Виталий Манкевич: юань начал заменять россиянам токсичный доллар

Китайские инвесторы готовы приобретать самые разные предприятия в России, откуда ушли американцы и европейцы, заявил председатель Русско-Азиатского Союза промышленников и предпринимателей Виталий Манкевич. В интервью РИА Новости в преддверии Восточного экономического форума он объяснил, что мешает развитию торгово-экономических отношений между Москвой и Пекином, может ли Индия заместить Китай в российской торговле, почему Россия не превратится в сырьевой придаток Китая, и рассказал, как помочь отечественным компаниям начать делать бизнес в Китае. Беседовал Серго Кухианидзе.

ВЭФ пройдет 10-13 сентября на территории Дальневосточного федерального университета на острове Русском во Владивостоке. РИА Новости выступает генеральным информационным партнером форума.

– Восточный экономический форум давно стал площадкой, дающей импульс развитию торгово-экономических отношений между Россией и Китаем. Ждете ли вы прорывов от очередного, восьмого по счету, форума, открывающегося 10 сентября во Владивостоке?

– Прорывов не ожидаю , скорее жду закрепления всего того, что было достигнуто во время весеннего визита в Москву председателя КНР Си Цзиньпина. Его встречи с Владимиром Путиным дали тогда мощный толчок двусторонним торгово-экономическим отношениям. Сейчас дело за тем, чтобы все, что было обговорено в те дни в Кремле, не осталось на словах, на бумаге. Китайцы, знаю, серьезно готовятся к очередным встречам в рамках ВЭФа. На форум во Владивосток приедут многие государственные и частные компании, связанные, к примеру, с нефтью.

– Опять нефть! Послушайте, мы так радуемся, что наш товарооборот перевалит в этом году за рекордные 200 миллиардов долларов, забывая добавить, что происходит это главным образом за счет поставок в КНР дешевой нефти из РФ. Неужели у двух огромных дружественных стран нет иных областей сотрудничества? Не топчемся ли мы на месте?

– Нет, на месте мы точно не топчемся. В соседней комнате, к слову, сейчас идут переговоры о начале сборки китайских машин на российских заводах, в другой – о выпуске в Калужской области покрышек. Автопроизводители из КНР сегодня стремительно заполняют ниши, освободившиеся после того, как их покинули западные компании. По некоторым оценкам, к концу года они займут уже более половины отечественного рынка.

Впрочем, активность китайцы проявляют не только на нашем автомобильном рынке. Они готовы приобретать самые разные предприятия в России, откуда ушли американцы и европейцы. Речь как об автопроме, так и о станкостроении, машиностроении, химической промышленности, сельском хозяйстве, наконец. Китайцы не просто хотят выращивать урожай на российских полях и забирать его себе, а наладить у нас переработку агроресурсов. В Белоруссии, к примеру, они построили фабрику глубокой переработки зерна, кукурузы, целый огромный город, современное высокотехнологичное предприятие. Почему бы что-то аналогичное не сделать в России?

Хотя про нефть вы правы. В российско-китайских отношениях еще есть, над чем работать. Наш союз пытается двигаться в русле, которое будет качественно развивать экономику и технологии обеих стран: сейчас мы сосредотачиваемся на создании совместных производств, чтобы не просто торговать, а, совмещая ресурсы и преимущества, которые есть у каждой из сторон, обеспечивать себя необходимой продукцией, создавать инновации.

– А какие сложности есть на этом пути?

– Компании из КНР по-настоящему опасаются вторичных санкций со стороны Запада, который без конца ими угрожает. Пекину не с руки рвать связи ни с Вашингтоном, ни с Брюсселем, чьи рынки для него чрезвычайно важны, оборот с которыми исчисляется сотнями миллиардов долларов. При этом я категорически не согласен с теми, кто считает, что наш рынок Китаю безразличен, что он слишком мал для него и прочее. Это не так. Китайцы сейчас, без преувеличения, проявляют все большую заинтересованность в развитии торгово-экономического сотрудничества с Россией, отдавая отчет, что наше стратегическое партнерство не может ограничиваться лишь политикой.

Еще один явный барьер – недопонимание, существующее между нами. Несмотря на многолетние теплые отношения, мы на удивление плохо знаем друг друга, а то, что знаем и принимаем как должное, часто не соответствует действительности. Неудивительно, что у нас, например, до сих пор нет рейтингового агентства, которое оценивало бы возможности российских и китайских компаний, помогало бы им находить точки соприкосновения.

– Против проникновения китайского бизнеса в Россию подчас настроено даже общественное мнение в стране, нет?

– Верно. Достаточно вспомнить проект в Иркутске по питьевой воде. Китайцы построили там предприятие, хотели добывать из Байкала воду и разливать ее по бутылкам. Но общественное мнение, подогретое местными чиновниками, выступило против: мол, китайцы осушат таким образом весь наш Байкал. Китайское деловое сообщество в России очень негативно отреагировало на ту ситуацию. Или другой пример – когда в Ульяновске китайцы были готовы приобрести дышащий на ладан цементный завод, но воспротивилась местная администрация. В результате получилась ситуация "ни себе, ни людям". Завод просто-напросто загнулся. И подобных ситуаций немало.

– Но разве нет опасений, что Россия может превратиться в сырьевой придаток Китая?

– Я подобной угрозы не вижу. К тому же, что значит "может превратиться"? Неужели, вы думаете, что Москва такое допустит? У нас достаточно соответствующих государственных служб, призванных следить за этим. Китай, убежден, будет вести себя в России так, как мы ему позволим. Безусловно, во взаимоотношениях с Пекином нампрежде всего необходимо исходить из своих национальных интересов.

То есть все зависит только от нас. Нам самим надо работать, засучив рукава, двигать вперед свое хозяйство. Конечно, лучше гнать за рубеж не одну нефть, а продавать разную производную продукцию, но для этого нужно заниматься в стране нефтехимией. Словом, не стоит ни делать из Китая жупел, ни видеть в нем панацею от всех наших бед.

– Может ли Индия выступать своего рода противовесом в наших отношениях с Китаем?

– Нет, по крайней мере, в ближайшие полвека точно. Это весьма наглядно видно даже по товарообороту России с Индией, который чуть превышает 20 миллиардов долларов. С Китаем для России не сравнится сейчас ни одна другая страна. Не будем забывать, что РФ с КНР объединяет не только долгая история, но и география — граница протяженностью более чем в четыре тысячи километров. Не говоря уже о том, что Китай, а не Индия – вторая экономика мира. Согласно моим расчетам, при грамотном подходе Китай по своим возможностям в состоянии почти полностью заменить нам Запад. Другой вопрос, что и России, и Китаю, и Индии надо активнее взаимодействовать в системе БРИКС.

– О других странах Азии в таком случае и сказать нечего? В нынешнем году, к слову, отмечается пятилетие стратегического партнерства России с АСЕАН, куда входит 10 государств: Вьетнам, Индонезия, Сингапур, Филиппины, Таиланд… Что у Москвы сейчас с ними?

– К сожалению, кроме туризма, каких-то серьезных торгово-экономических отношений России с другими азиатскими странами пока, по сути, нет.

– Мы много говорим о китайском бизнесе в России, а российский-то бизнес поворачивается сегодня в сторону Китая?

– Со скрипом. Ему там откровенно тяжело. Достойно выходить на рынок КНР пока могут только наши крупные компании, что они успешно и делают. Проблема опять-таки в незнании. Мы ментально отстаем от китайских коллег, продумывающих свои бизнес-ходы на десятилетия вперед. Российские же бизнесмены в массе своей уверены, что китайский рынок столь огромен и богат, что, посадив там зернышко, они легко и, самое главное, быстро получат дерево, усыпанное золотыми монетами!

Увы, это заблуждение. Никто их в Китае не ждет. Конкуренция в стране запредельная. За китайского потребителя бьются не только крупнейшие транснациональные корпорации, но и малый, и средний бизнес всего мира.

Кое-кому из наших, впрочем, удается пробиться. Во всяком случае, после начала СВО российские продовольственные товары (такие, как вафли, печенье, снеки, конфеты, сгущенка, молочка) стали появляться на полках китайских магазинов.Возможно, в этом есть и элемент солидарности с нашим народом. В китайском интернете, между прочим, запрещены негативные высказывания о России, за это полагается штраф.

Как бы то ни было, нашу дружбу пора переплавлять в конкретные дела, насыщать ее взаимовыгодными контрактами, долгосрочными инвестиционными проектами, соединять, наконец, партнеров в совместные предприятия. И делать это надо как можно более оперативно. У нас нет времени на раскачку.

Колоссальные перспективы, как я сказал, вижу именно в создании российско-китайских совместных предприятий по самому широкому спектру, включая электронику. Обязательно нужно интегрировать в нить наших отношений науку, проводить совместные разработки, исследования, открывать совместные опытно-конструкторские бюро. В России много интересных научных разработок, которые мы могли бы сейчас совместно воплощать в жизнь. А в Китае очень хорошо поставлено то, чего нам так не хватает, – быстрое и эффективное внедрение в практику.

– Деньги-то для всего этого у нас имеются?

– Денег сейчас в России больше, чем когда-либо. Ведь капиталы из страны больше не утекают так стремительно, как это было до недавнего времени.

– Проблемы во взаиморасчетах между РФ и КНР по-прежнему существуют?

– С моей точки зрения, нет. За год ситуация тут, можно сказать, стабилизировалась. Ряд российских банков уже находится в Китае. Это и ВТБ, и "Солидарность", и Азиатско-Тихоокеанский банк. Только что заявку на регистрацию нового товарного знака с обозначением слова "банк" на китайском языке подал Сбербанк, что, по заявлению его руководителей, необходимо для "потенциальной перспективы взаимодействия с китайской аудиторией в приграничном с КНР регионе".

В Москве давно присутствует несколько китайских финансовых учреждений. Причем один из банков КНР – ChinaConstructionBank – уже начинает работать даже с российским населением. Что неудивительно, ведь юань потихоньку заменяет россиянам доллар, ставший токсичным. Насколько я знаю, наши люди в настоящее время все чаще хранят свои средства именно в китайской валюте.