Сауле Сулейменова: вы выбрасываете мусор, но он — это же тоже вы

В Москве открылась выставка Trash Art с арт-объектами о мусоре и потреблении. Хедлайнером экспозиции стала казахстанская художница Сауле Сулейменова, которая создает картины из пакетов. Сначала она не хотела никаких ассоциаций с "зеленым" движением, а потом поняла, что активизм ей ближе, чем многие художественные задачи. О технике "целлофанового письма", искренности Греты Тунберг и мусоре на картинах Сулейменова рассказала корреспонденту РИА Новости Наталье Парамоновой.

— Сауле, когда вы начали рисовать пакетами?

— Первая моя работа, паблик-арт инсталляция в рамках фестиваля АРТБАТФЕСТ в Алматы в 2014 году, где я просто пакеты разбросала по пластиковому стеклу и придавила другим стеклом. Сделала такой натюрморт из цветов. Она была вертикальной, где-то 2,80 метра на 2,80, типичный размер оргстекла. Но ее разбили практически сразу. Наверное, людям было любопытно, что это такое и как сделано. Я сделала еще раз, и эту работу тоже разбили. Почему она вызывала такое кровожадное чувство у людей, я не знаю.

В поисках техники работы с пакетами я стала пристреливать пластик степлером к каким-то поверхностям. С одной стороны, хорошо, потому что это получается почти барельеф, но мне все-таки не очень нравилось. Сейчас я работаю термопистолетом. Там внутри силиконовая капелька, которая выходит оттуда. Техника похожа на мозаику или коллаж. Сначала я не знала про клеевой пистолет и просто пристреливала степлером. Если соотносить мою технику с какой-то другой, то можно с мозаикой или коллажем.

— Когда вы определились с техникой, вы сразу перешли на работу с пакетами и отказались от кисти и холста?

— Нет, весь 2016 год я думала, что не готова, и пыталась вернуться к живописи. Правда, у меня не совсем живопись: я делаю живопись на фотографии. Это тоже мною придуманная техника. Год я пыталась вернуться, но потом поняла, что я не имею права, что ли… Постепенно я категорически отказалась от других вариантов изображений. Если я хочу что-то выразить цветом, я беру в руки пакет. Затем я пошла дальше. Я отказалась от холста, и основой моих картин стал поликарбонат. Этот материал используют на остановках.

А потом я почувствовала себя более свободной в этой технике, поэтому стала использовать и в качестве подложки тонкий материал — строительную полиэтиленовую пленку. Ее используют для того, чтобы прикрывать что-то неприглядное на улице. Я решила быть последовательной и теперь работаю на полиэтилене и с полиэтиленом.

— Новая техника для вас протест или новый материал? Раньше желтки растирали, а теперь пакеты в качестве красок?

— Здесь неразрывный смысл. Пакет представляет собой определенный цвет, фактуру, несет информацию. Вы можете с помощью букв на пакете что-то выразить, а можете цветом или фактурой. В этом такой кайф! Возьмем обычный мусорный пакет. Черный, тонкий пакет, но посмотрите, как он здорово драпируется. А это же просто пакет для мусорного ведра. Пакеты-маечки тоже хорошо драпируются. Мне очень нравится с ними работать.

— Насколько все-таки ваше искусство связано с экологией или с протестами?

— Я совершенно не собиралась уходить в экологию. Я вначале даже не хотела, чтобы меня ассоциировали с экологическими организациями. Мне казалось, что это крикуны. Когда я делала первую выставку, я говорила куратору: пожалуйста, не ассоциируйте меня с экологами. Я просто делаю, потому что мне нравится в этой технике работать. А потом это пошло дальше, и я понимала, что я вливаюсь в какой-то океан, водоворот, из которого я уже не смогу выйти. Это движение необратимо.

— Как у вас произошло переключение от "просто материал" к философии искусства?

— В большей степени я опиралась на слова Славоя Жижека, что мусор — это тоже мы. Если у нас есть установка, что мы должны принять себя, то почему мы не принимаем мусор? Вы выбираете любить человека? Вы постепенно любите его полностью: вместе с тем, как он ходит в туалет или храпит по ночам. А мусор вы выбрасываете и не видите, но мусор — это же тоже вы. Я пыталась развернуть угол зрения, посмотреть на мусор как на что-то прекрасное.

Например, у нас во времена СССР требовали убирать на главном проспекте белье с балконов, чтобы оно вид не портило. К приезду иностранных делегаций шампунем драили тротуары. Дикость же? Почему нельзя полюбить себя такими, какие мы есть? Убрать условности и деканонизировать себя. Наверное, это главная моя мысль, поэтому я использую мусор. У нас в центре города, на нашем Арбате выставляются картины художников: там степь, верблюды пасутся. У меня эти картины вызывали внутренний диссонанс, потому что в этом столько неправды. Это не так, как есть на самом деле. Потом я поняла, что на этом пейзаже нет мусора. Степь ведь на самом деле прекрасна, когда цветет. И я беру пакеты и изображаю эту красоту. Мне важно быть последовательной.

Я еще хочу сказать важную штуку. Мне кажется, что художник производит ценность, он ее создает. Человечество нуждается в эволюции, мы так устроены, а художник — основной винтик в этом. Он настраивает то, что должно быть ценным. Для меня такая ценность — это экология и люди, которые ей занимаются.

— Продолжая идею того, что пакеты — это краски настоящего. Если все начнут ими пользоваться, то как вы к этому отнесетесь?

— Пускай. Я уже провела несколько мастер-классов в Берлине, в Астане, в Алматы. Я бы очень хотела, чтобы другие тоже использовали эту технику. Я при этом останусь собой. У меня есть свой собственный словарь, своя палитра, исходя из своих ощущений реальности.

— Откуда вы берете пакеты?

— У меня огромная коллекция пакетов, потому что с 2014 года я постоянно кидаю клич: принесите пакеты. В 2017 году, когда у меня была огромная выставка в рамках ЭКСПО в Астане, у меня набралось 20 тысяч пакетов от разных людей. Я их выложила в виде степи на полу моего выставочного пространства. Кроме этого, у меня было несколько огромных работ, под которые я просила принести пакеты. Я сделала портрет девушки-невесты из пакетов, 24 квадратных метра. Можно сказать, что мы делали это всем городом, потому что приглашала людей приходить помогать мне. Потом эта работа демонстрировалась в нескольких городах мира.

© Фотографии картины из личного архива Сауле Сулейменовой

Где-то в великой степи

— Где вы храните такое количество пакетов?

— Они же прессуются, где-то пять тысяч можно положить в один мешок. У меня они лежат в гараже и мастерской. В гараже сейчас 19 мешков с пакетами. Я очень люблю большие инсталляции, поэтому всегда рада возможности сделать что-то масштабное.

Только что я закончила работу в Астане, была работа в рамках акции "Стоп мусор!". Во время акции урны стояли в самых проходимых местах, в урны собирали пакеты. За день собрали 5,5 тысячи пакетов, и я сделала работу три на пять метров "Небо над Астаной". Она стояла в парке, и те же люди, которые приносили пакеты, могли видеть, что из этого вышло.

© Фотографии картины из личного архива Сауле Сулейменовой

Небо над Астаной

— Стоит ли в художественных училищах открывать направление подобной живописи, как вы называете такую технику?

— Я называю еще "целлофановая живопись", и мне кажется, что стоит открывать направления в училищах. Те, с кем я работала на мастер-классах, говорят, что они должны это делать и заниматься этим. Я надеюсь, что люди, которые посещали мои выставки, переосмыслят свое отношение к пакетам. Они хотя бы начинают собирать их для меня.

— Как ваши коллеги-художники отреагировали?

— Я недавно поймала себя на мысли, что мне стало не очень интересно с другими художниками. Как же можно заниматься формотворчеством, когда надо что-то делать. В какой-то мере для меня это стало активизмом. Мне, например, сейчас интереснее с ребятами, которые занимаются переработкой. И с любыми активистами очень интересно.

Однажды моя дочь мне сказала: "Я не хочу потом исправлять ваши ошибки (ошибки моего поколения), лучше я буду их исправлять сейчас". Ей было тогда лет 16. Не знаю, как российские молодые люди, но в Казахстане они очень искренние, без двойных стандартов. Этим, мне кажется, они от нас отличаются.

— То есть сейчас вы не думаете, что Грета Тунберг сеет панику и агент иностранной разведки?

— Для молодежи такого вопроса нет. Я была в прошлом году в Берлине, когда там проходила забастовка Fridays For Future. Было прекрасно, столько людей, детей, молодежи. Но опять же, я совершенно не собиралась заниматься экологией.

В июле я работала дома и все сидели на карантине. Сидели-сидели, а потом, когда карантин ослабили, стали искать, куда же поехать. Обнаружилось озеро недалеко от города. Оно такого ярко-розового цвета. Туда поехали толпы. За два выходных дня люди так замусорили это озеро, что оно потеряло свой цвет. Люди оставляли после себя горы мусора. Молодежь первым делом организовалась и поехала убираться, а потом госслужбы поехали убираться, но цвет озера не вернулся. Это был такой шокирующий пример.

— Какие работы вы бы хотели сделать?

— Небо над Москвой. Началось все в Берлина. Я была там в арт-резиденции и обратила внимание, что там невероятные оттенки неба. Там же запрещены пакеты в обиходе, но огромное количество этих пакетов стоит на улице. Есть известный фильм "Небо над Берлином", и я подумала, что сделаю опрокинутое небо из этих пакетов.

После Берлина, я сделала небо над Астаной. Это же потрясающее степное небо. Я алмаатинка. Я живу в мире, где с одной стороны горы, а с другой стороны дома и дома, и деревья-деревья. Я все время вижу кусочек неба. В Астане есть такие места, где ты можешь видеть, как восходит солнце и заходит. На небе разыгрываются такие драмы. Небо у меня главный герой, и работа на 90% состоит из неба. Мне хочется сделать небо для многих городов.