"Настрой президентов — барометр". Как туркам живется в России

МОСКВА, 7 мар — РИА Новости, Галия Ибрагимова. "Видели? Напряженно друг на друга смотрят, не так радушно, как обычно", — вздыхает турецкий бизнесмен. Он не отрываясь следит за переговорами президентов России и Турции. Рукопожатия, приветствия, выражения лиц — каждая деталь кажется важной. И не только для него. На этой встрече сосредоточено внимание всей турецкой диаспоры в России.

"Господин президент" или "дорогой друг"

Хозяин пододвигает чашку с черным кофе — такой надо пить с чем-нибудь приторно сладким - и показывает совместный фотопортрет Путина и Эрдогана на своем телефоне.

В России мужчина работает недавно, но интересуется всем происходящим в стране. Свое имя просит не называть. Объясняет: "Политика — это важно. Но я еще слишком молод и неопытен. Не хочу туда лезть".

"В прошлый раз президенты обнялись при встрече, обращались "дорогой друг". Сегодня официально — "господин президент", — продолжает предприниматель. — Но, слава богу, диалог начался. Знакомые в Москве даже создали в WhatsApp специальную группу, куда мы весь день скидываем фотографии президентов. По жестам, мимике, рукопожатиям пытаемся угадать их настроение".

"Как зачем? Это же важный барометр, — удивляется наивности вопроса собеседник. — Так мы измеряем температуру российско-турецких отношений. А она, конечно же, влияет и на дела. Дружба и взаимопонимание Путина и Эрдогана, которые мы наблюдаем последние четыре года, создавали хорошую атмосферу для нашего бизнеса. Мы этим очень дорожим".

— А что говорил ваш барометр в 2015 году, когда турецкие ВВС сбили российский самолет?

"О! Тогда было тяжело. Наш бизнес почувствовал это на себе в первую очередь. Многие компании ушли с российского рынка. Часто просто перестраховывались, опасаясь вмешательства политики. Но президенты быстро возобновили диалог, и мы вернулись к спокойной работе", — отвечает он.

Помолчав несколько минут, добавляет: "В той ситуации были и плюсы. В России остались те, кто не просто делают здесь деньги, а любят эту страну. Без любви к месту, земле, людям даже прибыльный бизнес будет не в радость".

© РИА Новости / Агентство Анадолу

Перейти в медиабанк

Футбол. Товарищеский матч Турция — Россия

"Дантист сделал из меня бизнесмена"

За переговорами внимательно наблюдал и Али Галип Савашир — глава Всемирного турецкого делового совета. Впервые в Россию он приехал в 1998 году. Рыночные реформы, запущенные после распада СССР, привлекали иностранцев. Савашир хотел наладить торговлю турецкими овощами и фруктами, которые тогда были еще в диковинку. Чтобы запустить бизнес, занял деньги у знакомых на родине.

И только открыл дело в Москве, как грянул кризис. Бизнес прогорел, а сам Савашир остался в российской столице без средств, без родных, без знания языка.

"Вернуться в Турцию я не мог. Пришлось бы отдавать большой долг, а денег у меня не было. Выбор был невелик. Решил остаться в чужой стране. Но как зарабатывать, не знал", — в его голосе до сих пор сквозит отчаяние.

Судьбу Савашира определил случай. Из-за переживаний по поводу долга у него возникли проблемы со здоровьем. Прежде всего дало о себе знать сердце, потом внезапно начались неприятности с зубами. Пришлось обращаться к медикам.

"У меня была знакомая врач-дантист. Она как-то случайно обмолвилась, что ее отец торгует мукой. Спросила, не могу ли я помочь. Я обещал подумать", — вспоминает он.

© Фото : предоставлено Саваширом

Савашир во время выступления

Савашир понятия не имел, кому нужна мука, но знал несколько точек в Москве, где турецкие пекари продавали лепешки и донер-кебаб. К ним и обратился. Те выдвинули условие. "Деньги за муку — только после того, как раскупят выпечку. Я объяснил ситуацию дантисту. Ее отец согласился на эту схему. Так после кризиса я вернулся в бизнес", — с грустной улыбкой говорит собеседник.

Дела понемногу налаживались. Предприниматель снова взялся за фрукты и овощи. Практически весь доход отправлял на погашение долгов в Турцию. Впервые вернуться на родину он смог только через пять лет после кризиса.

"Перед этим я не раз представлял себе, как приеду в Стамбул, окажусь в знакомых местах. Но как только там оказался, меня потянуло обратно в Россию. Я понял, что эта страна, ее люди стали для меня родными. Да и как я могу говорить плохо о Москве? Этот город приютил меня, когда я лишился всего. А многие мои друзья и знакомые в тот период не желали со мной иметь дела. Теперь у меня две родины", — подчеркивает Савашир.

Своим главным профессиональным достижением он считает вовсе не успешный бизнес в России, а развитие культурных связей между Москвой и Анкарой. Несколько лет назад Савашир основал в российской столице Фонд имени Назыма Хикмета — турецкого поэта, прозаика, сценариста и драматурга, который большую часть жизни прожил в изгнании в СССР.

"Назым Хикмет был коммунистом. Его не всегда понимали в Турции, зато приняли и полюбили в России. Я очень ценю творчество Хикмета, и через культурный фонд мы пытаемся сохранить его наследие", — увлеченно рассказывает Савашир, демонстрируя видеофрагменты мероприятий фонда. Он даже учредил премию имени Хикмета для деятелей культуры, науки и искусства.

"Наши страны — соседи, и без дружбы нам никуда", — говорит на прощание Савашир.

© Фото : предоставлено Саваширом

Савашир

"Русские не такие уж страшные, как нам рассказывали"

Икбаль Дюрре живет в России около тридцати лет, поэтому давно не чувствует себя здесь иностранцем. Сейчас он работает на кафедре теории регионоведения Московского государственного лингвистического университета, преподает. Свободно общается по-русски, любит русскую кухню, с полуслова понимает наш юмор. А поскольку по образованию он историк и политолог, то не понаслышке знает практически все о российско-турецких отношениях.

Пятого марта, когда Путин и Эрдоган вели напряженные переговоры, его мобильный телефон просто разрывался от звонков. Обращались с телевидения, радиостанций, из газет, интернет-изданий. И спрашивали: что будет, если президентам все же не удастся договориться?

"Успокойтесь! Наши президенты — разумные люди. Война в Идлибе не нужна никому. Договорятся! — отвечал Дюрре журналистам. — Учтите экономические связи. Один только "Турецкий поток" дорогого стоит. Разрушать это невыгодно, поэтому главный тренд — дружба. И он неизменен".

Интерес к России возник у Дюрре еще в детстве. Он вырос на севере Турции, в городе Синоп на Черном море. На другом берегу — Советский Союз. "В Синопе в годы холодной войны была военная база США. Взрослые нам объясняли, что американцы защищают нас от грозного врага за морем. Но это только усиливало любопытство. Нам очень хотелось узнать, что это за враг. При этом больших симпатий к Америке мы никогда не испытывали. Военная база отпугивала нас не меньше, чем мифы о русских", — признается турок.

Подростком он увлекся рыбалкой и как-то оказался с друзьями в открытом море. "Мы сбились с курса, а компаса не было. И вдруг — советская береговая охрана. Сильно тогда напугались, но все обошлось. Нас отпустили, предупредив, чтобы больше так не делали. Тогда я понял, что русские не такие уж и страшные, как нам говорили", — вспоминает Дюрре.

Заняться русским его убедила бабушка. Она много рассказывала о русско-турецких войнах, о Синопском сражении 1853 года, когда русский Черноморский флот разгромил турецкую эскадру. "Русские никогда не трогали женщин и детей. Они воевали только с солдатами", — из раза в раз повторяла бабушка.

© Фото : предоставлено Дюрре

Дюрре

"История России творилась у меня на глазах"

Впервые в Россию Дюрре приехал в конце восьмидесятых: выпала возможность попасть на языковые курсы Государственного института русского языка имени Пушкина. Увиденное разочаровало.

В стране продолжалась перестройка, но в действительности все разваливалось на глазах. В магазинах практически не было продуктов, люди метались в поисках заработка. Дюрре тоже пришлось выживать. Он занялся популярным тогда челночным бизнесом, и это помогло ему продержаться.

В 1991 году на политической карте мира вместо СССР было пятнадцать независимых республик, но это Дюрре не смутило. Он отправился уже в Россию, поступил в МГИМО.

"Мои студенческие годы пришлись на девяностые. Все важные исторические события в России того периода происходили на моих глазах. Я помню и августовский путч ГКЧП в 1991 году, и расстрел Белого дома в 1993-м. Жить в Москве тогда было непросто, но интересно. Я учился на политолога, поэтому пытался анализировать то, что видел. Как будущий специалист-международник, я понимал логику событий, как житель столицы — не всегда. Но это колоссальный опыт", — отмечает Дюрре.

После окончания вуза он некоторое время жил на две страны. Уезжал в Турцию, но тянуло в Россию. Будущую супругу встретил здесь и решил остаться насовсем. "Я почувствовал, что тут у меня больше профессиональных перспектив. А россияне всегда были понятны и близки мне духом. Москва выглядела более спокойной и упорядоченной, чем шумный и хаотичный Стамбул", — объясняет турок.

Единственное, что его смущает, — едва заметный акцент, от которого так и не удалось избавиться: "Но зато мои дети свободно говорят и по-русски, и по-турецки. Россия для них родина".

© AP Photo / Thanassis Stavrakis

Работник фабрики по производству флагов в Стамбуле

Полюбить Русский Север

Умут Гюлер живет в России двенадцать лет. За эти годы он попробовал себя в роли и повара, и пекаря, и консультанта, и предпринимателя. Девять лет назад открыл в Москве агентство по недвижимости. Начал развивать бизнес, но возникла новая идея.

"Когда я освоил рынок недвижимости в столице, стал понимать, что где выгодно купить и продать. Как-то подвернулось неплохое помещение по хорошей цене. Я открыл там пиццерию. Сейчас я специалист и по недвижимости, и по пицце — обращайтесь", — шутит Гюлер и с энтузиазмом показывает фотографии пиццы с самыми невероятными начинками.

Ему нравится жить в Москве. Он считает, что российские города удобнее и комфортнее турецких.

"Я не сразу приехал сюда. Сначала друзья позвали меня в Ханты-Мансийск. Российская зима, конечно, отпугивала. Но в 2008-м был глобальный кризис. С работой в Турции — очень напряженно. И я согласился", — рассказывает он.

© Фото : предоставлено Умутом Гюлером

Умут Гюлер

Думал, что окажется в захолустье, но был приятно удивлен. "Ханты-Мансийск — небольшой уютный городок. Многоквартирные дома с центральным отоплением, кафе, рестораны, торговые центры. Да, мороз. Да, зима. Однако во многих турецких городах нет таких удобств, а зимой в квартирах намного холоднее. У меня появилось много друзей. Русские только с виду неприветливые. Стоит заговорить с ними, как они открываются. Душевность — вот что объединяет турок и русских", — говорит Гюлер.

Со временем он привык к русской зиме и даже полюбил ее. Когда ему предложили работу в Тюмени, сразу согласился.

"Было интересно узнавать Россию с разных сторон. Да и наша диаспора всегда готова помочь в трудную минуту. Так я оказался в Тюмени, городе куда большем, чем Ханты-Мансийск", — вспоминает он. Как-то его пригласили на балет. "Еще в Турции я много слышал о русском балете. И вот я в зале. Очень интересно. Но, если честно, русский театр мне больше по душе", — смущаясь признается Гюлер.

© Pixabay / Pixabay / Lyciouse

Пицца

Потом друзья-турки позвали в Москву. Там он познакомился с будущей супругой. Сейчас у пары трое детей. Разумеется, двуязычных.

Гюлер не интересуется политикой, но когда встречаются Путин и Эрдоган — особый случай. "Турецкая диаспора в России очень сплоченная. Мы много общаемся. Хочешь не хочешь — разговор заходит о политике, — разводит руками собеседник. — И стыдно не знать, о чем говорили наши президенты. А хочется, понимаете, чтобы говорили о мире... Чтобы наши страны дружили".

© Depositphotos.com / veronka72

Набережная в Тюмени, Россия