Не пора ли России разрывать дипотношения с русофобами?

Когда МИД России потребовал извинений после нападения на нашего посла в Варшаве 9 мая и сообщил, что дальнейшая линия Москвы будет зависеть от поведения польских властей — читай: извинятся или станут еще более дерзкими, паны избрали второй вариант. Последовали: лишение посольства России базы отдыха под Варшавой (здесь явное подражание американцам), арест посольских счетов, ибо миссия, по мнению польских властей, финансирует террористов, и газетная статья премьера Моравецкого — "Русский мир — это рак, который поглощает не только большинство российского общества, но и угрожает всей Европе. Недостаточно поддерживать Украину в ее военной борьбе против России. Мы должны полностью уничтожить эту чудовищную идеологию".

Затем выступила и Вильна, причем еще более решительно. Литовское руководство объявило, что с 1 июня закрывает посольство в Москве, а с 7 июня — консульство в Петербурге. В принципе, это даже логично. Если литовский сейм единогласно объявил Россию террористическим государством и потребовал, чтобы ее руководителей, невзирая на иммунитеты, подвергли суду международного трибунала, то какой смысл в сохранении дипотношений с таким государством?

Ну и там прочие отважные. Латвийский сейм в одностороннем порядке расторг соглашение 1994 года о выводе российских войск из Латвии, предусматривавшее обязанность Риги охранять памятники советским военнослужащим. Теперь, согласно латвийским политикам, никто никому ничего не обязан — ведь российские войска давно уже выведены. А президент Чехии Земан официально разрешил 103 чешским военным вступить в украинскую армию. Эта первая страна НАТО, поступившая так, — прочие пока не столь откровенны.

То есть лимитрофы наперебой состязаются, кто демонстративнее укусит большого соседа. Перспектива совсем без драки (во всяком случае, так они думают) попасть в большие забияки их необычайно привлекает. Судя по всему, это соревнование будет продолжаться.

При взгляде на такое соревнование представители нашей общественности задаются вопросом, что еще Варшаве и прочим лимитрофам надо сделать, чтобы наконец получить из Москвы ноту о разрыве дипломатических отношений. Это будет соответствовать принципам национальной чести. И послужит наглядным уроком всем прочим насчет тех границ, переходить которые не следует. Или у Смоленской площади есть инструкция послам?

"Чтобы они в своих переговорах

Вели себя смиренно, кротко, тихо,

Чтобы сносили брань и оскорбленья

Безропотно — чтоб все сносили — все!"

На что бояре — прямо как нынешняя общественность — возроптали:

"Нет, государь! Нет! Этого нельзя!

Ты в наших головах, в именье нашем,

Во всем волен! Но в нашей земской чести

Ты не волен! Нет, государь!"

Какие инструкции есть у МИД России, мы не знаем, но заметим, что и в умеренности дипведомства тоже есть свои резоны. Прежде всего смысл дипломатии именно в том, чтобы на основе ума и такта отыскивать компромиссные договоренности, по возможности избегая прямого применения силы. Разрыв отношений означает, что до последнего довода королей остался только один шаг, и это есть прямое поражение дипломатии, которая оказалась не в состоянии своими средствами способствовать достижению договоренности. Когда нынешний высокий представитель ЕС Боррель объявляет, что цели его ведомства будут достигнуты на полях сражений, он отрицает сам себя как чиновника. Для залихватских заявлений —

"Натиском быстрым все превозможем,

Все одолеем и отомстим" —

есть другие агенты.

Напротив, высокий представитель Госдепартамента США Нед Прайс, говорящий: "Мы поддерживаем дипломатические контакты с Россией посредством нашего посольства в Москве и считаем, что каналы для коммуникаций должны оставаться открытыми", в большей степени, нежели Боррель, следует традиционным представлениям о дипломатии. Несмотря на все претензии к США вообще и к Госдепу в частности здесь Смоленская площадь ближе к американцам.

Не следует забывать и о том, что посольство России есть не только политическая, но и хозяйственная структура, а посол по должности еще и крепкий хозяйственник. Здание, штаты, обслуга, а также контакты — официальные и неофициальные — в стране пребывания, все это в случае разрыва обнуляется. Потом придется все восстанавливать заново. Конечно, здание и даже контакты — не фетиш, но будет трудно.

Если бы СССР не разорвал дипотношения с Израилем в 1967 году, возможно, некоторые вопросы ближневосточной политики было бы решать проще. Не прибегая к особым миссиям собкора "Правды" Е. М. Примакова, который в 70-80-е годы был де-факто советским посланником — в том числе и в Израиле.

Правда, на это можно возразить, что с Грузией уже четырнадцатый год нет дипотношений, притом что обходные каналы коммуникаций вполне действуют, причем даже более успешно, нежели с теми же самыми странами Прибалтики, с которыми дипотношения пока что имеются. Здесь диалектика — и немалая.

Важно не рубить сплеча и применять ум и такт даже в деле минимизации отношений вплоть до разрыва, если уж без этого нельзя. Понижение уровня отношений, зеркальные меры, сокращение посольских штатов до крайности — и требование того же от противной стороны — все это может работать даже и без той, безусловно, эффектной меры, которой является взятие паспортов. Последовательная тактика салями порой тоже действенна. Главное — чтобы она была на самом деле последовательной, когда временное молчание Москвы воспринимается какой-нибудь Ригой или Прагой не как свидетельство бессилия, но как зловещий признак.

У нас терпение и время — два наших молодца, у них слабоумие и отвага — два ихних молодца. Что перевесит? Это как дело пойдет. Недотерпеть — пропасть, перетерпеть — пропасть, но надобно помнить, что к последнему доводу королей прибегнуть всегда успеем. Понравится ли этот довод Варшаве и особенно Вильне — другой вопрос.