Милан Кнежевич: ситуация в Черногории на грани апокалипсиса

Один из лидеров оппозиционного Демократического фронта (ДФ) Черногории Милан Кнежевич рассказал РИА Новости, что стоит за информацией о подготовке покушения на него, зачем власти Черногории борются с Сербской церковью и к чему привел суд о попытке госпереворта в стране в 2016 году.

— Ваши соратники по партии на днях заявили в парламенте Черногории о готовящемся на вас покушении, указали даже сумму в 400 тысяч евро и возможных исполнителей из албанской мафии, опасаетесь ли вы за свою жизнь?

— У нас есть определенная информация и подозрения, но учитывая, что речь идет о весьма сложной информации, она может быть истолкована по-разному. Поэтому мы и запросили премьера Душко Марковича предоставить нам информацию в связи со всем, что было опубликовано в региональных, затем и черногорских СМИ. За это время в них появилась и ссылка на депешу консульства Сербии в Цюрихе в связи с намерениями совершить покушение на меня.

В минувшую субботу около трех часов после полуночи близ моего дома замечен как минимум один человек в резиновой маске, что указывает, что некто всерьез пытается поставить под угрозу безопасность мою или моей семьи. В всяком случае, я сообщил, что у меня нет никакого доверия к компетентным органам Черногории из-за невиданных систематических гонений, через которые я прошел. Учитывая, что в том посольском документе упоминается некий Голубович, который работает в спецслужбах, даже не собираюсь некие свои подозрения и сведения давать госорганам и тем самым помогать им в своей ликвидации.

— Если существует такой план покушения, то кто, по-вашему, в нем замешан?

— Я считаю, что если такой план существует, то политические заказчики находятся в государственном руководстве Черногории. Не хочу называть никого из них по имени, они узнают себя сами. Все свои подозрения в связи с этим я сообщил моей семье, моим братьям и родственникам. По старому черногорскому родовому обычаю мы не будем нападать ни на кого первыми, но если нападут на нас, будем защищаться всеми доступными средствами, и нашими целями станут исключительно заказчики, а не исполнители, которые должны это сделать с безопасного расстояния в темноте.

— Ожидаете ли вы какого-то ответа на свой запрос от государственных органов?

— От властей я просил только, чтобы разрешили мне, моим братьям и моим телохранителям ношение оружия. Не ожидаю ни полицейской защиты, ни надзора. У них есть все механизмы регионального сотрудничества и международной помощи, чтобы получить дополнительную информацию и начать расследование. Напомню, тема появилась в СМИ в прошлую пятницу, в управлении полиции отреагировали лишь в среду, пригласив меня на информационный разговор, чтобы я сообщил им свою информации в связи с появлением у моего дома лица в резиновой маске после полуночи 16 мая.

— У вас были трудности с властями Черногории и раньше. Связываете ли вы происходящее сейчас с ситуацией вокруг Сербской православной церкви, вашей позицией и участием в протестах?

— Могу предполагать, что все, что происходит, имеет причинно-следственную связь с нашей поддержкой и деятельностью в защиту Сербской православной церкви, ее святынь и имущества и вообще сербского народа в Черногории. Очевидно, что после пандемии коронавируса экономическая ситуация в Черногории на грани апокалипсиса и правящий режим пытается любыми способами задушить своих противников в церкви или политике. Напомню, что во время протестных крестных ходов в Черногории мне частично разрушили дом сотрудники специального антитеррористического подразделения (SAJ), была задержана моя мать. Тогда же были обнародованы разговоры двух высокопоставленных сотрудников госбезопасности, которые объясняли один другому, как будут разбираться со всеми, кто против закона, который мы назвали глубоко антиправославным. Не исключаю, что этот контекст возможен, есть определенные подозрения и информация, но не намереваюсь сообщать их госструктурам.

У них достаточно сведений, чтобы начать расследование и выйти с сообщением, что речь идет о гибридной войне соседней Сербии против Черногории или ложной информации. Так они делали и месяцы назад. Однако никто из них не заявил, что речь идет о ложной информации, напротив, они сообщили, что речь идет о "попытке подрыва доверия к госструктурам". Значит, возможное покушение на меня представляло бы собой подрыв доверия к работе госорганов, но не попытку отнять мою жизнь. Это классическая замена понятий и попытка представить, что те, кто должны делать свою работу, понесут больший ущерб, чем я, который может быть убит.

— На какой стадии сейчас находится рассмотрение апелляции по приговору вам в связи с предполагаемой попыткой госпереворота на выборах осенью 2016 года?

— Позволю себе быть немного нескромным, но "Записки из Мертвого дома" Достоевского – детская литература по сравнению с тем, через что я прошел со стороны режима. В 2018 году я провел четыре месяца в тюрьме (За участие в беспорядках 2015 года. – Прим. ред.), затем судом первой инстанции осужден на пять лет тюремного заключения вместе с гражданами РФ, которых они обозначили агентами ГРУ на процессе в Высшем суде. Мы все еще ждем рассмотрения апелляции, поданной нами еще осенью 2019 года.

Между тем я осужден еще на четыре месяца домашнего ареста, который отбываю со 2 апреля с разрешением выходить от 8.30 до 16.30. Несколько дней назад прокуратура против меня завела новое уголовное дело за то, что я в Скупщине (парламенте) Черногории призывал людей на крестный ход, а по их версии – призывал к сопротивлению властям, за что грозит наказание до пяти лет тюрьмы. Были задержаны моя мать, брат, двоюродный брат во время крестных ходов (с января по март 2020 года). И я не исключаю возможности того, что покушение на меня — это последнее, что криминальные структуры, связанные с режимом, еще не попробовали.

— В связи с задержанием в Черногории епископа Будимлянского-Никшичского Иоанникия патриарх Сербский Ириней и президент Сербии Александр Вучич заявили, что речь идет о попытках ассимиляции сербов в Черногории или о попытках устранения вместе с церковью и сербской идентичности в республике. В каких именно правах сербское население ограничено?

— Очень важно для понимания, что в Черногории не существует национального большинства. Есть 40% черногорцев, 30% сербов, 15% славян-мусульман, 5% албанцев и 1,5% хорватов. Значит, в Черногории нет национального большинства, но существует четкий антисербский государственный проект, в рамках которого сербов пытаются ассимилировать, превратить в черногорцев. Есть намерение через конституционные решения, принятые в 2007 году, сербский язык и Сербскую православную церковь и нашу духовность и культуру, которая связана с истинной традиционной Черногорией, полностью аннулировать и превратить в проект "нового черногорца".

Хочу напомнить, что с 21 мая 2006 года, когда Черногория провозгласила независимость, в ее правительстве не было ни одного серба, ни в качестве премьера, министра, замминистра или крупного государственного функционера. В данный момент есть только один серб на высоком посту, в конституционном суде, где он находится в убедительном меньшинстве.

Сербский язык, на котором говорит большинство жителей Черногории, уравнен с языками нацменьшинств. Когда мы предупреждали, что следующей станет Сербская церковь, многие нам не верили. Сейчас президенту Мило Джукановичу надо окончательно сформировать так называемую Черногорскую православную церковь, чтобы при переписи населения 2021 года представить черногорцев национальным большинством. Что еще страшнее – это даст возможность по тому же сценарию наши святыни в Косово и Метохии, нашей культурной и духовной столице, превратить в так называемую Косовскую православную церковь и сделать ее собственностью. Речь идет о региональном антисербском проекте, в котором Джуканович играет одну из главных ролей. Думаю, что мудрая реакция Сербского патриарха, президента Сербии и члена президиума Боснии и Герцеговины от сербов Милорада Додика четко дала понять, что мы, сербы, всеми демократическими методами будем активно защищаться как народ.