Исповедь людей с психиатрическими диагнозами

МОСКВА, 10 окт — РИА Новости, Мария Семенова. Все вещи в доме Елены "отравлены" — она в ужасе выбрасывает их в коридор, после чего приходят "спецслужбы", но женщина не понимает, спасут ее или убьют. Инна не выносит, когда к ней прикасаются. Ксения знает, что герой аниме, с которым она дружит, — плод ее воображения. Правда, иногда об этом забывает. Во Всемирный день психического здоровья публикуем откровенные рассказы людей с ментальными расстройствами.

Семь госпитализаций

Елене Г. тридцать четыре. Болеет больше 12 лет — хроническое бредовое расстройство. Допускает, что сбой случился еще раньше, в детстве. Она всегда была нелюдимой, не умела общаться со сверстниками, в школе странную девочку травили, в университете смотрели косо. "Наверное, я еще и немного аутичная, — рассуждает Елена. — Но это не диагноз".

В 2008-м она училась на учителя английского языка и жила относительно нормально. Умер отец. Из-за этого или по другой причине — неизвестно, но именно тогда у Елены впервые появились навязчивые идеи. "Казалось, за мной следят сатанисты, члены тайного общества. Я даже звонила в полицию. Видела тайные знаки, стала подозрительной. Путала людей: думала, еду в гости к одному, а это оказывался другой человек", — вспоминает она.

© Фото : из личного архива Елены Г.

Елена

Родственники забили тревогу только через три года. "Поначалу я вела себя адекватно, просто возникали странные мысли, но я ни с кем этим не делилась", — объясняет женщина.

Бригаду психиатрической скорой помощи вызвали, когда Елена принялась выбрасывать из комнаты вещи — думала, что они отравлены. Увидев медиков, решила, что это сотрудники спецслужб — "не знала, убивать будут или спасать". На Г. надели наручники — первый и последний раз. Следующие шесть госпитализаций прошли более мирно. По закону врачи при фиксации психиатрических больных не имеют права применять ничего, кроме мягких вязок. И все же многие тайком берут на смену наручники — вдруг попадутся буйные.

«

"Мне казалось, в комнате установлены камеры. Чудилось, что я Бог и устраиваю землетрясения, что люди слышат мои мысли. В голове звучали голоса: рассказывали о прошлых жизнях, о чем-то предупреждали. Но никаких призывов к насилию не было, я не агрессивная, ни на кого не нападала", — описывает свое состояние Елена.

В "психушке" всегда тяжело. На персонал она не жалуется, считает, что лечение помогает. Сложно только переносить несвободу. Несколько раз сама вызывала скорую, но с юридической точки зрения это все равно "госпитализация в недобровольном порядке". Выйти из клиники по собственной воле нельзя, оставалось ждать выписки — обычно через несколько месяцев.

Много лет хотела убить себя. "В основном из-за плохого отношения. Я была неадекватной, но не понимала этого, и все смеялись. Нас, психически больных, воспринимают как клоунов, издеваются. Даже некоторые родственники думают, что я не больна, а притворяюсь", — с горечью констатирует Елена.

Сейчас ей лучше. С гордостью говорит, что больше двух лет не попадала в больницу, хотя, конечно, лекарства принимает постоянно. "Я творчески переосмысляю болезнь. Создаю картины из водных брызг, пишу стихи и прозу, занимаюсь спортом, читаю книги — у меня большой список литературы, там научные, художественные произведения. Играю на синтезаторе, веду блог, помогаю маме по хозяйству, гуляю".

Есть и неоднозначные интересы: Г. верит в существование подсознательной телепатической сети. Это значит, что люди, сами того не понимая, передают друг другу сигналы, а психически больные их улавливают.

И хотя гипотеза, мягко говоря, сомнительная, в медицинском смысле безумной ее не назовешь — к собственной теории Елена относится критически. "Может, она бредовая, а может, в ней есть правда. В любом случае это помогает жить".

Раньше Елена ничего не могла делать — только смотрела фильмы. Сейчас ей лучше, но работать все еще не в состоянии. Женщину содержит мать, хотя с родственниками отношения сложные. "Психиатрическое заболевание — большой стресс для семьи. Я много лет страдала депрессией, почти не вставала с кровати. Родные и жалели, и, бывало, злились. Постепенно все более-менее наладилось".

"Ночью Вселенная мыслит иначе"

История о психическом заболевании, которое ломает жизнь и карьеру, увы, не уникальна. Ксении — двадцать. В прошлом — неоконченное образование: девушка училась на графического дизайнера. Получит ли когда-то профессию, пока не знает.

Первые "звоночки" были еще в детстве — сильные беспричинные истерики. В девятом классе Ксюша начала стричь волосы: садилась на стул, часами подрезала кончики и рассматривала упавшие пряди. Тогда ей поставили диагноз — "обсессивно-компульсивное расстройство" (ОКР). Но потом выяснилось, что все серьезнее.

«

"Я поступила в художественное училище. Требования там высокие, я хорошо справлялась, однако постепенно развилась сильная тревожность. Потом перешло в селф-харм (самоповреждение. — Прим. ред.). Мама записала меня к психотерапевту. С врачом повезло, она сразу поняла: это не ОКР. Направила к психиатру, закончилось госпитализацией. Диагностировали параноидную шизофрению".

Звучали "голоса" в голове — Ксения забыла, что они говорили, в памяти осталась только одна фраза: "Ночью Вселенная мыслит иначе". Через год — снова больница: у девушки впервые случилась зрительная галлюцинация. "Увидела зайца — такой вытянутый, черный, с пустыми глазами. Я испугалась, плакала, позвонила маме. Она меня дистанционно вела к кабинету психиатра, сама я почти ничего не видела".

До сих пор иногда, особенно если не принять лекарства, девушке кажется, что ее преследует тот заяц. Ксения объясняет: это "собирательный образ страхов и переживаний".

Она лечится, но полная ремиссия так и не наступила. Сейчас главная проблема — неконтролируемые вспышки раздражительности, во время которых она бросает вещи об стену.

"Когда делаю то, в чем могу сравнить себя с другими, накатывает ярость. Например, рисую и чувствую — не получается. Забываю все хорошее, что говорят о моих работах, пелена встает перед глазами, хватаю, что под руку попадет, и швыряю. И так почти каждый день", — признается она.

Обострения обычно случаются ближе к концу июля. Как-то летом у нее появился воображаемый друг — герой аниме. "Мне казалось, он действительно существует. Это не галлюцинация — я не слышала и не видела его, однако чувствовала отклик, думала, он настоящий. Осознавала, что он у меня в голове, но иногда забывала об этом".

"Не вижусь даже с сестрой"

Проблема Инны Деминой (имя изменено) — в другой плоскости, но жизнь портит так же кардинально. В 2013-м у девушки умерла бабушка. Инне, тогда студентке, везде мерещились кровь и грязь, она начищала квартиру до зеркального блеска и однажды поняла, что не может остановиться. Сейчас ей диагностировали мизофобию: она до дрожи боится микробов, загрязнения, соприкосновения с окружающими предметами.

Работает удаленно экономистом, живет одна, даже с любимой младшей сестрой последний раз виделась пять лет назад — общается в основном по телефону. С родителями и вовсе разорвала связь: те так и не смирились, что дочь не сможет вести нормальную жизнь, не выйдет замуж и не родит им внуков.

«

"Мой день начинается с уборки и заканчивается этим же. У меня есть несколько знакомых, с которыми я регулярно общаюсь в Сети. Но чувствую — они потихоньку отдаляются, потому что я не хочу встречаться".

Инна выходит из дома два-три раза в месяц в случае острой необходимости. Каждый раз это сопровождается определенным ритуалом. "Если очень надо, например, в больницу, я заранее настраиваю себя. Говорю: "Все будет хорошо, ты не умрешь, к тебе никто не прикоснется". Это успокаивает, если повторять подряд час или два. Вещи, которым предстоит контактировать с улицей, отпариваю, а потом помещаю в ультрафиолетовую комнату. Поправляю все предметы в доме — я должна точно знать, что все на местах и чистое. Затем надеваю одноразовую маску и перчатки, беру дополнительный комплект на случай чрезвычайной ситуации, антибактериальные салфетки и антисептик".

Походы и турпоездки исключены. Инна уверена, что в гостинице у нее началась бы истерика: "Там, где убирались без моего присутствия, я не в безопасности".

Образование она получила заочно. Но во время сессии надо было заходить в университет. До сих пор вспоминает это с содроганием — "какие там жуткие аудитории". В грязном помещении или от прикосновения ей плохо. "Могу заплакать, убежать домой. Переполняет тревога, сердце бьется очень быстро, ноги ватные, в ушах звенит".

Демина прекрасно осознает: ее состояние ненормальное. "Все бы отдала, чтобы ежедневный ад закончился". Наверное, среди людей с психиатрическими диагнозами нет тех, кто бы с ней не согласился.