Владимир Ивин: отказ от доллара и евро в торговле становится необратимым

Десятка торговых партнеров России за последние полгода изменилась, но Евросоюз все еще опережает Китай по объему товарооборота, говорит замглавы Федеральной таможенной службы Владимир Ивин. В интервью РИА Новости на полях ВЭФ-2022 он рассказал, что происходит с расчетами в нацвалютах во внешней торговле РФ, как таможня борется с контрафактом под видом параллельного импорта, почему ФТС стала фиксировать меньше попыток ввоза наркотиков, терпят ли контрабандисты убытки, и какие страны закупают российское зерно. Беседовали Диляра Солнцева и Лейла Хамзиева.

– Поддерживает ли ФТС связи с иностранными коллегами в текущих условиях?

– Конечно, мы поддерживаем тесные и дружественные отношения с таможенными службами азиатских и ряда иных стран – это Китай, Монголия, определенное движение есть и на направлении Вьетнама, Таиланда. Поэтому недостатка в международном общении между таможнями мы не испытываем.

– А с коллегами из Европы и США имеете контакты сейчас или совершенно нет?

– Здесь, конечно, все заморозилось, контакты очень сдержанные. С США у нас, к сожалению, контактов и раньше было совсем немного. А что касается Европы, здесь мы наблюдаем их существенное сокращение, в основном работаем по направлениям правоохранения, противодействия контрабанде, в этой части контакты сохраняются, но не более.

– Это прежде всего страны, которые граничат с Россией?

– Многие страны, которые граничат, – Прибалтика, Польша – к сожалению, вообще прервали с нами контакты.

– В связи с этим вы стали выявлять меньше попыток ввезти в Россию контрабанду, наркотики?

– Думаю, что их стало меньше, но причина не в том, что контактов меньше стало, а просто интенсивность движения у нас резко уменьшилась. Особенно наши порты на Балтийском море сильно пострадали от ухода глобальных логистических компаний – именно этот канал, в основном, использовался для доставки наркотиков из Латинской Америки.

– То есть, можно сказать, что контрабандисты терпят убытки?

– Я думаю, что убытки терпят все, потому что текущая ситуация не способствует развитию финансовых потоков, увеличению спроса и так далее. Конечно, я уверен, что есть международные преступные группы, которые пытаются и текущую ситуацию использовать для своих нехороших целей. Очевидно, что при текущих условиях из определенных регионов сразу начинаются попытки ввоза запрещенных товаров.

– А насколько сократился трафик на балтийском направлении после 24 февраля?

– Львиную долю северо-западного направления составлял, конечно, морской транспорт, и здесь, по данным на начало сентября, падение составляет около 60%.

– А какова сейчас доля доллара и евро во внешней торговле России, растут ли расчеты в нацвалютах?

– И раньше в торговле с тем же Китаем, доля расчетов в юанях и рублях была достаточно ощутимая, а среди всех остальных торговых партнеров, как раз именно с Евросоюзом доля рубля была наибольшая. Но должен сказать, что таможенные органы видят только контрактные условия, а какие валюты реально используются для расчетов, видит только Центробанк, который также получает эту информацию от банков.

Но мы видим, что доля доллара даже в контрактных условиях уменьшилась где-то процентов на 40, доля евро – более чем на 30%. И, безусловно, возросли юань, турецкая лира, иранский риал, индейская рупия, арабский дирхам, казахстанский тенге, узбекский сом и так далее. То есть этот процесс, судя по всему, сейчас активно тестируется бизнесом.

Здесь, конечно, многое зависит от того, насколько банки, в которых обслуживаются участники внешнеэкономической деятельности, готовы оказать поддержку. Потому что для того, чтобы переводить торговлю в другие валюты, надо открывать корсчета в тех банках, которые с этой валютой работают. Думаю, что в этом направлении все банки сейчас активно занимаются. Но то, что отказ от доллара и евро становится уже фактически необратимым, я думаю, это действительно факт.

– Премьер-министр РФ недавно заявил, что нужно активнее развивать цифровые активы во внешнеторговых операциях. Готовы ли вы к этому?

– У нас пока такая практика не началась. Если эти расчеты будут узаконены, безусловно, мы вольемся в общий механизм работы с ними, для нас большой проблемы это не составляет, так как таможенные платежи взымаются только в рублях.

Больших рисков для нашей работы я не вижу, потому что на вопросы таможенной стоимости, таможенной статистики никак не повлияет внедрение цифровых валют – это еще одна валюта, которую также будем учитывать. А что касается валютного контроля, мы, как один из органов, я думаю, скоординируемся с остальными органами, с Центробанком, и наладим этот процесс.

– А отключение России от глобальной финансовой инфраструктуры как-то повлияло на вашу работу?

– На нашу нет. Это, безусловно, проблема участников ВЭД, которые с этим столкнулись.

– Давайте перейдем к российскому экспорту, наверно, уже есть августовские показатели?

– Они, безусловно, есть. Но вы знаете, что принято решение пока приостановить публикацию статистики. Поэтому мы их пока не озвучиваем. Но очевидно, что из-за роста цен на энергоносители, товары металлургии и химической промышленности экспортные показатели демонстрируют хорошую положительную динамику. Востребованность рынка, в том числе ЕС, в этих товарах есть. Логистика, конечно, подкорректировалась, но можно сказать, что объем этих товаров в физическом выражении находится примерно на уровне прошлого года. А с учетом роста мировых цен на эти товары соответственно, стоимость выросла примерно раза в полтора.

– А импорт из Евросоюза?

– Импорт из Евросоюза, конечно же, упал. Поскольку они поставляли нам значительное количество товаров промышленной группы – станки, оборудование, механизмы, электрические приборы, транспортные средства, включая самолеты. Это достаточно дорогостоящий товар, и быстро заместить его с каких-то других направлений, очевидно, не так просто. Поэтому, безусловно, импорт со стороны Евросоюза уменьшился более, чем на 30%.

– Но поставки все равно идут?

– Товаров, которые не попали под санкционные ограничения, поставки определенные идут.

– Как изменился товарооборот России с Азией за последние полгода?

– Здесь, конечно, ситуация получше, хотя в апреле-мае мы фиксировали снижение торгового оборота процентов на десять, но с июня идет устойчивое восстановление. В основном, за счет роста российского экспорта энергоносителей, минеральных удобрений почти на 50%. При этом падение импорта составило около 30%, и взаимную торговлю фактически вытягивает экспорт из РФ.

Но падение импорта происходит не по причине падения интереса торговли с нами, а из-за иных сложностей. Во-первых, логистические маршруты перестраиваются, крупные транспортные компании ушли из наших портов, нужно время, чтобы появились новые. Тем более, мелким компаниям всегда сложнее организоваться, как ни странно, у них не так много ресурсов, чтобы быстро перестроиться.

Плюс определенные проблемы с расчетами за сделки: пока банки перестроятся под новые каналы перемещения валюты, тоже необходимо время.

Поэтому это падение импорта мы считаем некритичным, просто надо дать возможность компаниям подстроиться под новые условия.

В целом же товарооборот растет, наибольшую динамику показывает Индия, они активно закупают наши товары топливно-энергетического сектора, химической промышленности. Сами увеличили к нам экспорт фармацевтической группы, продуктов питания.

И Китай тоже отмечу. Это единственная страна из наших крупнейших торговых партнеров, где рост отмечается и по импорту, и по экспорту. Китай закупает наши энергоносители, причем помимо восточной нефти, которую традиционно он закупал у нас, стал закупать даже Urals. Это дало примерно 30% роста экспорта в Китай, и импорт из Китая тоже подрос где-то процентов на 15.

– Какова ситуация с экспортом российского зерна, он продолжается?

– Конечно, продолжается. Логистика, конечно, нарушена, но оформление есть, экспорт есть.

– А в какие страны мы сейчас поставляем зерно? Раньше это были Египет, Турция, Иран. Они остаются?

– Да, в принципе, все традиционные партнеры продолжают закупать. Экспорт есть, он не останавливается.

– Давайте поговорим про параллельный импорт.

– С 7 мая в рамках параллельного импорта в Россию ввезли примерно миллион тонн товаров более чем на шесть миллиардов долларов.

– Часто сталкиваетесь с контрабандой под видом параллельного импорта?

– Попытки под видом параллельного импорта ввезти поддельные, контрафактные и самое плохое – некачественные товары, особенно таких групп, как детские игрушки, есть. С этим мы, безусловно, боремся. Основные контрафактные товары, которые мы выявляем, помимо игрушек, это – одежда, обувь, парфюмерия, электроника, в основном из стран Азии, конечно. С мая у нас 164 дела, возбужденных по факту ввоза контрафактных товаров.

– А крупные магазины не попадались на ввозе контрафакта?

– Как правило, крупный бизнес все-таки старается такими вещами не заниматься. Это все идет на рынки, в мелкие магазины.

– А люксовых товаров стали меньше завозить после 24 февраля?

– Официально, безусловно, да, конечно.

– Опасно покупать ввезенную параллельным импортом технику?

– Если это легально произведенная продукция, то она такая же, как и раньше. Единственное что, если эта техника выпускалась для другого рынка, иногда есть особенности в частотах, розетки, вот такого рода.

– Можете озвучить прогнозы по исполнению плана сборов в этом году?

– Сейчас мы плановые задания выполняем и немного перевыполняем – 4 триллиона 265 миллиардов по восьми месяцам. Поэтому с достаточным оптимизмом смотрим на выполнение планового задания.

– Если вернуться к торговым партнерам России, кто у нас сейчас крупный?

– Китай, он всегда на первом месте как страна. Сейчас на Китай приходится где-то пятая часть всего товарооборота России со всем миром. Страны Евросоюза хоть и уменьшились в своей торговле, но как блок они все равно составляют достаточно большую долю. Как блок они даже больше, чем Китай.

Но если как блок они остаются на первом месте, то по странам практически по всем падение. Есть падение очень серьезное. Например, Финляндия очень активно сократила все торговые операции с нами, Германия, Нидерланды, Италия, Франция. Прибалтика, безусловно, сократили, но их доля всегда была настолько мала, что она несильно влияет на общие показатели.

– А США?

– С США у нас была очень хорошая торговля, они всегда входили в десятку крупнейших партнеров, а сейчас не входят. То есть у нас с Соединенными Штатами процентов на 65 падение в торговле. Да, они вышли из десятки, зато Индия вошла, и у нас десятка сейчас выглядит следующим образом: Китай на первом месте, Нидерланды продолжают оставаться на втором, поскольку являются хабом для торговли нашими энергоносителями, и пока эта торговля идет, третье место – Турция, дальше Германия, Белоруссия, Южная Корея, Италия, Франция, Казахстан, Индия.

– А с Украиной у нас сейчас, наверное, вообще нет никакой торговли?

– Никакой. Да, когда-то они были одним из крупнейших торговых партнеров, а на пространстве СНГ занимали первое место.