Германия объясняет, почему не хватило сил победить русских

"Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы". Такова была формулировка Совинформбюро, оглашенная Левитаном 13 декабря 1941 года. То есть спустя неделю после перехода Красной армии в контрнаступление.

Дата его начала, впрочем, колеблется. То называют 5 декабря, когда перешел в наступление Калининский фронт, то 6 декабря, когда по немцу ударили Западный и Юго-Западный фронты.

Такой разнобой становится понятен, если взглянуть на карту. В момент своего максимального продвижения немец охватил Москву полудугой — от северо-запада до юго-запада. Расчет был на то, чтобы взять город в клещи, сомкнув кольцо окружения.

Но при этом неприятелю (в данном случае — советской стороне) предоставляется возможность ударить по флангам растянутого фронта. Особенно если есть признаки, что наступление выдохлось. Именно это и сделал генерал Жуков, нанеся серию ударов по разным частям дуги.

А уже 16 декабря была издана директива Гитлера. "Организация заградотрядов… Сжигать населенные пункты! Держать оборону и сражаться до последнего. Добровольно не отступать, ни шагу назад. Удерживать фронт до последнего солдата… Командующим, командирам и офицерам, лично воздействуя на войска, сделать все возможное, чтобы заставить их удерживать свои позиции и оказывать фанатически упорное сопротивление противнику, прорвавшемуся на флангах".

Изрядный контраст по сравнению с предыдущими месяцами восточной кампании вермахта.

Причем задним числом немецкие генералы признавали, что в данном случае Гитлер был прав. Его "фанатичный приказ, обязывавший войска стойко держаться на каждой позиции и в самых неблагоприятных условиях" объяснялся тем, что "Гитлер инстинктивно понял: любое отступление по снегам и льду через несколько дней приведет к распаду всего фронта, и тогда немецкую армию постигла бы та же участь, что и Великую армию Наполеона". Параллели с 1812 годом вообще были популярны у немцев. И даже до сих пор.

В сегодняшних немецких газетах буквально дословно воспроизводятся почерпнутые из воспоминаний участников Восточного фронта описания ужасного русского климата: сперва чудовищная распутица, превращающая все дороги в непролазное болото, затем не менее страшные морозы. Автомобили и танки не заводятся, паровозы не тянут, снабжение разваливается, а о страданиях личного состава и говорить нечего.

Что, в свою очередь, воспроизводит наполеоновскую идею "Только термометр, а не штык стал причиной гибели Великой Армии".

Конечно, климат в России мог бы быть и помягче, и получше. Но тут есть два замечания. Во-первых, страдали от него не только немцы, но и русские. Генерал Мороз не разбирает. Кстати, и в кампанию 1812 года русская армия понесла в ходе вроде бы победного марша к границе очень чувствительные потери: из 130 тысяч до Вильны дошли 27 тысяч.

Во-вторых, русский климат — это не военная тайна. Если германское командование не озаботилось заготовить зимнее обмундирование для войск и зимние ГСМ для техники, винить оно должно было только себя, а вовсе не Генерала Мороза.

Впрочем, немецкие генералы винили не только климат, но и огрехи гитлеровского командования. Начав войну, вермахт продвигался по трем расходящимся направлениям: на север (Ленинград), на юг (Украина и Кавказ) и прямо на восток, то есть на Москву. Причем Гитлер никак не мог определиться, какое направление считать главным. На первоначальной стадии войны, когда все преимущества были у опытного и дисциплинированного вермахта, удар растопыренной пятерней не был столь губителен для немца — сил хватало на все направления. Но как только их стало не хватать, сразу сказался этот принципиальный просчет.

Как бы то ни было, в эти самые дни декабря 1941 года вермахт понес первое серьезное поражение за всю историю существования. И не только под Москвой, где немец был отброшен на 150-200 километров от столицы. Что, правда, не так уж и много. В Москве имел хождение стишок:

"Жил-был у бабушки серенький козлик,

Сказка-то сказкой, а немцы-то — возле".

Но еще было контрнаступление под Тихвином, не позволившее немцу охватить Ленинград уже совсем непроницаемым двойным кольцом блокады. Страдания ленинградцев все равно были ужасны, смертность от голода достигла пика в феврале 1942 года, но город выстоял.

И было контрнаступление на юге. Удалось отбить Ростов-на-Дону, сделана попытка вернуть Восточный Крым (морские десанты в Судаке, Коктебеле, Феодосии и Керчи).

На несколько зимних месяцев инициатива перешла в руки Красной армии, что также значило много. До тех пор ею монопольно владел вермахт.

Но перелом в войне, о котором уже мечтали быстроумные головы (в том числе, похоже, и быстроумная голова товарища Сталина), не состоялся. Впереди были страшное лето 1942-го, катастрофа Южного фронта и немец под Сталинградом. Враг еще был очень силен.

И все же тогда в белоснежных полях под Москвой впервые забрезжил отдаленный свет Победы. Мрак еще не ушел, но чуть-чуть рассеялся.