсом" проект на Балтийском море – комплекс по переработке и сжижению газа. Еще у "Газпрома" есть программа социальной газификации в России.

Транспортные магистрали построены все, кроме Дальнего Востока. В Европу строить уже ничего не надо. Что касается турецкого хаба, я к нему скептичен. Не думаю, что будет построена какая-то новая инфраструктура. Возможно, какие-то работы будут в Центральной Азии. Но опять же, это не много миллиардов кубометров и нишевые рынки. Вот эти химические и СПГ-комбинаты на Дальнем востоке, Амурский ГПЗ и Балтийский СПГ.

Но еще продолжается волна освоения месторождений. Бованенковское месторождение вышло на производственный уровень, в 2024 году планируется начать промышленную добычу газа на Харасавэйском месторождении. Кроме того, нужно придумать, как осваивать Крузенштернское месторождение: 60% месторождения находится на шельфе. Также разрабатывается месторождение Каменномысское-море, туда строят ледостойкую платформу. Так продолжается освоение мегапроекта "Ямал". Инвестиции в новую ресурсную базу продолжаются.

– Куда "Газпром" может направить объемы газа с осваиваемых месторождений?

– Потенциально это западный маршрут поставок газа в Китай с ресурсной базой "Ямала". Если "Газпром" подпишет с китайской CNPC контракт, еще 50 миллиардов кубометров уйдут в Китай. Думаю, начало поставок начнется не ранее 2030 года: пока подпишут контракт и построят трубу, пройдет время.

Дальше возникает вопрос, куда все монетизировать, если Европа закрыта. Через Центральную Азию можно, например, добраться до Индии, но это экзотика. Хотя газопроводы до Афганистана построены – СССР экспортировал газ из Афганистана – из Афганистана можно пройти в Пакистан.

Кроме того, можно развить СПГ-производства. Тут возникает вопрос сотрудничества "Газпрома" и "Новатэка" – компании до сих пор воспринимаются как конкуренты. "Новатэк" разработал свои технологии, в том числе крупнотоннажного сжижения, чего не было в России. При этом просто иметь технологию недостаточно: нужно, чтобы заводы производили насосы, компрессоры и так далее.

Но если так теоретически мы представим, что российская промышленность освоила этот выпуск, есть технология, то, значит, "Газпрому" можно как-то скомбинироваться с "Новатэком" и, допустим, настроить СПГ-производство. Сжиженный газ может быть поставлен везде, это гибкая труба – в том числе, наверное, почему бы не в Европу. Плюс, конечно, внутренний рынок.

С потерей европейского рынка у компании стратегия "с миру по нитке" – использовать возможности даже малых рынков: что-то поставить в Центральную Азию, что-то – оставшимся партнерам по СНГ, если будет турецкий газовый хаб, нарастить поставки по существующей инфраструктуре в Турцию, максимизировать сотрудничество с Китаем, также обратить внимание на сектор СПГ. Но легкого и одномоментного решения я не вижу, потому что слишком глубока проблема, и в слишком сложной стартовой позиции находится "Газпром", чтобы все это резко заместить.

– Из ваших слов следует, что самые понятные отношения – с Китаем. При этом в марте приезжал Си Цзиньпин и соглашение по "Силе Сибири 2" не было подписано. Что мешает договоренностям?

– Я думаю, Китай хочет зафиксировать максимально выгодные для себя цены, поэтому к соглашению "Газпром" пока не готов. При этом Китай сейчас в неплохом положении с точки зрения газового баланса. В прошлом году китайцы успешно снизили импорт газа, СПГ прежде всего, со спотового рынка. Наращивают внутреннюю добычу: у них развивается добыча сланцевого газа.

При этом в Китае много угольных мощностей: если даже часть из старых или новых мощностей заменить на газ, это уже существенное объемы. Все официальные китайские прогнозы показывают, что спрос на газ в Китае через 10 лет удвоится. У них заключено много новых контрактов на импорт СПГ, но вопрос, будут ли все проекты реализованы, а труба всегда безопасна.

По трубе газ дешевле и надежнее, чем СПГ, но тут много стратегических соображений безопасности, потому что Китай готов зафиксировать для себя только самую выгодную цену, а "Газпром", очевидно, не готов пока продавать слишком дешево. Тут очень много, мне кажется, составных пазла, поэтому до сих пор идет торг.

– Каких капитальных затрат может потребовать строительство "Силы Сибири 2"?

– Огромных. Например, "Сила Сибири 1" обошлась в три триллиона рублей. Думаю, на "Силу Сибири 2" потребуется меньше вложений, потому что на первый маршрут построен Амурский ГПЗ, а под западный маршрут, наверное, не нужно строить ГПЗ. Однако все равно это триллионы рублей инвестиций.

– Как вы оцениваете перспективы взаимодействия в газовой отрасли с Африкой?

– Африка – она очень важна для России, на африканский рынок нужно обязательно заходить. Не думаю, что с собственным газом: в Африке есть собственные углеводороды. Россия может поучаствовать в строительстве инфраструктуры, в поставке технологий, например, технологий опреснения воды в прибрежных странах, а также инвестировать в редкоземельные металлы. Это очень важный регион.

– Что может сделать "Газпром", чтобы вернуться к прошлым объемам экспорта?

– Я не думаю, что когда-то компания будет получать доходы, сравнимые с 2022 годом или с серединой 2000-х годов. У "Газпрома" сложное положение. Нужно что-то стратегически менять в компании.

Моя мечта – построить из России трубу в Индию: большой рынок у Пакистана, Индии. Труба им очень нужна, потому что они полагаются на СПГ. Однако это очень дорого, очень сложно.

При этом у нас есть газотранспортная система еще с советского времени – "Центральная Азия – Центр" с Туркменистана, с гигантским месторождением до границы с Саратовской, Волгоградской областями, на 80 миллиардов кубометров. То есть до юга Туркменистана мы можем пройти, осталось пройти Афганистан. Но там на рельеф надо смотреть, на горы. Кажется, что там большая перспектива. Потому что там будут расти рынки: там растет население, будет расти экономика. Там энергетический дефицит – и это альтернатива в дополнение к Китаю. Но пока не слышно каких-то рассуждений в эту сторону.

Также можно сотрудничать со странами Центральной Азии – с тем же Туркменистаном, где огромные запасы. Мне кажется, там скрытые точки роста.

Стратегически надо оборачиваться на СПГ и вообще России стратегически надо поворачиваться в сторону не просто экспорта газа, а развития газохимии, потому что время поставок энергоносителей – оно для страны несколько в прошлом, а спрос на сложную химическую продукцию будет расти.