Кроткий, как змий, и мудрый, как голубь

Настоятель храма святителя Митрофана Воронежского и еще семи церквей в Москве и Московской области, председатель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, декан факультета православной культуры Военной академии Ракетных войск стратегического назначения имени Петра Великого, сопредседатель церковно-общественного совета по биомедицинской этике Московской патриархии, председатель комиссии Московской патриархии по реализации предметов религиозного содержания в Московском метрополитене, член редакционного совета "Журнала Московской патриархии" митрофорный протоиерей о. Димитрий Смирнов на уходящей неделе опять попал в историю.

На сей раз публика соблазнилась высказыванием о. Димитрия, сообщившего, что девочкам можно и не ходить в школу: "У нас в приходе одна мама. Девочку младшую не отдала в школу, потому что она считает, что девочка будет ей помогать с малышом, которого она родила. Это же важнее — семилеточку научить обходиться с ребенком, а не читать и писать, что она уже и умеет. Чего там в этой школе делать? Учиться зависти, обзыванию, скверным словам, хамству учителям? А так она будет уже готовая мама. Все будет уметь. Воспитание происходит в процессе реальной жизни".

Далее все было как обычно. Соблазнившиеся негодовали, полагая, что малым детям в школу все-таки следует ходить. Паства о. Димитрия еще больше негодовала, отмечая, что опять любимого батюшку травят, произвольно выдергивая его слова из контекста. Многие усматривали тут явный заказ неназванных сил — то ли внешних безбожников, то ли интриганов в самой патриархии. Представители патриархии, как они всегда делают при очередном соблазне, сообщали, что они любят и чтут о. Димитрия, вместе с тем его образный язык не все понимают правильно и "сопрягать надо, сопрягать".

Священноначалие можно понять. Может быть, в сердце своем они склонны более строго судить о. Димитрия за беспрестанно чинимые им соблазны и даже вспоминать синодальные времена, когда клириков, усердных не по разуму, можно было и строго поначалить. Но в нынешние времена, когда Церковь постоянно обвиняют во всех грехах, боязно признать, что председатель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства постоянно несет такое, что даже слушать болезненно. А ведутся ли келейные беседы с горячим пастырем в стиле "Так-де, батюшка, негоже, надо-де, батюшка, отмобилизовываться" — мы не знаем.

Главная проблема с о. Димитрием заключается в его неслыханной производительности. Брякнуть что-нибудь несообразное всякий может — хоть в мирском, хоть в духовном звании. Такова уж слабость человеческая, и не надо судить совсем уж строго. Сами не святые. Но когда соблазнительные речи выдаются сегодня и ежедневно, с такой частотой и силой, тут уж оторопь берет.

Не будем уже брать давние речи — типа реакции батюшки на смерть сексолога И. С. Кона: "И вот сегодня, в этот пасхальный день, Господь освободил нас от того, чтобы быть согражданами этого человека. Я думаю, все религиозные люди в нашей стране восприняли эту весть с чувством глубокого удовлетворения".

А равно речи, произнесенные в узком кругу верных-праведных, — как недавнее суждение о "бесплатных проститутках", т. е. женщинах, состоящих в постоянной связи, не зарегистрированной в загсе.

Но вот возьмем речь, произнесенную по радио, т. е. никак не в узком кругу. За час эфирного времени о. Димитрий, кроме относительно невинного "Не ходите, дети, в школу", произнес еще много интересного.

О непочтительных подростках: "По законам вавилонского царя Хаммурапи, таких детей убивали. Что это за ребенок, который есть хамло по отношению к родителям? Это монстр. Лучше еще дюжину родить, пока молодая. А этого в рабство продать, пускай на галерах веслом шевелит. А чтобы ритмично шевелил, кнутом лупить будут. И еда раз в день".

О борьбе со сквернословием в семье: "Хорошее воспитание 30-летнего человека: когда он выругался матом, берешь кружку кофе и выливаешь ему на постель. Ругань в общественном месте, которое есть квартира (квартира как общественное место — новое слово в юриспруденции. — М. С.) — это административное нарушение, за которое полагается минимум штраф. Взял, заранее на сервант поставил фотоаппарат с записью, включил — и ждешь. Нужно предпринимать шаги". Камера наблюдения — хороший способ укрепления доверия в семье.

И вовсе загадочное — о проектах понижения брачного возраста: "Это шаг к педофилии. Если сейчас за растление 16-летней ты получишь срок, а при таких законах — уже нет, раз ей в 16 лет можно замуж выходить". Вместе с тем "У некоторых народов девочки созревают довольно рано, вполне можно с 16 лет установить среди южан. У нас в России — в 18 лет. А у армян раньше 21 года я бы и не разрешал, потому что у них в голове совершенно нет никаких устоев, надо, чтобы это все устоялось".

За что такое исключение для армян, понять невозможно, тем более что армяне — народ никак не северный, но южный, а в предшествующей фразе пастырь дозволял дочерям таких народов вступать в брак в 16 лет.

Можно возразить: лидер ЛДПР В. В. Жириновский в свои лучшие годы (сейчас уже годы берут свое) загинал и покруче, и почему Владимиру Вольфовичу можно, а о. Димитрию нельзя?

Наверное, потому, что В. В. Жириновский — не православный пастырь. Если политик несет вздор, причем вздор, исполненный чрезвычайной злобы, это вопрос его взаимоотношения с избирателями — и только. Если пастырь несет такое, это уже вопрос канонической дисциплины. Да еще проще: какие из процитированных высказываний имеют хоть какое-то отношение к православной вере? Бить, чтобы было больнее и садче, догматом веры не является.

Конечно, всякий может впасть в прелесть, упиваясь своей праведностью и строго предлагая раздавать всем пинки и зуботычины. Историки могут вспомнить иеромонаха Илиодора (Труфанова), который в начале прошлого века тоже был окружаем обожанием паствы (преимущественно женской), и это обожание вдохновляло его на самые смелые высказывания. О. Димитрий тут не первый и, к несчастью, не последний. Соблазн пасти народы силен, и в этом соблазне часто утрачивается всякое чувство меры.

А неприличные случаи в благородном семействе — вещь довольно обыденная в церковном быту. Что делать с этим, неизвестно, но тем не менее дела Церкви не столь хороши, чтобы до бесконечности объяснять чинимые соблазны ярким и образным стилем, присущим маститому священнослужителю.

Слова апостола "Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников" (Рим. 2:24) к яркой и образной манере речи (на нынешнем жаргоне — к хайпу) тоже относятся.