Михаил Гальперин: надо уважать международное право не только, пока удобно

Европейский суд по правам человека, чья юрисдикция распространяется на страны Европы и России, в настоящее время занимается рассмотрением многих резонансных исков. Уполномоченный при ЕСПЧ – замминистра юстиции России Михаил Гальперин рассказал РИА Новости о текущих судебных тяжбах РФ на международной арене, деле ЮКОСа и перспективах исков против нашей страны в европейских судах, а также о том, какие аргументы готовит Минюст, чтобы защитить интересы нашего государства на поле межгосударственных споров.

— Михаил Львович, в июне прошлого года вы уже рассказывали про российские дела в ЕСПЧ. Расскажите, что изменилось к сегодняшнему дню, почти год спустя? Что можно сказать о работе ЕСПЧ по российскому направлению?

— Европейский суд по правам человека – один из ключевых каналов участия России в европейском правовом пространстве. Вот уже два десятилетия торговые войны, политические разногласия, санкции не могут существенно повлиять на конструктивный характер нашей совместной работы.

Эта работа приносит результаты. Во-первых, в 2019 году существенно снизилось количество новых жалоб против России, которые были приняты ЕСПЧ к рассмотрению (коммуницированы государству), на 45 процентов (с 2926 в 2018 году до 1601 в 2019-м). Во-вторых, на 20 процентов сократилось число постановлений, в которых были найдены нарушения (с 248 в 2018 году до 198 в 2019-м). Более чем на 30 процентов сократилось число российских дел, требующих, по мнению ЕСПЧ, срочного рассмотрения.

— С чем связано снижение числа постановлений в Европейский суд?

— Снижение количества постановлений в ЕСПЧ – это следствие развития нашего собственного законодательства. Например, только за последний год в силу вступили два подготовленных Минюстом России закона, напрямую связанных с нашей практикой в ЕСПЧ. Первый закон предоставил гражданам возможность напрямую обратиться в российский суд за денежной компенсацией в связи с ненадлежащими условиями содержания в колониях и следственных изоляторах. Второй должен обеспечить отбывание наказания как можно ближе к дому, к региону, где живут родные и близкие заключенного. Оба закона стали реакцией на практику ЕСПЧ, и должны в перспективе снять с повестки Европейского суда самую значительную категорию российских жалоб.

Безусловно, очень много предстоит сделать для того, чтобы число обращений наших граждан в ЕСПЧ (все еще значительное) сокращалось, люди получали защиту в своей стране. В этом и заключается работа офиса уполномоченного РФ при ЕСПЧ. В своей деятельности мы сотрудничаем с дипломатами, законодателями, судами, правоохранительными и другими государственными органами, региональными властями.

— Можно ли сказать, что Россия чаще проигрывает, чем выигрывает в международных судах?

— Нет, так сказать нельзя. Во-первых, если посмотреть статистику того же ЕСПЧ, то 9 из 10 жалоб против России признаются судом неприемлемыми и отсеиваются на первой стадии. Оставшиеся передаются на рассмотрение по существу. И вот уже по ним в большинстве случаев выносится постановление против государства.

Во-вторых, в международных спорах часто вообще тяжело определить, что считать успехом, а что нет. Трибуналы достаточно редко присуждают полную победу одной стороне: какие-то требования отвергаются, снижаются, часто в десятки раз, суммы запрашиваемой истцами компенсации. Объективная оценка исхода дела зависит от того, какие задачи изначально ставят себе адвокат и клиент, насколько сильные доказательства у них есть, какова предшествующая практика суда, настрой судей, общественный резонанс (если дело громкое). Например, по делу ЮКОСа в ЕСПЧ в 2014 году удалось снизить размер запрашиваемой заявителями компенсации в 50 раз, опровергнуть обвинения нашей страны в политическом преследовании бывших акционеров и установить на международном уровне факты неправомерного вывода ими средств из компании.

Бывают и победы всухую. К примеру, в ноябре прошлого года Верховный кассационный суд Франции поставил точку в семилетнем деле, которое вел Минюст, и признал иммунитет Российской Федерации от требований французских держателей ценных бумаг Российской империи.

В-третьих, можно проиграть битву, но выиграть войну, и наоборот. Крупные дела часто длятся годами, переходят из одной инстанции в другую, кочуют из арбитража в государственные суды, разделяются на несколько процессов.

— С начала этого года снова на слуху у общественности и СМИ дело ЮКОСА. Споры с бывшими акционерами компании идут по двум направлениям: первое – в Европейском суде по правам человека, второе – в арбитраже и судах Нидерландов. В начале года ЕСПЧ вынес очередное решение по иску бывших акционеров ЮКОСа Ходорковского и Лебедева, как вы можете его прокомментировать?

— Да, действительно, в январе было вынесено постановление ЕСПЧ по жалобе в связи с уголовным делом Ходорковского и Лебедева. В решении Европейским судом были единогласно отвергнуты попытки обвинить Россию в политическом преследовании бывших бенефициаров нефтяной компании. Многолетние попытки истцов сформировать в международных судах статус политических узников снова оказались безуспешными. Кроме того, ЕСПЧ были отвергнуты утверждения заявителей о неоднократном осуждении за одно и то же преступление. Также отвергнуты обвинения в отношении российского суда о предвзятости и нарушении презумпции невиновности. При этом были зафиксированы некоторые процессуальные нарушения, которые не могут повлиять на общий исход дела. С учетом того, что в целом решение является благоприятным для российских интересов, было принято сознательное решение не обжаловать его в Большую Палату ЕСПЧ, оно вступило в силу.

— По линии арбитража теперь дело ЮКОСа перекочевало в Верховный суд Нидерландов. Какого решения нам ждать?

— Верно, 15 мая этого года Россия подала кассационную жалобу в Верховный суд Нидерландов. Наши основные аргументы были изложены в заявлении Минюста. У России в этом деле есть солидная позиция, подкрепленная множеством доказательств.

Что касается будущего решения, воздержусь от каких-либо прогнозов. Впереди нас ждет большая работа, которая, возможно, продлится несколько лет.

— Если говорить о международных спорах, то до сих пор не разрешены иски украинских компаний в связи с присоединением Крыма к России. Каковы аргументы России в этих международных делах?

— Да, в судах и арбитражах в Нидерландах и Франции сейчас рассматриваются 12 дел по искам украинских олигархов и государственных компаний Украины. Они требуют от России в совокупности 12 миллиардов долларов США за имущество в Крыму.

Если коротко изложить наши аргументы, то они следующие. Во-первых, предъявляя требования, заявители не учитывают, что спорные активы были созданы еще в советские годы. По сути, украинские компании пытаются приватизировать материальные ресурсы, сформированные, когда мы были еще одной страной. При этом Соглашение между Россией и Украиной 1998 года, на которое ссылаются истцы, вообще не охватывает инвестиции советского периода.

Во-вторых, в соответствии с Соглашением, чтобы инвестиции защищались, они должны быть сделаны компанией одной страны на территории другой страны. Такие нормы есть и в других аналогичных международных соглашениях. Но, как известно, Украина не признает суверенитет России над Крымом. Получается, пока Украина не признает Крым территорией Российской Федерации, любые украинские инвестиции не могут считаться в Крыму иностранными, как следствие, подлежать международной защите на основе Соглашения.

Отдельно хочу сказать об иске украинского ПриватБанка. Требования украинских хозяев банка не учитывают существенную задолженность, которая сформировалась у него перед крымскими вкладчиками. Напомню, в марте 2014 года ПриватБанк прекратил выплаты по вкладам на полуострове, в результате чего 220 тысяч граждан лишились своих сбережений, которые присвоил ПриватБанк. Для компенсации средств фонд защиты вкладчиков выплатил крымчанам около 30 миллиардов рублей.

— Не только украинские компании, но и правительство Украины судится с Россией в международных инстанциях. Этими делами тоже занимается Минюст?

— Да, сейчас в ЕСПЧ находится пять межгосударственных жалоб, которые поданы украинскими властями против России. Часть из них затрагивает события в Крыму и на востоке Украины. Есть жалобы в связи с уголовным расследованием в отношении ряда украинских граждан за участие в запрещенных организациях, экстремизме, терроризме, шпионаже, совершении в России общеуголовных преступлений.

Из них в активной фазе находятся две межгосударственные жалобы – по Крыму и востоку Украины. По первой из них в сентябре прошлого года в Страсбурге состоялись открытые слушания, в ходе которых мы представили свою позицию. Есть вероятность, что в этом году ЕСПЧ может вынести решение по вопросу о приемлемости жалобы. В таком случае дальше будет разбирательство по существу, которое может занять несколько лет.

Что касается "донбасского дела", то пока происходит обмен документами. Россия формирует свою правовую позицию с учетом практики Международного суда ООН и самого ЕСПЧ. По каждому из сотен эпизодов жалобы вместе с коллегами из других ведомств готовим подкрепленную доказательствами аргументацию.

В досье ЕСПЧ еще есть межгосударственные жалобы Грузии против России. По одной из них, касающейся событий 2008 года в Южной Осетии, завершены все слушания и обмен позициями. В этом году возможно вынесение ЕСПЧ итогового постановления.

Можно сказать, что межгосударственные жалобы – это болевая точка не только Европейского суда, но и Совета Европы в целом. Если по тысячам жалоб граждан стран Совета Европы ЕСПЧ выступает как своеобразный суд высшей инстанции, освобожденный от необходимости заново исследовать все факты дела, проверяет только правильность применения Европейской конвенции о защите прав человека, то с жалобами, поданными государствами, складывается иная ситуация. ЕСПЧ здесь уже суд первой инстанции, перед ним две равные стороны – государства. Суд должен оценить массив противоречивых данных, некоторые из которых похожи на слухи или информационные вбросы.

Как раз в таких делах Европейский суд наиболее уязвим для обвинений в предвзятости и политизированности. Ему тяжело сохранять беспристрастность. Например, на публичных слушаниях по "крымской жалобе" в ЕСПЧ британский адвокат, представлявший Украину, цинично заявил страсбургским судьям, что им не удастся избежать политического решения против России, уклониться от давления мирового истеблишмента. Остается надеяться на то, что ЕСПЧ не поддастся на такие призывы, будет ориентироваться только на факты, установленные в процессе.

— Известны факты, когда страны, как только возникает угроза привлечения к ответственности, заявляют об отказе участвовать в деле. Например, когда власти Палестины подали в Международный суд ООН жалобу против США, американцы сразу вышли из международного договора, обязывающего решать такие споры на международном уровне. Нужно ли вообще тратить силы на участие в международных процессах?

— Это хороший вопрос. Нужно уважать международное право и соблюдать юридические обязательства не только тогда, когда тебе это удобно. В отличие от некоторых стран, Россия руководствуется этим принципом. В противном случае мир быстро скатится в хаос.

Далее, в отношении тех процессов, которые ведет Минюст, отказ государства быть стороной в споре не влечет прекращение самого разбирательства. Отказ может использоваться как политический ход, но влечет и долгосрочные правовые последствия. К примеру, отказываясь быть стороной в споре, государство лишает себя возможности предоставлять доказательства и аргументы, включая доводы о неправомерности самого разбирательства, а также заявлять отводы судьям, оспаривать заявленные истцами суммы и так далее.

Кроме того, уклонение от фактического участия в процессе никогда не защитит государство от имущественных последствий вынесенного без его участия постановления. Решения арбитражей, например, на основании Нью-Йоркской конвенции 1958 года могут быть исполнены принудительно за счет зарубежного имущества ответчика в 163 странах мира. Примеров таких взысканий очень много.

И, наконец, формальный выход государства из международных договоров, обязывающих подчиняться решениям международных трибуналов, далеко не всегда решает проблему возможного разбирательства. Подавляющее большинство договоров о защите инвестиций содержат положение, позволяющее инвесторам инициировать арбитражное разбирательство в течение 10 и более лет после прекращения действия договора.

— Защита национальных интересов по таким разным делам в большом количестве стран требует участия квалифицированных юристов. Крупные российские корпорации, как правило, нанимают американские юридические фирмы для защиты в зарубежных судах. Также обстоит дело с защитой государства?

— Защита государства в этом смысле не сильно отличается от того, как действует крупная российская или иностранная корпорация. То, что объединяет частного ответчика и государство, это правило о том, что тебе нужны самые лучшие юристы для того, чтобы преуспеть в деле.

Основное отличие в том, что обычно даже транснациональная компания участвует одновременно в двух-трех крупных международных процессах, а Россия за последние годы столкнулась с десятками.

Что касается компаний, которые нам помогают в международных судах: еще десять лет назад, действительно, мы были свидетелями монополии больших американских юридических фирм на поле международного разрешения споров, они лидировали и на российском рынке. Это время проходит. В инвестиционных спорах, как правило, мы опираемся на ведущие национальные фирмы по месту рассмотрения дела: французские, голландские, бельгийские, швейцарские, английские и так далее. Мы работаем и с российскими юридическими компаниями, которые все чаще являются главным советником в деле, координируют работу иностранных коллег.

В ЕСПЧ девяносто девять процентов дел мы традиционно ведем сами, силами команды Минюста. У нас для этого есть и "полевой офис" в Страсбурге. В самом министерстве в последние три года сформировалась группа молодых талантливых юристов с блестящим образованием и свободным владением иностранными языками, хорошим опытом. Они отвечают за ведение дел, судебную стратегию, управление юридическими консультантами. Для них это возможность, находясь на госслужбе и защищая интересы своей страны, лично участвовать в самых громких и интересных делах, которые меняют облик международного права. Поэтому в ближайшие годы Россия получит собственных суперквалифицированных специалистов в сфере трансграничного правосудия.