Екатерина Хмелева: экологические данные по закону не могут быть тайной

Темой самой масштабной акции "Час Земли" в России в этом году стала открытость экологической информации. Почему пришлось устраивать акцию, если недавно был принят закон об открытости экологической информации, когда не останется "зеленых" тайн, каких доработок требует закон, можно ли утонуть в море открытой информации, и почему открытость касается не только власти, но и граждан – об этом беседовала корреспондент РИА Новости Наталья Парамонова с директором по экономическим и правовым вопросам охраны природы Всемирного фонда дикой природы (WWF) России Екатериной Хмелевой.

– Екатерина, два года назад мы с вами разговаривали об открытости экологической информации в России, и ситуация была плачевной. В этом году WWF России приурочил "Час Земли" к открытости экологической информации. Что-то изменилось за два года или это от отчаяния?

– Изменилось. Два года назад в первом чтении принимался закон, вносящий изменения в части понятия "экологической информации". Если вы помните, было поручение президента, которое говорило о том, что необходимо принять изменения в законе, закрепляющие понятие экологической информации, а также ее общедоступность и открытость. Был разработан законопроект, и он был принят в первом чтении.

Законопроект вызвал массу критики не только у "зеленых", но и у самих депутатов, у бизнеса и граждан. К сожалению, законопроект довольно долго лежал, и к нему вернулись, скажем честно, только после экологической катастрофы в Норильске (разлив дизельного топлива – ред.). Мы предполагали, что он будет принят в прошлом году, но он был принят 16 февраля в первом чтении, и 3 марта Совет федерации принял этот закон, который закрепляет понятие "экологическая информация".

Закон приводит в соответствие законодательные акты, которые у нас есть, именно терминологически. Закон четко говорит, что информация о состоянии окружающей среды должна быть открытой, и перечисляется, какая информация должна быть открыта. Также подчеркивается, что не может быть отказано в доступе к такой информации. В этой части в общем довольно большой шаг вперед.

В законе также говорится, какая информация в обязательном порядке должна публиковаться на сайтах органов государственной власти. Там правда, написано "в том числе", что предполагает теоретическую возможность расширения этого перечня. Сейчас перечень информации достаточно ограниченный. Всего несколько пунктов, по нашему мнению, его нужно расширять уже в подзаконных актах.

– После принятия закона было выпущено постановление правительства с расширенным перечнем информации, обязательной к публикации. Вас устраивает такой перечень?

– Нет, и наша рабочая группа при Общественной палате РФ отправила замечания в Минприроды. В данном случае перечень дает возможность властям решать, какую информацию открывать, а какую нет. Также создается перечень закрытой информации, что противоречит закону.

– Допустим, вся информация станет открытой. Однако, обилие информации еще не означает ее достоверность и доступность для понимания. Может произойти, как было с этой катастрофой на Камчатке, когда ее столько стало, информации, что все равно без специалистов не разберешься.

– Я с вами согласна в том, что должно быть двойное действие. С одной стороны, информация должна быть достоверной. Также публикуемая официально информация должна подаваться в таком виде, который позволяет гражданам в ней разобраться. Если это официальное заключение, то оно должно основываться на научных экспертных данных. Гражданин или даже ученый, который не работает в конкретной области, должен понимать, о чем идет речь, и что это означает.

Должны быть официальные источники, которым можно доверять, а для этого они должны быть регулярно обновляемыми и должны публиковать достоверную, проверенную соответствующими экспертами или органами государственной власти информацию.

Однако наша кампания открытости информации адресована не только государству, не только бизнесу, но и гражданам. Государство или бизнес состоят из людей. Эти люди готовят информацию, и хотелось бы, чтобы они понимали принципы нового закона.

Если говорить о гражданах, то хотелось бы повысить умение владеть информацией, запрашивать ее, передавать в случае необходимости, когда ситуация такая, что нужно сообщить, и возможно они являются первым источником, например, информации о нарушении. В идеале, это должно быть движение со всех сторон для того, чтобы наше право на своевременную, достоверную информацию на благоприятную окружающую среду, которое у нас конституцией закреплено, было реализовано в полном объеме.

– Как же прописать эту архитектуру открытых данных?

– В открытом доступе должен быть уже агрегированный материал, который основан на определенном анализе. Конечно для ученых, для экологов, для тех, кто хочет составить свое представление на основе конкретных первичных данных, должны быть доступные первичные данные.

В отношении первичных данных много вопросов, связанных с авторским правом, с собственностью на информацию и т.д., но все равно возможность ознакомиться в результате должна быть.

Должна быть иерархия информации. То есть, для, условно говоря, любого человека, который не является специалистом, но который хочет узнать, если мы про воздух говорим, то насколько загрязнен воздух в том месте, где он живет.

Должны быть на ресурсах в населенных пунктах соответствующие интерактивные карты, которые показывают и разъясняют. Не просто показывают уровень загрязнения какими-то азотистыми соединениями и цифра, а с разъяснением, что это. Информация должна быть дружественной для пользователя.

Сейчас у Москомприроды есть интерактивная карта. К ней тоже есть вопросы, но по крайней мере она есть. Во многих регионах такого нет. Хотя все больше и больше регионов, мы знаем, у себя такие карты устраивают. Это то, что непосредственно касается каждого в повседневной жизни: загрязнение воздуха, качество воды, деятельность предприятий, которые работают неподалеку.

Хотя зачастую люди не догадываются, что вообще-то это все важно, до тех пор, пока все нормально, и пока не пахнет из открытой форточки. Также важна информация, о которой чуть меньше заботятся, и к сожалению ее нет в этом законе – это, например, информация о состоянии животного мира. Сейчас на сайте Росприроднадзора есть перечни разрешений, которые выдаются на краснокнижных животных. Они представлены в неудобном виде. Поэтому мы обратились в Росприроднадзор с предложениями ряда дополнений, системы сбора информации и сделать ее интерактивной. Глава ведомства Светлана Геннадьевна Родионова в своем инстаграме поддержала нашу инициативу, чему мы очень рады и надеемся, что это дойдет до воплощения. Это один из примеров.

Если мы говорим про Росгидромет и информацию о состоянии окружающей среды, но после развала СССР многие станции наблюдений были разрушены, какие-то устарели, поэтому прежде чем получить информацию, надо восстановить сеть мониторинга. Потом следующий этап – нужно анализировать данные, и третий – представлять в общедоступной форме.

– Что делать с коммерческой тайной? Все время запросы на предоставление информации наталкиваются из-за этого на отказ, как закон позволяет эту проблему решить?

– Сейчас понятие "экологическая информация" не может быть отнесена к коммерческой тайне. В случае, если предприятие все-таки предполагает, что какие-то данные могут рассматриваться в виде коммерческой тайны, тогда оно обязано предоставить это в таком виде, в котором воздействие их на окружающую среду будет понятно, но может закрыть некоторые первичные данные. В законе написано: "Экологическая информация не может быть коммерческой тайной". Дальше уже складывается практика правоприменения. Я думаю, что в идеале это займет около года.

– Как вы намерены дорабатывать этот законопроект, что советовать Минприроды?

– Надо понять какие ресурсы действительно должны быть открыты, в каком виде это должно быть, как прописать периодичность публикаций, чтобы пользователь был уверен, что информация именно актуальная, а не просроченная и т.д.

Вы знаете, наша стратегия (WWF России) ограничена, мы воздухом не занимаемся, качеством воды, много чем не занимаемся. И там нужны знания других экспертов. Но то, что у нас есть, мы предлагаем использовать госорганам. Те же интерактивные карты у нас есть, открытые уроки, которые объясняют, как пользоваться экологической информацией, что это такое вообще, какие-то отдельные вопросы, связанные с охраной окружающей среды.

Следующий шаг после нормативного акта – создание агрегированных источников информации, чтобы люди понимали, что и где они могут найти. С одной стороны, это время, но, с другой стороны, без создания таких ресурсов ничего не получится. Это следующий шаг или параллельный даже, наверное, с нормативной работой необходимо делать.

– Еще вопрос про Общественные советы, которые могут быть форпостами открытости и включения граждан в принятие решений, но кажется не всегда работают. Как вы оцениваете эффективность ОС?

– Вопрос многогранный. В настоящее время общественные советы законодательно так определены, что туда не может войти кто угодно. Это ограничение понятно, иначе структура будет нерабочей. Действующий Общественный совет при Минприроды включает довольно широкий перечень экспертов, которые участвуют в заседаниях и готовят справки, позиции и т.д. С одной стороны, таким образом и граждане, и общественные организации могут доносить через избранных в Общественный совет свои предложения, в том числе, по открытости информации. А с другой стороны, конечно, общественный совет – это рекомендательный орган, он не может предписывать ни одному органу власти, что делать.

Необходимо, чтобы те предложения, которые делает общественные совет, рассматривали серьезно, и на основании этих предложений уже принимались решения, пусть с обсуждениями, с какими-то изменениями, и публиковались опять же на сайте. Но не все региональные общественные советы работают.

Собственно общественные советы должны быть прежде всего публичными, и все протоколы должны быть публичными, и доступ к информации заседаний тоже должен быть публичным.

– Как вы считаете пандемия, то, что мы по зуму все стали общаться, она на открытости как-то сказалась?

– С одной стороны, оказалось, что расстояние не является препятствием для того, чтобы информацию донести до кого-либо, и возможно даже в чем-то облегчило взаимосвязь. Сейчас все наши запросы отправляются не через экспедицию, как раньше было, а через общественную приемную. Где-то налажен идеально прием и ответ, чуть ли даже не лучше, чем было, в каких-то органах.

Тот же самый Росприроднадзор: позавчера отправили, сегодня уже реакция. То есть письмо нашло адресата, несмотря на то, что оно было направлено через общественную электронную приемную.

Развитие IT-технологий позволяет давать больше информации в цифровом виде. Другое дело, что должно быть желание, необходимость и добросовестное отношение к этому. Вы правы, что тут конечно встает вопрос достоверности этой информации, которая размещается. Однозначно, на сайтах государственных органов она должна быть априори достоверна.

– Что граждане должны делать для того, чтобы повышать открытость информации?

– Мы работаем в, условно говоря, просветительском направлении. У нас недавно был завершен проект, направленный в основном на некоммерческие организации, и просто активные граждане тоже принимали участие, целая серия по экологическим правам и их реализации. В том числе, было два вебинара, один – по праву доступа к информации, второй – онлайн-тренинг по составлению запросов на экологическую информацию. Часто граждане не знают, что они могут запросить информацию, и им обязаны ответить. Запросы нужно уметь составлять, потому что как задашь вопрос, такой ответ и получишь.

При добросовестном отношении хороший вопрос обеспечивает достоверный ответ. Этому тоже надо учиться. Есть образцы информации, в том числе, у нас на сайте. И, собственно, граждане часто не знают, куда эту информацию сообщать. Уже много ресурсов, официальных и не очень, которыми располагает некоммерческий сектор, бизнес. Те же горячие линии Росприроднадзора, Минприроды, департамента московского, то есть уже есть целый ряд адресов и телефонов, куда можно написать по электронной почте или с помощью мессенджеров и отправить свою фотографию правонарушений, начиная от нарушений в области раздельного сбора мусора и до нефтяных пятен на реке. Вот в этом направлении мы и работаем. Понятно, в рамках одного месяца всех вопросов нам не решить сразу, но привлечь к этому внимание очень важно, в том числе, и поэтому была выбрана эта тема.

Это связанно и с законом, который принимался, и с последними, прошлогодними катастрофами, разливами и природными катаклизмами, которые мы видели, и различное отношение к открытости информации, и ее предоставлению обществу и экспертам.

– За что вы предлагаете людям высказаться в рамках "Часа Земли"?

– Мы хотим, чтобы был разработан и принят нормативный акт, обеспечивающий обязательную публикацию в открытых источниках сведений: о состоянии животного и растительного мира; о пожарной опасности и пожарах в лесу; о решениях, одобряющих деятельность, которая может оказывать воздействие на окружающую среду; о заключениях государственной экологической экспертизы.

Создать систему оперативного сбора экологической информации на местном, региональном и федеральном уровнях. Создать единую открытую интернет-платформу для размещения и оперативного обновления экологической информации.

– Как вы думаете, сколько людей поддержат акцию в этом году, есть прогнозы?

– Если в 2009 году в акции приняли участие около пяти миллионов россиян в более чем 20 российских городах, то с 2011 года в ней принимают участие от 16 до 30 миллионов человек ежегодно. В 2020 году "Час Земли" впервые проходил в виртуальном формате и объединил миллионы Россиян, 11 часовых поясов и сотни населенных пунктов. В этом году мы рассчитываем, что поучаствует не меньше.