Интеллектология Зиновьева как основа антропологии будущей власти

Юрий Громыко, директор Института опережающих исследований имени Е.Шифферса

Интеллектология А.А.Зиновьева внутренне связана с обнаружением, специальным изучением ограничений независимого свободного мышления, мышления, которое всегда включено в определённый механизм властной гегемонии и её обслуживания, в особую систему сложившихся господств и порабощений.

Естественно, интеллектуальное порабощение является наиболее обескураживающим, даже скандальным явлением – поскольку оно указывает на недобросовестность задачи познания так называемого свободного философа. Подобное порабощение происходит в условиях, когда развёртывающийся социально-политический процесс объективно определяет все формы гегемонии и новые складывающиеся формы господств, как идеологические, так и операционально-информационные. Эти типы господств задают условия того, что является объективным, реальным, действительным и только лишь возможно-виртуальным. Задача выйти за рамки такого детерминизма и таких господств предполагает осуществление процедуры проблематизации самой возможности свободно мыслить, познавать и самоопределяться в подобных условиях.

Такая проблематизация собственно и есть вскрытие аппарата познания, которое подчинено гегемонии и искажено или подчинено определённой властной формой доминирования. Подобное вскрытие является основой выявления А.А.Зиновьевым самих условий познания, доброкачественности познания в данной социально-политической ситуации. Его можно назвать критической социологией познания.

Важнейшим вопросом, конечно, является сама процедура распредмечивания логики, "разлогичивания" высказываний, выход за саморазумеющийся логический детерминизм посылок и следствий, который уже включен в определённый тип властных отношений и их обслуживает. Для этого необходим выход к смыслам действия, языку и знанию, новым различениям, новым концептам и онтологическим моделям, новым формам дискурса и действия.

Поэтому возникает специальная задача выявления неочевидности и даже абсурдности высказывания при формальном достижении жёсткой логизируемости и логичности управленческого и политического дискурса. Как пишет Зиновьев в "Логике социологии", Аристотель сам до конца не понял, что он сделал, когда создал логические вычисления и силлогистику.

Сегодня на повестке дня важнейший вопрос – это проблематизация самого устройства преобразующего проектного мышления, а не только познающего исследующего интеллекта в сложившихся социальных государственно-политических системах принятия решений.

Это осуществляется с позиции анализа социальных условий самой возможности познания, обеспечивающего проектные преобразования.

Сами суждения про проектные преобразования также могут быть неочевидными и абсурдными, или по характеру преобразующих воздействий минималистскими (максимальными на словах и минимальными на деле), направленными на встраивание в контур сложившихся социально-властных отношений при их включенности в сложившийся аппарат принятия решений.

Какие моменты нам представляются наиболее важными?

Первое. Основная характеристика аппарата власти заключается в том, что страна проделала сложный шаг от компрадорского капитализма без суверенного государства в сторону восстановления национальной суверенности, но здесь мы попали в точку наибольшей неустойчивости. Поскольку восстановление национальных капиталистических государств, сопротивляющихся введению мирового правительства как особого типа тоталитарной диктатуры в условиях формально-электоральных механизмов смены власти создаёт ту точку неустойчивости, когда вспыхивают войны и конфликты высокой интенсивности. Национальные капиталистические государства не знают другого состояния, кроме конкуренции и борьбы за отстаивание своих амбициозных интересов. Спасением может быть только особого типа мировой проект со стороны одного из таких национальных государств, который бы обнаруживал не корыстность такого проекта, а наоборот, способ порождения независимой субъектности, предоставление условий порождения и восстановления суверенности для любого участника проекта на основе развития полномасштабных производительных сил – фундаментальной науки, развивающего образования, системной промышленности. Поэтому крайне опасными и дикими являются утверждения, что у России нет и быть не может мирового проекта развития. Данный проект может иметь не обязательно геополитический, но геоэкономический и геокультурный характер, демонстрирующий ценности братства и контролируемого осуществление этих ценностей.

Второе. Определённая особенность выработки решений, начиная с советского периода, в России связана с техницисткой разведкой обнаружения, получения и расшифровки технологических решений, не позволяющих стране отстать. Разведческий разум – особый тип фронезиса, называемый греками "метис". Метис характеризует саму сердцевину хитрости разума, в основе которого лежит чувствительность к опасности, ожидание коварного удара перед лицом смерти. Это очень развитая форма военно-полководческого разума. НО техницисткий разведческий рассудок обрекает нас идти в колее технологических решений Запада, всё время узнавать, куда прорывается Запад, а не предъявлять свою программу получения новых фундаментальных знаний, в том числе в гуманитарной сфере, определяющих постановку проблем и создание технологий, обеспечивающих их решение, которые не знает мир – выход за рамки колеи. Именно поэтому мы должны копировать технологические системы Запада и имитировать их реализацию. Высшим достижением является забегание на треть шага вперёд, куда вот-вот только придут технологические центры Запада, а не движение по неизведанной целине.

Доминирующий рассудок практически не знает концептуальной разведки и стратегической разведки, поскольку эти типы разведок возможны только при выходе в поле объективного бескорыстного познания – спокойной силы – с точки зрения которой и даётся оценка того, куда прорываются другие субъекты, и какими понятиями ограничено их понимание. Подчинённость всех задач познания разведческому рассудку как доминирующему и является причиной того, что нами не ставится задача воспроизводства фундаментального научного задела в области физики, математики, теории живого, теории мышления, практик общественного развития – независимо от зарубежных центров, безотносительно к одобряемому ими индексам цитируемости, и не осуществляется выход за рамки технологической колеи, за рамки цифровизации заданных решений с позиции развитых западных центров.

Третий момент – вмонтированность в капитализм и в иллюзию саморегулирующегося рынка – обрекает нас на неспособность проектировать новые институты, в том числе новые институты несуществующих рынков, и выходить за сложившиеся институциональные рамки сформированного контура экономики, который оставляет брошенными огромное количество ресурсов и, в частности, не позволяет наращивать демографический ресурс. Поскольку проектирование новых рынков не определяется сложившейся динамикой спроса и предложения, не задаётся рыночной стихией. Выход в этот новый контур и проблемное проектирование, а также планирование формирования новых институтов означает выход за рамки институциональной экономики как доминирующей формы знания и расхожей массовой мудрости всех "экономикс".

И наконец, четвёртый момент – результатом и апофеозом намечаемых ограничений является формирующийся миф об искусственном интеллекте, который может перерабатывать чудовищные объемы информации и принимать правильные решения обезличено, помимо и вместо человека.

Интеллектология А.А.Зиновьева принципиально важна сегодня для обсуждения, казалось бы, этого весьма узкого, но где-то сейчас центрального звена управленческого мышления – проблем цифровой трансформации в корпоративно-административных системах.

Как профессиональному методологу и антропологу мне хорошо известно, что управленческое мышление, управленческое понимание в принципе не автоматизируемо. Это прежде всего связано с постановкой управленческих проблем, когда необходимо выходить в новый открытый контур экономики, проектировать новые рынки, создавать новые инфраструктуры, новые системы производств, разрабатывать новые финансовые инструменты. Постановка проблем, для которых нет отработанных способов действия и знаний, требует живого управленческого мышления и не может быть осуществлена за счёт его редукции к алгоритмам, к замещающим человеческое мышление автоматам, к прошлым случаям деятельности.

Бум цифровизации, так называемый тренд "цифровой трансформации" – это всего лишь результат определённой маркетинговой кампании соответствующих корпораций, которым надо повысить спрос на свои продукты. При этом руководители этих корпораций одновременно сознательно отодвигают в сторону внимание к главному средству управленцев – мышлению и пониманию, которые в принципе неавтоматизируемы. Важно вызвать ажиотаж, чтобы руководство конкурентов было увлечено "цифровой трансформацией" и перестало доверять здравому смыслу. Фактически, это все тот же оглупляющий "западнизм", о котором столь ясно и жёстко говорил А.А. Зиновьев, но теперь он представлен в цифровой обертке.

Вместе с тем, в такой ситуации по настоящему интересны и многообещающи попытки тех информационно-технологических групп, специалистов по искусственному интеллекту, которые выстраивают кооперацию и взаимопонимание с профессионалами неавтоматизируемого пространства, начинают разговаривать на их профессиональном языке – производственных, медицинских, социальных, образовательных процессов –различая сами эти процессы и их цифровые копии и аналоги. Здесь всё начинается с управленческого мышления: постановки целей, определения проблем, выделения узких мест. Именно эти группы будут лидерами новых технологий управления, как в регионах, так и на федеральном уровне. И такие группы существуют.

Приведу два примера. Вот позиция Натальи Касперской:

"Сейчас нам навязывают чужую повестку. По сути, мы имеем дело с классическими ложными дилеммами. Нам следовало бы задумываться не над вопросом, как быстрее внедрить блокчейн в народное хозяйство, а над вопросом, какие проблемы и задачи есть в нашем народном хозяйстве, можно ли их решить средствами ИТ, и какими именно, и уж потом – а не поможет ли тут нам в чем-то и блокчейн?

Как видно, лидер отечественной айти-индустрии ставит во главу "неавтоматизируемое пространство" проблем и задач хозяйственных систем, что позволяет далее по назначению и адекватно задействовать несомненный потенциал информационных технологий.

Второй пример связан с системой управления регионом, например, проектный офис цифрового развития в Самаре. Интересны попытки этого офиса включить прежде всего "фактор понимания" в осмыслении проблем региона в области медицины, в области сельского хозяйства, в области использования геоданных, в области образования.

Речь идёт об очень конкретных проектах – в области сельского хозяйства это проект SmartAgro – создание отраслевой цифровой платформы и эко-системы умных сервисов для управления растениеводством (руководитель П.Скобелев), где формируется система поддержки управленческих решений и контроля за действиями сельхозработников. Или Мультикомплексная система (отсутствующая сегодня в РФ) сквозной реабилитации пациентов после нарушения мозгового кровообращения, а также других нарушений, приводящих к нарушениям двигательных функций (руководитель А.В. Колсанов)

Основная характеристика подобных решений – это создание систем поддержки принятия решений профессионалами на основе баз знаний и имевшихся случаев эффективных решений.

В целом подобный подход ставит принципиальный вопрос о факторе понимания открытых проблем управленцами разного уровня и об управленцах новой волны, антропологии будущей власти.