"Моюсь в тазике". В Липецке пожалели квартиру для узницы концлагеря

МОСКВА, 25 фев — РИА Новости, Мария Семенова. Валентина Павловна Емельянова ютится в комнате общежития на пятом этаже в доме без лифта. Ванны нет — мыться приходится в тазике. У пенсионерки больные ноги, поэтому выйти ей сложно: на улице она не была с осени. Емельянова надеется, что власти ее услышат и выделят более подходящее жилье. Но пока ответ один: не представляется возможным.

"На турнепсе выжили"

Валентина Павловна много лет живет в Липецке, хотя родом из Москвы. В 1941-м она десятимесячной девочкой оказалась в немецком концлагере в Гжатске (сейчас — Гагарин): ее мать вместе с ребенком и тремя племянницами в начале июня приехала погостить к родственникам в Смоленскую область.

"Нине было пятнадцать, Наде десять, а Вале пять. Их троих и меня привезли к деду. Фашист протоптал Белоруссию, добрался до Смоленска. Немцы построили концлагеря — мы попали в тот, что был под Гжатском. Собрали женщин, которые могли трудиться на земле. Загнали всех, как мне потом рассказывала Надя, сестра двоюродная, за забор с колючей проволокой", — говорит Емельянова.

После войны было не легче.

"Выживали на турнепсе — такой овощ вроде репы, здесь не растет. Нашу деревню сожгли. Два года в землянке. Весной тает лед — нас заливает. До третьего класса я ходила в лаптях. Голод, холод — ели лебеду. Маму научили лапти плести, она их меняла на продукты: кто даст кружку муки, кто — килограмм картошки. Все детство в лаптях. Пока со школы дойду два километра по проталинам, ноги мокрые, красные. Бабушка меня на печку укладывала".

Отец двоюродных сестер погиб на фронте. За девочками приехала их мать, тетя Шура, как называет ее Емельянова. Принесла новости для матери Вали: "Была в вашей квартире, там какие-то люди уже живут".

Остались в деревне. Валя окончила семь классов — и в колхоз. Позднее перебралась в Белоруссию. Там встретила будущего супруга, военного. Они часто переезжали — Вольск, Слоним, Липецк. Сюда отправились уже втроем — родился сын. Через какое-то время разошлись — о дальнейшей судьбе мужа Валентине Павловне ничего не известно.

"Моюсь в больнице"

Липецкий "Горплодовощторг", куда она устроилась работать, выделил жилье — комнату в общаге на пятом этаже.

"У меня тут диванчик, телевизор, кресло, столик и холодильник на тринадцати метрах. Вместе с прихожей и туалетом — 18,8 метра. Летом будет 33 года, как я здесь", — уточняет пенсионерка.

В молодости трудности не смущали: на пятый этаж взлетала легко, да и душ был, хоть и общий, — жильцам выдавали ключи.

«

"Лет двадцать назад стены там начали чернеть: плесень. Душевые закрыли. С тех пор купаюсь в тазике. Стелю тряпочки, клееночку в коридорчике — у меня все приготовлено. Поливаю себя из бутылки. Вот так и живу", — делится она подробностями нехитрого быта.

У Валентины Павловны мерцательная аритмия, вторая группа инвалидности. Госпитализация, а тем более санаторий для нее праздник — можно постоять под горячим душем. "Лежала в ноябре в больнице, меня даже спрашивали: "Что это вы все купаетесь?" А я же не признаюсь никому, что у меня в доме ванны нет".

"Рыдала три часа"

С тех пор ни разу не выходила из дома. Передвигаться без поддержки по снегу трудно, подниматься на пятый этаж — и вовсе невыносимо. По понедельникам и четвергам навещает соцработник, приносит продукты и лекарства, помогает с уборкой по дому. "Спасибо Наташеньке", — повторяет Валентина Павловна.

"У меня больные ноги, вниз еще могу, а вверх — с криком и плачем. Хожу с тросточкой. Пенсию надо получать в банке через дорогу — прошу: "Наташенька, миленькая!" Она выкраивает время, ведет меня, а у нее 13 таких, как я", — вздыхает Емельянова.

Летом легче: хотя бы раз в неделю пенсионерка спускается, чтобы посидеть на лавочке у подъезда. Валентина Павловна пыталась добиться улучшения условий: в 2010-м подала документы, чтобы встать в очередь. "Через год знакомые поинтересовались: "Некоторые уже квартиры получили, а у вас как?" Пришла в кабинет, спросила, почему меня не вызывают. Там заявили: "А вам ничего не светит". Я пригрозила, что пожалуюсь в Кремль, в ответ: "Да что вы пишете, тут все ваши письма — в столе лежат". Гулевский, он тогда был мэром города, семь лет бил кулаком в грудь: "Валентина Павловна, помогу". Наконец звонят из департамента ЖКХ, говорят, что заседает комиссия по моему вопросу. И там пятнадцать человек расписались под тем, что я живу нормально. Узнав это, рыдала три часа".

"Риелтор обманула"

На помощь родственников рассчитывать не приходится. Единственный сын погиб в 1990-е, остались вдова и двое детей — молодая семья жила в двухкомнатной квартире. Какое-то время там находилась и Валентина Павловна, помогала невестке. Но внуки выросли, старший привел в дом жену, и Емельянова вернулась на восемнадцать метров на пятом этаже.

Внучка с женой брата не поладили — "двушку" решили продать и разъехаться.

"Риелтор обманула их, конечно. Купила им жилье в другом районе: одна кухня на двадцать комнат, туалет общий. Вот так они и существуют: внук на четвертом этаже, внучка на пятом. Я предупреждала: "Давайте помогу". "Нет, не надо, мы сами". А потом внук приходил, плакал: "Не послушался я тебя".

Родные могут ее поддержать только морально: у внучки недавно родился ребенок, у внука болеет жена — не в состоянии работать.

"Поставить на очередь невозможно"

Когда Емельянова пыталась встать в очередь, комната была в собственности города, однако пенсионерка ее приватизировала. И угодила в тупиковую ситуацию: дом не признан аварийным, метраж для одного человека достаточный. Невозможность выйти на улицу и купание в тазу — не аргумент для чиновников.

«

"Установлено, что заявитель обеспечена жильем в размере 18,8 метра квадратных, квартира в собственности. Поставить на очередь не представляется возможным. Льгот федеральным законодательством для бывших узников не предусмотрено", — заявили РИА Новости в администрации Липецка.

Также там отметили, что межведомственная комиссия признала помещение пригодным для проживания. Таким образом, Валентина Павловна не может претендовать даже на варианты из маневренного фонда. Впрочем, ей все равно не смогли бы предложить ничего, кроме комнаты в другой общаге.