Нигер положил Францию на лопатки

Франция потерпела новое поражение во внешней политике. Смена власти в Нигере, стране, которую Париж последние полвека считал своей вотчиной, поставила под вопрос не только качество работы МИД республики, не только вопрос профпригодности спецслужб, не углядевших смену вектора, но и в первую очередь компетентность высших эшелонов французской политической элиты.

Говоря попросту и по-русски, Франция лажанулась, и лажа эта — третья по счету за последние два года.

Сначала французы панически сбежали из Кабула, побросав движимое и недвижимое имущество, а самое главное — людей, которые им доверяли и на них работали.

Пресса, расчухав довольно быстро, что схожий позор может ожидать Париж и в Африке, начала бить во все барабаны, чтобы заставить власть вовремя — то есть не хаотически, а сохраняя видимость достоинства — уйти и оттуда.

Две масштабные военные операции, предпринятые с одинаковой целью — разгромить исламизм, окончились современной Berezina.

Дальше лавина недовольства снесла французское присутствие в ЦАР и Мали. ЕС, как обычно, прокричал про санкции и даже их ввел, но у африканских лидеров — собственная гордость, они пожали плечами и вернулись к тем союзническим отношениям, которые предполагают равноправие, а не вассальство.

Путин на саммите Россия — Африка проницательно заметил, что советский вклад в континент и помощь его странам принесли сегодня, когда Россия тоже нуждается в поддержке, свои плоды.

Иными словами, мы оказались и умнее, и прозорливее, а между своекорыстием и добротой здравые политики выбирают последнее.

Москва — в спокойном сознании силы, зато Париж — в панике, которую уже не в состоянии скрыть. Практически за сутки до отъезда в отпуск Макрон в срочном порядке созвал Совет обороны (аналог Совбеза).

Смена власти в Нигере — это не только политика, это вопрос безопасности Франции. Там расквартирован остававшийся после вывода из Мали более чем полуторатысячный военный контингент. И в Нигере Франция добывает уран столько, сколько существует французская ядерная программа, как военная, так и гражданская.

Уран — это топливо для французского парка АЭС, реакторы были спроектированы в расчете именно на этот тип радиоактивной руды. Найти его аналог где-то еще, к тому же по очень "дружеской" цене, сложно, еще труднее сохранить производственный цикл обогащения. Технологиями обладают не так уж много стран, и прежде Франция сотрудничала с Россией. А теперь концепция, как говорится, изменилась.

В подвешенном состоянии контракт, который был подписан несколько месяцев назад с Нигером и который был рассчитан на пять лет. Что и как будет происходить с этим соглашением — тайна сия велика есть.

На урановых рудниках работает чуть меньше тысячи человек, большинство — граждане Нигера. Их судьба вряд ли интересна тем, кто участвовал в заседании Совета обороны.

Зато их не может не занимать судьба будущих поставок, да и в принципе всего технологического цикла добычи.

Если "непобедимую американскую армию" и "грозную НАТО" сокрушили мужики в шлепанцах, то французских неоколониалистов взяли за нежные места нигерийские военные. "Марсельезу", правда, пока хором петь не заставили, но страху уже нагнали прилично, а дальше будет только хуже.

Осень не заставит себя ждать. Газ Франция уже метет где только можно и по заоблачным ценам. Электричество, когда-то стоившее сущие гроши, за последние полгода подорожало на четверть и будет расти в цене дальше.

Реакторы частично все еще на профилактике, а сейчас под вопросом поставки для них топлива.

Франция из-за апломба, отсутствия внятной стратегии, полной подчиненности интересам глобалистов потеряла за последние полтора года столько, сколько не теряют и за столетие.

Россия же, примерившись после нескольких подходов, как отменный дзюдоист, произвела мастерский захват и получила победу. Именно как в дзюдо, используя силу противника к своему авантажу.

Франция, которая кричала на всех углах о стремлении "изолировать Россию на международной арене", не заметила, как оказалась в этой изоляции сама. И выскочить без ущерба — репутационного, экономического и внешнеполитического — у Парижа точно не получится.