Бенсон Огуту: я бы никогда не понял Россию, если бы не приехал сюда

Посол Кении в Москве Бенсон Огуту рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Дарье Лабутиной о том, как в Африке воспринимают Россию, и сложно ли выучить русский язык, высказал мнение о том, почему российский бизнес побаивается вести дела на африканском континенте, и что нужно сделать для выправления ситуации. Он также сообщил, хотят ли кенийские власти увеличить турпоток из РФ, что его страна хотела бы закупать и поставлять на российский рынок и готова ли она принять очередной саммит Россия-Африка

– Господин посол, этим летом интерес россиян к поездкам в Кению вырос, все больше туристов выбирают именно это направление для отдыха. Планирует ли Кения какие-то меры по увеличению турпотока?

– Мы бы хотели, чтобы еще больше россиян приезжало в Кению. Пока их количество довольно скромное – около шести тысяч в год. Одна из наших задач сейчас состоит в том, чтобы привлечь больше россиян в Кению, даже несмотря на пандемию и связанные с ней вызовы.

– Может ли тогда Кения отменить обязательный ПЦР-тест для россиян или разрешить въезд без него туристам, привитым российскими вакцинами?

– Вы знаете, из-за пандемии были наложены строгие ограничения для всех стран, не только для России. Одно из них – это необходимость сдавать ПЦР-тест для всех прибывающих в страну туристов. Это важно как для здоровья самих туристов, так и для улучшения эпидемиологической ситуации в нашей стране. Однако наше министерство здравоохранения регулярно пересматривает эти условия, находясь в контакте с другими ответственными органами здравоохранения по всему миру. Так что на данный момент ПЦР-тест отменять не планируем. Но это не должно отпугивать туристов от посещения Кении. Она открыта и для россиян, мы с удовольствием примем их в любое время.

Говоря о туризме, не могу не отметить, что увеличению турпотока мешает отсутствие прямых рейсов между Москвой и Найроби. Раньше летал Аэрофлот, но некоторое время назад прекратил. Мы стараемся урегулировать этот вопрос с российскими властями, чтобы пересмотреть существующее двустороннее соглашение об авиасообщении и договориться о возобновлении прямых рейсов между нашими странами. Это должно сделать поездки быстрее, доступнее, а значит – увеличить количество туристов из России.

– Решен ли вопрос вакцинации "Спутником V" в Кении? Ожидаются ли поставки в ближайшее время?

– Министерство здравоохранения занимается этими вопросами, следит, чтобы все, что касается вакцинации и медикаментов, отвечало стандартам, которые подходят для здоровья людей. Несколько вакцин поступило на мировой рынок, и Кения сейчас импортирует те вакцины, которые предлагает механизм COVAX при содействии Африканского союза. "Спутник V" также был выпущен на рынок, российские власти добились его признания, и теперь министерство здравоохранения Кении рассматривает его в соответствии с необходимой процедурой. Оно подчеркивает, что необходимо удостовериться в безопасности всех поступающих в страну вакцин, что государство должно проконтролировать этот процесс на условиях прозрачности и точности, чтобы не было никаких эксцессов. Как посольство мы собрали и направили всю необходимую информацию об эффективности российской вакцины. Кенийские дипломаты в разных дипмиссиях привились "Спутником V". Я тоже. Теперь я чувствую себя даже лучше, чем раньше, более уверенно.

Я хочу призвать всех россиян последовать моему примеру и вакцинироваться, потому что это действительно выгодно для здоровья как тех, кто сам сделал прививку, так и для тех, с кем он или она взаимодействуют.

– Кения является крупным экспортером кофе. Готова ли она занять в России место Бразилии, если поставки оттуда в ближайшее время сократятся, а цены, соответственно, увеличатся?

– Кения производит чай и кофе лучшего в мире качества. Мы являемся лидером по экспорту чая в мире. Что касается кофе, мы бы хотели повышать долю экспорта в РФ, на данный момент она совсем незначительная. Вне зависимости от повышения цен на бразильский кофе наша задача – заниматься продвижением кенийского кофе в России. Для этого мы работаем с рекламными агентствами, чтобы кофе из Кении стал таким же популярным в России, как наш чай. В этом направлении мы работаем и в рамках бизнес-совета Кения-Россия. На этой платформе собираются все потенциально заинтересованные в партнерстве с Кенией российские компании, в том числе, в сфере экспорта. Мы обсуждаем с представителями компаний, какие препятствия стоят на пути такого взаимодействия.

– Какие еще продукты Россия могла бы закупать в Кении?

– Мы хотим увеличить процент нашего экспорта в традиционных для нас отраслях: чай, цветы, кофе и другие продукты. Отсутствие прямых рейсов между Россией и Кенией здесь является ограничивающим фактором, повышая тарифы на грузоперевозки. Бизнес-сообщество Кении уже обозначило перед нами эту проблему, и мы стараемся вернуть прямое авиасообщение с Россией, чтобы впоследствии увеличить экспорт. Тогда коммерческая активность и товарооборот между нашими странами вырастут экспоненциально. Россия нарастит свой экспорт в Кению, мы – в Россию. На данный момент товарооборот не столь значительный – это около 300 миллионов долларов, причем в пользу России в пропорции три к одному. Мы бы хотели увеличить и экспорт, и импорт.

– Могла бы халяльная продукция российского производства стать одной из статей экспорта в Кению?

– Мы хотим повышать товарооборот во всех отраслях, в том числе и в сфере халяль. В Кении проживает довольно большой процент мусульманского населения, так что Кения развивает свое производство халяльной продукции. Она уже превзошла внутренний рынок и вышла на экспортный уровень на Ближний Восток. Мы бы хотели экспортировать ее и в Россию. Мы рады, что посетили саммит "Россия – Исламский мир", где могли обменяться опытом со странами, которые уже достигли больших успехов в области халяльного бизнеса. В Кении также есть бюро, которое отвечает за сертификацию и стандартизацию халяльной продукции для потребителей.

– На вооружении армии Кении до сих пор стоит бронетехника советских и российских образцов. Заинтересована ли Кения в закупке более современных российских вооружений?

– Наше сотрудничество с Россией имеет давнюю историческую традицию, Россия была одной из первых стран, признавших независимость Кении, так что и отношения на политическом уровне между нашими странами очень тесные. Они являются прочным фундаментом для экономической деятельности, что может быть взаимовыгодно для обеих стран. Россия является постоянным членом Совбеза ООН, Кения – непостоянным, так что для нас очень важны все проблемы безопасности и миротворческой деятельности в регионе Африканского Рога и Восточной Африки. Между Россией и Кенией идут консультации по этому поводу, ведется тесное двусторонне сотрудничество. Как вы знаете, вопросы безопасности не могут открыто обсуждаться. Все, что я могу сказать, – консультации по вопросам обороны и безопасности между Россией и Кенией продолжаются. Специальные агентства занимаются деталями этого сотрудничества.

– Что вы думаете о разногласиях между вашими соседями – Эфиопией, Суданом и Египтом – из-за строительства плотины "Возрождение"? Может ли это стать угрозой безопасности в регионе?

– Диалог, диалог и диалог – это основа дипломатии. Это то, чему нас учили. Кения всегда была примиряющим фактором в разных конфликтах в регионе, так что мы заинтересованы в том, чтобы условные противники смогли договориться для всеобщего блага. Мы призываем Эфиопию, Судан и Египет решить проблему мирным путем в рамках Африканского союза и мы уверены, что они это сделают. Нужно продолжать переговоры и решать проблему путем диалога.

– Еще одно важное событие предстоящего года – второй саммит Россия-Африка. Несколько стран уже высказались за проведение саммита у себя. Будет ли Кения также выдвигать свою кандидатуру?

– Я не знаю точного числа стран, которые претендуют на место проведения саммита, но их желание проводить его говорит об уровне энтузиазма, который Африка испытывает по отношению к России. Когда первый саммит проходил в Сочи в 2019 году, все африканские страны были представлены на нем, а 45 стран – на высшем уровне: президентов или глав правительств. Наш президент был в их числе. Тогда, в 2019 году, по итогам саммита была подписана декларация, и наше намерение, наше желание от лица кенийцев и всех африканцев теперь состоит в том, чтобы конкретизировать ее положения. Мы с нетерпением ждем начала второго саммита в Африке в следующем году, и Кения, конечно, готова принять его. Напомню, что в столице Кении Найроби расположена единственная в развивающемся мире штаб-квартира ООН. Кения – это международный центр для проведения конференций, известный по всей Африке. У нас есть опыт и все условия для их проведения. Мы уже предлагали Кению в качестве места для проведения саммита Россия – Африка, мы готовы к этому. Но в декларации ясно сказано, что решение о месте проведения саммита будет приниматься министрами иностранных дел России и трех государств Африки – текущего председателя Африканского союза, предыдущего и следующего. Этот процесс сейчас идет на данном уровне, и я думаю, что они рассмотрят каждую подходящую страну, решат, какая из них лучше. В любом случае Кения поддержит проведение саммита на африканском континенте.

– Что означает проведение такого саммита для африканского государства? Какие преимущества это дает стране? В плане туризма, например?

– Конечно, лидеры государств прокладывают путь, остальные жители стран последуют за ними. Если президент Владимир Путин поедет на саммит, я уверен, это привлечет внимание не только российских СМИ, но и мировой общественности. Это будет большим преимуществом для страны и в плане продвижения туризма. Но для меня еще важнее сам факт, что Африка принимает у себя в гостях Россию на высшем уровне. И Африка посещает этот саммит на высшем уровне. А россияне следят за саммитом. Я думаю, самое главное для нас – показать россиянам, что раз их правительство приезжает в Африку, то и им стоит попробовать. Так что это будет очень большим событием для Африки, и мы с нетерпением ждем его.

– Россия действительно по-прежнему воспринимается многими африканцами как дружеская страна?

– Когда Кения стала независимым государством, СССР незамедлительно признал суверенитет страны и поспешил открыть дипмиссию в Кении. Кения сделала то же самое. Это демонстрирует взаимный политический интерес и желание укреплять отношения, выражаемое на самом высоком уровне. Мы и по сей день на этом настаиваем как в общечеловеческом плане, так и в сферах политики и экономики. Так что да, мы хотим, чтобы больше русских приезжало в Африку и, в частности, в Кению. Для этого нужно повышать осведомленность как кенийцев, так и русских о тех возможностях, которые есть в России и в Кении.

На саммите в Казани (Международный экономический саммит "Россия – Исламский мир" – ред.) я встречался с исполнительным директором комитета по экономическому сотрудничеству со странами Африки Станиславом Мезенцевым и был очень рад узнать, что они открыли офис в Уганде, в городе Кампала, а также собираются открыть представительство в Найроби, в Джибути, в Эфиопии и, я надеюсь, и в других африканских странах.

– Как вы считаете, правда ли, что россияне все еще побаиваются вести бизнес в Африке? Не потому ли, что мнение россиян об Африке в основном формируется под влиянием устаревших стереотипов?

– Да, это такой страх неизведанного. И нужно желание узнавать Африку. Рядовой россиянин не догадывается о том потенциале, который в себе заключает Африка. В Кении тоже не все знают, насколько большие возможности есть для них в России. Нужно больше взаимодействия между нашими народами, больше информации, туристов, приезжающих в обоих направлениях, чтобы они, возвращаясь домой, рассказывали другим об Африке. Не только о "большой пятерке" (пять видов крупных африканских животных: слон, носорог, буйвол, лев, леопард – ред.), которой мы также гордимся, поскольку в Кении расположены заповедники, но и о тех возможностях, которые есть в стране и на континенте.

У России большое преимущество в том, что касается технологий, так что нам нужны прямые инвестиции с обеих сторон, а также трехстороннее сотрудничество – российские технологии плюс инвестиции третьих стран и посредничество Кении. Меня очень впечатлила презентация ОАЭ о таком трехстороннем сотрудничестве. Нужно больше торговых и бизнес-делегаций, приезжающих в обоих направлениях, чтобы обмениваться опытом.

Мы также хотели бы развивать сотрудничество с Россией в плане обучения наших специалистов. Многие лидеры в разных областях, в том числе врачи, ученые в нашей стране, получили образование в России и СССР. Мы бы хотели, чтобы таких примеров становилось еще больше.

– То есть российские университеты по-прежнему котируются в Кении?

– Да, российское образование считается очень престижным среди кенийских студентов, и мы хотим повышать число кенийцев в российских вузах. Мы хорошо понимаем, в каких именно сферах нам нужно подготовить специалистов, какие технологии развивать, с какими университетами заключать партнерство. У меня был интересный разговор с нашим министром образования. Они заинтересованы в том, чтобы направлять своих специалистов в российские университеты для ознакомления со стандартами и спецификой высшего образования, договариваться о партнерстве и программах обмена. Так что я уверен, что, когда пандемия закончится, мы увидим возросшую активность в этом направлении. Особенно в сфере образования.

– Где в Кении сейчас возможно обучиться русскому языку?

– На сегодняшний день в Кении нет таких учебных заведений, где бы преподавали русский язык. Мы хотим это исправить, ведем переговоры с посольством России в Найроби. В Кении есть разные культурные центры – Франции, Германии, – где можно изучать иностранные языки. Обычно те, кто приезжает в Россию, учат язык уже на месте перед тем, как приступить к занятиям по специальности. Для этого отводится полгода. Русский язык не такой сложный, его можно выучить. То, что мы сейчас обсуждаем, это центр, подобный Alliance Français, где можно было бы изучать русский язык. Если появится такой институт, найдутся и люди, которые захотят учить русский.

– Наверное, теперь, с онлайн-образованием, стало проще учить иностранный язык, находясь на расстоянии?

– Да, конечно, технологии позволяют это делать. Кстати, в Кении хорошее интернет-покрытие – 85%, так что очень легко искать информацию. Пандемия тоже научила нас, что мы можем быть первопроходцами, придумывать обходные пути в том, как вести бизнес, проводить уроки, совещания. Но ничто не заменит личной, очной коммуникации. Когда я сижу перед вами и вижу вас, говорю с вами, я могу лучше вас понять и оценить вашу культуру.

– Как вы считаете, пандемия навсегда изменила дипломатический этикет, протокол? Теперь многие политики и дипломаты не приезжают на конференции, а выступают по видеосвязи, оставаясь в своей стране.

– Это становится новой нормой, но когда-то мы вернемся к старой норме, потому что ничто не заменит физический контакт человека с человеком. Вы можете почувствовать тепло, общаясь с человеком лично. К тому же есть невербальная информация. Я бы никогда не понял Россию, если бы оставался в Кении и просто смотрел видеоролики о стране. Приехав сюда, я почувствовал теплоту, духовность русских. Посмотрите на Казань – я бы никогда не мог представить себе тот размах технологий и инфраструктуры, который присутствует здесь. Этого нельзя увидеть в интернете.

– Вы бывали еще в каких-то городах России?

– Я приехал в феврале этого года, так что еще не успел много где побывать, но я уже второй раз в Казани. Я приезжал по приглашению одной компании, которая очень хочет вести бизнес с Кенией. Это направление, в котором мы бы хотели работать, напрямую взаимодействовать с компаниями, заинтересованными в сотрудничестве с африканскими бизнесменами. Мы были в Санкт-Петербурге на Петербургском международном экономическом форуме и хотим ездить в другие города и регионы России, потому что работа дипломата теперь не ограничивается официальными протокольными мероприятиями и подобными контактами с министром иностранных дел, но заключается в том, чтобы заниматься всеми проблемами в разных сферах, связанных в том числе с бизнесом, с пандемией. Это все также необходимо для того, чтобы налаживать отношения между двумя странами.