Алексей Мешков: Макрон понимает важность взаимоприемлемых решений с Москвой

Посол России во Франции Алексей Мешков в интервью корреспонденту РИА Новости Людмиле Орищенко поделился своей оценкой прошедших на этой неделе визитов французского президента Эммануэля Макрона в Москву и Киев и усилий Парижа по деэскалации ситуации в Европе. Глава российской дипмиссии рассказал о работе дипломатов в период пандемии, защите права российских СМИ беспрепятственно работать во Франции, судьбе Александра Винника, находящегося в тюрьме более четырех с половиной лет, и о том, почему не удается достичь соглашения с французскими властями о взаимном признании вакцин от COVID-19.

– В понедельник состоялись переговоры президентов России и Франции в Москве, они продлились более пяти часов. Как вы оцениваете их результаты и их тональность?

– Вы сами видели по пресс-конференции, что тональность переговоров была конструктивная. С обеих сторон была продемонстрирована воля искать какие-то взаимоприемлемые развязки, потому что сегодня Европа и мир в целом стоят на очень с одной стороны ответственном, с другой стороны опасном рубеже. Поэтому выдвигаемые Россией предложения по соответствующим юридически обязывающим документам в отношении с США и НАТО по вопросам европейской безопасности – это отнюдь не фигура речи, это жизненно важно для нас и для всей Европы.

Совершенно очевидно, что при наличии сохраняющихся расхождений, разночтений по некоторым вопросам президент Макрон и Франция в целом понимает важность нахождения взаимоприемлемых решений с Россией. Макрон неоднократно и в ходе пресс-конференции возвращался к мысли о том, что без России обеспечить европейскую безопасность невозможно. Как и России невозможно обеспечить надежно свою безопасность без нахождений каких-то договоренностей, в том числе с нашими европейскими партнерами. С этой точки зрения это был важный и своевременный разговор.

– В преддверии своего визита Макрон говорил о том, что главная его цель – это деэскалация ситуации. Как вы считает удалось ли ему после переговоров в Москве хотя бы на шаг приблизиться к этой цели? Или многое будет зависит от того, каких результатов он сможет добиться в Киеве?

– Естественно, очень многое будет зависеть от тех результатов, которых он сможет добиться в Киеве. Насколько я представляю себе, он поехал туда с четким понимаем наших подходов. Но как неоднократно говорилось, танго танцевать в одиночку невозможно. А тут уже не танго двоих. Задействовано большое число игроков. Поэтому о результатах можно будет судить после проведения всех консультаций, переговоров. Как было сказано на пресс-конференции, президенты (России и Франции – ред.) договорились, что после того, как Макрон проведет следующие переговоры, будет телефонный разговор, в ходе которого можно будет понять и определиться, где мы находимся.

– Вы настроены скорее оптимистично?

– Мы всегда оптимисты. И как я уже говорил, контакт был своевременный. Он направлен именно на то, чтобы искать развязку в нынешней непростой ситуации, которая отнюдь не ограничивается только украинской темой.

– Москва не раз говорила, что Киев не выполняет минские договоренности, и призывала Париж и Берлин как-то повлиять в этом вопросе на Украину. Удастся ли президенту Франции это сделать?

– Мне трудно говорить в этом плане за французов. Действительно, с момента подписания минских соглашений Киев практически ничего не сделал в плане их выполнения, и из Киева идут совершенно противоречивые заявления. Наиболее одиозно прозвучал господин Данилов (секретарьСовета национальной безопасности и обороны Украины Алексей Данилов – ред.), который фактически исключил возможность для Киева выполнять минские соглашения. Но насколько я понимаю, и в Париже, и в Берлине, и тем более в Москве исходят из того, что альтернативы минскому комплексу мер нет, и его надо выполнять. Киев должен осознать, что без этого вряд ли можно рассчитывать на какое-то дальнейшее стабильное развитие ситуации.

– Вы сказали, что сейчас выросло число игроков, которые пытаются разрешить этот конфликт. Увеличение числа сторон способствует разрешению ситуации или, наоборот, осложняет процесс?

– Я бы не говорил, что число увеличивается, потому что есть стандартный набор. Это "нормандский формат". Все мы прекрасно осознаем, что Украина – это не самостоятельное государство, оно управляется из Вашингтона. Поэтому игроком в этом вопросе являются Соединенные Штаты. Яркий тому пример – та истерия, которую стали нагнетать вокруг якобы намерения России вторгнуться на Украину, вместо того, чтобы честно сказать: да, мы провалились в Афганистане, и нам надо изменить вектор общественного мнения. Вот поэтому придумали Украину. Неслучайно, нынешний так называемый кризис возник через месяц-два после того, как США с союзниками бежали из Афганистана. Естественно, как это часто бывает, появились те, кто решил отпиариться на всем этот процессе. Это те страны, которые в принципе ни на что в этом процессе не влияют, но хотят, чтобы даже не герб их, а, я бы сказал, логотип засветился. Такая группа стран действительно сейчас подросла. Это мы видим по нескончаемым визитам в Киев.

– Президент Макрон всегда говорит о необходимости вести диалог с Москвой для построения безопасности в Европа. В понедельник на пресс-конференции по итогам переговоров с Путиным он подчеркнул, что безопасность Европы невозможна без безопасности России. И фраза о безопасности РФ, на мой взгляд, прозвучала впервые. Является ли это свидетельством какого-то изменения позиции Парижа? И можно ли говорить, что Париж готов к каким-то компромиссам?

– Я бы не сказал, что эта фраза появилась только вчера. Это один из краеугольных камней французской внешней политики на протяжении последних, по крайней мере, 50 лет. Со времен генерала Шарля де Голля французы как раз исходили из концепции "Европа – от Атлантики до Урала". Потом мы ее продвинули до Владивостока. Как раз французы понимали, что вопросы безопасности в Европе без России решать иллюзорно. Поэтому этот тезис так или иначе звучал и в выступлениях Эммануэля Макрона. И, конечно, таким серьезным толчком в этом плане стала встреча наших президентов в Брегансоне в 2019 году, где состоялся углубленный обмен мнения по вопросам европейской безопасности.

Франция – член НАТО, член Евросоюза с соответствующими союзническими обязательствами. Но то, что французы неоднократно заявляли о стремлении комплексно деэскалировать ситуацию в Европе, это правда. После Брегансона у нас идет серьезный стратегический диалог с Францией. Под эгидой президентов созданы 14 рабочих групп по различным аспектам безопасности, региональным вопросам. Я говорю о только о политических и военно-политических группах. Уже дважды созывался стратегический совет в формате "2+2" – это министры иностранных дел и министры обороны. Существует механизм на уровне заместителей министров. То есть это не только пропагандистские заявления, ведется конкретная работа по целому ряду направлений. Есть темы, по которым мы продолжаем расходиться кардинально, а есть темы, по которым мы работаем вместе.

– А как бы вы в целом охарактеризовали пятилетку президентства Макрона в плане двухсторонних отношений России и Франции?

– При всей сложности и комплексности ситуации я бы говорил о позитивном пятилетии. Исходя, во-первых, из того, с чего мы начинали. Как вы помните, не так просто складывались отношения во время президентства Олланда. И первым иностранным гостем, который приехал во Францию сразу после избрания Эммануэля Макрона, был Владимир Владимирович Путин. Потом еще трижды в эти непростые годы наш президент сюда приезжал.

Вот это второй визит Макрона (в Россию – ред.). И это все на фоне очень жесткой пандемии, которая в общем во многом перевела диалог в онлайн, и мы уже потеряли счет тем телефонным разговорам и видеоконференциям, которые между президентами нашими состоялись. Пандемия, конечно, ударила по экономике, но не только она, но и взаимные санкции. Но показательно, что за прошлый год наш товарооборот с Францией вырос на 70%. В России накоплены 23 миллиарда долларов французских инвестиций. Это весомые показатели. Мы говорим, что и на сегодня 600 французских компаний работают в России. Франко-российская торговая палата эту цифру почти удваивает, они утверждают, что в тысяче наших компаний присутствует либо французский капитал, либо французы являются частью менеджмента.

– За два года пандемии ни одна российская компания, работающая во Франции, не закрылась?

– Российская ни одна не закрылась, и французские не закрылись. Хотя, конечно, были непростые моменты. Одновременно развивались крупные проекты – будь то в энергетике, будь то в фармацевтике. Я уже не говорю про автопром, все знают, что в "АвтоВАЗ" присутствует концерн Renault-Nissan. Так что бизнес развивался при всех сложностях. Конечно, возникали вопросы и по банковской линии. Наши ответные меры сказались на экспорте французской сельхозпродукции в Россию. Дали нам возможность начать производить в России прекрасные собственные сыры, в том числе с использованием французских технологий. Французский бизнес с пониманием отнесся к нашим планам по локализации в России производств и встроился в эту линию.

Очень сложно было последние годы поддерживать уровень культурных обменов, который у нас до пандемии достигал, я бы сказал, промышленных объемов, когда каждый день в каком-то регионе, в каком-то городе Франции проходили наши культурные мероприятия. Но при этом выставка из коллекции братьев Морозовых в Фонде Louis Vuitton (в Париже ) – это, наверное, самое крупное культурное российское событие в мире за полтора года. Неслучайно, она должна была закрыться сейчас, а продлена до апреля. И все ждут каких-то феноменальных результатов с точки зрения посещаемости. Это только один главный пример. Еще была и выставка Репина, и выступление Мариинского театра под управлением маэстро Гергиева. Все это на фоне ограничений по пандемии.

– Раз вы затронули тему пандемии, хотелось бы также поговорить о работе дипломатов в этот период. Сейчас во Франции действуют вакцинные пропуска, без которых невозможно попасть практически никуда. Означает ли это, что российские дипломаты также должны были привиться западными вакцинами? И как сейчас в целом построена работа посольства?

– Это действительно болезненная тема. Когда началась пандемия, мы вместе с другими посольствами обратились за поддержкой в санитарные органы Франции в плане прививок. Не встретили понимания. Но к нам быстро и эффективно пришло на помощь Министерство иностранных дел России вместе с Министерством здравоохранения. И мы получили не только на коллектив посольства, но и на всех российских представителей, работающих во Франции, прививку "Спутник V", которой вакцинировались. Скажу откровенно – и это не какое-то чисто патриотическое заявление – она оказалась очень эффективной и позволила нам пик эпидемии пройти безболезненно. Но, к сожалению, из-за этих пропусков, для того, чтобы мы могли работать, пришлось ревакцинироваться западными вакцинами…У нас, кстати, прибыла партия "Спутник Лайт" для ревакцинации. Мы бы с удовольствием провели всю компанию по ревакцинации "Спутником Лайт", но пришлось прививаться другими вакцинами (одобренными в ЕС – ред.). Целая часть сотрудников очень тяжело переносила ревакцинацию. Как ни странно, и болеть стали больше.

И мы на протяжении всего этого времени предлагали французским коллегам пойти на простую вещь, которая работает и с другими странами, – взаимное признании прививок, и тогда бы это сняло остроту проблемы.

– Но никакого соглашения пока так и не достигнуто?

– Нет. Такое впечатление, что нас не хотят слышать, потому что эти предложения выдвигались практически на всех уровнях. Кстати, первая иностранная делегация, которая приехала полтора года назад в Россию после того, как была создана вакцина "Спутник V", это делегация французского исследовательского института Пастера. Она вернулась (во Францию – ред.) с прекрасным отчетом по "Спутнику V". Их отчет был положен под сукно. Я не знаю, что здесь больше играет роль, какие-то экономические интересы или какая-то политика. Но, к сожалению, нам это жизнь не упрощает. Но работать надо. Поэтому мы работаем, ищем варианты.

– Есть ли какие-то трудности с получением виз для российских дипломатов и на фоне пандемии коронавируса, и в связи с нынешними непростыми отношениями?

– У нас никакой визовой войны с Францией нет. Дипломатические визы, как выдавались, так и выдаются. Есть у нас, наверное, вечная проблема. Вечная, потому что пять лет прошло, но нам, к сожалению, не удается укомплектовать коллектив нашего Российского духовно-культурного православного центра на Бранли. При том, речь идет буквально о нескольких сотрудниках.

– Им не выдают визы?

– Им не выдают визы уже в течение длительного времени.

– С чем это связано?

– Как я понимаю, это элемент какой-то общей торговли, которая никакого отношения к духовному центру не имеет. Но такая проблема есть.

– Российские журналисты испытывают трудности при работе во Франции, и на мероприятия не всегда зовут, и не выдают аккредитации, и игнорируют запросы. Это, конечно, мешает работе. Поднимаете ли этот вопрос в диалоге с французскими властями?

– Этот вопрос всегда стоит в нашей повестке дня. Владимир Владимирович на эту тему говорил с Макроном. Эта постоянная тема в диалоге Сергея Викторовича Лаврова с его коллегой Ле Дрианом (глава МИД Франции Жан-Ив Ле Дриан – ред). Если вы помните, несколько лет назад во время визита во Францию российский министр отказывался выходить на пресс-конференцию, пока не были допущены в зал наши журналисты. В конце концов, их допустили. Конечно, то, что происходит, это совершенно неприемлемо. Я бы посоветовал нашим французским коллегам внимательней присмотреться к истории с Deutsche Welle. Может быть, это повлияет на их умственный процесс.

– Имеется в виду, что может идти речь о закрытии каких-то французских медиа в России?

– Я ничего не имел в виду. Я говорю о том, что надо относится с уважением к свободе слова и праву российских СМИ работать на общих основаниях в стране. Конечно, ситуация здесь (во Франции) не такая. Там (в Германии) просто не дали работать. А RT France и Sputnik работают, несмотря на ограничения. Но (ситуация с Deutsche Welle – ред.) это просто свидетельство того, что и у нас приходит конец терпению.

По этой теме ставили вопрос не только перед французскими властями, но и перед представителями по свободе СМИ в ОБСЕ, ставили эту тему в Совете Европы. Это дискриминация под совершенно надуманным предлогом. Мы эту тему не оставим, мы будем продолжать ставить ее перед французами. Но я говорю: надо понимать, что иногда терпение исчерпывается. Но политика санкций против СМИ – это не наш путь, мы его никогда не использовали. Но в каких-то случаях уже предел, который требует взаимности.

– Французы могут сейчас легко получить визы в Россию. А россияне могут въезжать во Францию лишь имея веские основания. Обсуждается ли с Францией вопрос взаимности поездок?

– Решение по этому вопросу принимается на национальном уровне. Мы приняли такое решение, которое дает возможность французам, действительно, безболезненно ездить, естественно сдавая ПЦР-тесты, если они не привиты нашими вакцинами. Что касается наших туристов, это проблема. И она сохраняется. Но я даже не знаю, кто больше из-за этого переживает: наши туристы, которые находят другие направления или французский туристический бизнес? Особенно на юге Франции такое резкое сокращение числа российских туристов несет большие финансовые издержки. Потому что российский турист был всегда одним из самых инвестиционных для них в том плане, что это и дорогие гостиницы, и рестораны, это и магазины, что зачастую не дождешься от туриста, скажем, с севера Европы.

– Но несмотря на это, Франция не идет на уступки, как, например, Греция, которая признает российскую вакцину.

– На официальном уровне нам говорят, что государство не может в это вмешиваться, это решение санитарных властей. Но мы понимаем, что это отговорка. Но по большому счету французский бизнес страдает больше, чем наши туристы, которые выбирают, как вы правильно сказали, Грецию, Кипр. Я уже не говорю, что увеличился поток наших туристов в Латинскую Америку. Решение одно – пойти по пути взаимного признания вакцинации, и тогда это вопрос снимается автоматически. Потому что многие туристы, которые приезжают сюда, они вынуждены где-то находить возможность прививаться западными вакцинами. Но помимо того, что это дорогостоящая история – специально слетать, чтобы вакцинироваться, но она во многом лишена смысла. Если бы была договоренность по взаимному признаю, то и не надо было бы никаких карантинов, не надо было бы доказывать причины, по которым человек едет.

– Также хотелось бы затронуть судьбу российского гражданина Александра Винника, который сейчас находится в заключении во Франции. Уже четыре с половиной года он в тюрьме, с января 2020 года – во Франции. Есть у вас информация о нем, о его состоянии здоровья. Посещают ли его консульские работники? И будет ли Москва вновь требовать его экстрадиции в Россию?

– Его состояние здоровья нормальное. Передаем книги, вещи, которые присылают родственники. Он может пользоваться спортивным залом. Но человек четыре с половиной года сидит в тюрьме. Несмотря на то, что мы неоднократно обращались по вопросу его экстрадиции в Россию. Последнее такое обращение было в январе.

– В январе этого года?

– В январе этого года, да. Несколько недель назад я на встрече с министром юстиции Франции тоже в очередной раз ставил этот вопрос. Эта тема является элементом нашего диалога с французами по двухсторонним делам. Активно работают его адвокаты. Давать какие-то многообещающие прогнозы я бы не стал. Ситуация сложная. Его пытаются через Грецию экстрадировать в США, что совершенно недопустимо. Мы на регулярной основе оказываем ему всю необходимую консульскую помощь. Но ситуация более, чем печальная.

– И на последний запрос об экстрадиции его в Россию был дан отрицательный ответ?

– Нет, ответа не дали. Но там еще идет и апелляционный процесс. Я просто не хочу затрагивать те вещи, которые касаются работы адвокатов. Но то, что судьба Винника, это одна из тем нашего постоянного диалога с французами, это так.

– Ранее вы говорили, что Россия и Франция планируют подписать ряд контрактов в сфере сотрудничества по атому. Могли бы вы уточнить, о чем идет речь? И когда будут подписаны эти контракты?

– В конце прошлого года Россия и Франция в очередной раз продемонстрировали стремления к развитию двухстороннего сотрудничества в этой области на Всемирной ядерной выставке (30 ноября – 2 декабря 2021 года в Париже). "Росатом" подписал ряд важных соглашений с французской стороной. Например, с компанией Framatome – одним из ключевых поставщиков оборудования для АЭС российского дизайна. В ходе Всемирной ядерной выставки были достигнуты договоренности с Ассоциацией компаний атомной промышленности Франции (GIFEN) о сотрудничестве по привлечению французских малых и средних компаний-поставщиков в проекты по сооружению российских АЭС в Европе. Имеется потенциал и для наращивания поставок российского оборудования широкой номенклатуры для французских АЭС – здесь для российских машиностроительных предприятий открываются широкие возможности.

Помимо этого, "Ростатом" нарабатывает деловые контакты с французскими компаниями по новым перспективным направлениям своей деятельности. К примеру, в 2021 году были подписаны рамочные соглашения с компанией Air Liquide, предусматривающие сотрудничество с целью изучения возможности организации производства низкоуглеродного водорода в Сахалинской области, а также оценку потенциального проекта производства экологически чистого водорода для предприятий "Металлоинвеста" в Белгородской и Курской областях. Российско-французское взаимодействие в атомной сфере отличает конструктивный характер вне зависимости от политической конъюнктуры.

– Какие российско-французские мероприятия планируются в ближайшие месяцы? Визиты, встречи?

– Сейчас во Франции идет предвыборный процесс. В понедельник состоялся визит президента Франции в Россию. В конце этого месяца в гибридном формате пройдет закрытие перекрестного Года межрегионального сотрудничества, очная часть будет проходит в Гатчине, а другая часть – онлайн. Ежегодно проходит Совет по экономическим, финансовым, промышленным и торговым вопросам (СЕФИК). В этом этот раз он должен проходить в конце года в России. Этот орган и рабочие группы при нем работают без перебоев. Также, как я уже говорил, у нас 14 групп рабочих групп по политическим, военно-политическим, региональным проблемам. Они встречаются тоже на регулярной основе. Вы видите, насколько динамично развивается ситуация в мире, поэтому некоторые контакты возникают и реализуются буквально за неделю.