МОСКВА, 13 июл — РИА Новости, Игорь Кармазин. Младенец умер из-за халатности акушеров, доктор во время операции забыл в пациенте перчатку, судят хирургов, до смерти залечивших пенсионера, — новостные ленты переполнены сообщениями о врачебных ошибках. Дошло до того, что в Следственном комитете решили создать специальную группу по расследованию таких преступлений. В медицинском сообществе в ответ жалуются на предвзятое отношение и ухудшение условий работы.
"Умоляла сделать кесарево"
Жительница города Гусев Калининградской области Анастасия Егорова потеряла сына два года назад, но слез не может сдержать и сейчас. "Всю беременность я наблюдалась в женской консультации, анализы были хорошие. На 40-й неделе мне выписали направление в роддом. Я как порядочная женщина собрала вещи и в тот же день пришла туда. Важно: это было 24 декабря 2015 года. В роддоме мне были не очень рады. Теперь я понимаю, что им не хотелось работать перед январскими праздниками", — рассказывает она.
Через два дня Анастасию положили в предродовую палату и прокололи плодный пузырь. "Мне поставили капельницу, померили давление, пульс. Я так пролежала полдня. Схваток не было, потом они резко начались, но раскрытие оставалось маленькое. Я хотела есть, пить, однако врачи на меня внимания не обращали. Изредка только подходила заведующая родильным отделением. Так прошло несколько часов, я умоляла: "Сделайте мне кесарево сечение!" Но до меня никому не было дела", — вспоминает Егорова.
После настоятельных просьб женщину перевели в родовую палату: "Врачи мне кричали: "Тужься!", а у меня уже сил на это не было. Заведующая родильным отделением с медсестрой начали давить мне на живот, но ничего не выходило. Тогда акушерка ножницами разрезала мне промежность. Сынок родился фиолетового цвета… Врачи его стали бить по попке, по спинке — он не кричал. Перерезали пуповину, положили мальчика на стол для взвешивания, стали делать искусственное дыхание, вкололи в сердце адреналин, позвали реаниматолога". Новорожденного оперативно перевели в калининградский перинатальный центр, там подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, делали переливание крови, но 18 мая 2016 года он умер.
В результате проверки следователи возбудили уголовное дело по статье 109 части 2 УК РФ ("Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей"). Специалисты провели ряд сложных медицинских экспертиз, сейчас обвинительное заключение передано в суд.
По версии следствия, врачи более 19 часов не принимали роды. Кроме того, не вели необходимые записи, вовремя не установили диагноз, неадекватно оценили родовую деятельность пациентки, не мониторили состояние плода. Адвокат Егоровой Антон Самоха объясняет, что в результате возникла внутриутробная асфиксия. Иными словами, ребенок задыхался. Это привело к поражению головного мозга младенца, развитию тяжелых осложнений и смерти. "По мнению экспертов, в случае кесарева сечения он родился бы здоровым", — отмечает юрист.
Казус Мисюриной
Претензий к врачам у россиян все больше. В 2017 году в Следственный комитет поступило 6050 сообщений о ятрогенных преступлениях (когда состояние пациента ухудшилось из-за действий врачей). В результате возбуждено 1791 уголовное дело.
Для сравнения: в первом полугодии 2016-го в следственные органы поступило 2516 сообщений о преступлениях, связанных с врачебными ошибками и ненадлежащим оказанием медицинской помощи, возбуждено 419 уголовных дел. В 2015-м потерпевшими от ятрогенных преступлений признаны 888 человек. Из-за врачебных ошибок и ненадлежащего оказания медицинской помощи погибли 712 человек, в том числе 317 детей.
В российском законодательстве понятия "врачебная ошибка" не существует, нет такого термина и в Уголовном кодексе. Дела чаще всего возбуждаются в связи с причинением смерти по неосторожности (ст. 109 УК), причинением тяжкого вреда здоровью по неосторожности (ст. 118 УК) и неоказанием помощи (ст. 124 УК).
Одно из самых резонансных за последние годы — дело врача-гематолога Елены Мисюриной. В 2013-м она провела забор костного мозга у пациента с несколькими сложными диагнозами. Больной вскоре скончался. По версии следствия, он погиб из-за ошибки Мисюриной — она могла проколоть сосуд иглой.
В январе 2018 года гематолога приговорили к двум годам колонии. Это вызвало резкую критику со стороны медиков и ряда чиновников. В итоге 16 апреля Московский городской суд отменил приговор.
Проблема врачебных ошибок существует не только в России. По данным Всемирной организации здравоохранения, во время пребывания в больнице здоровью каждого десятого пациента на планете причиняется вред. Ущерб, связанный с лекарственным лечением, — 42 миллиарда долларов в год. На каждые 100 госпитализированных пациентов приходится 14 случаев внутрибольничных инфекций. Проведенные в США исследования показали, что медицинские ошибки — третья по распространенности причина смертности после рака и заболеваний сердца. По вине медиков ежегодно погибают более 250 тысяч американцев.
"Братишке вкололи полстакана"
В конце июня в Казани суд начал рассматривать громкое дело 28-летнего колопроктолога частной клиники Халиля Зиятдинова. По версии следствия, медик назначил больному операцию, которую взялся делать сам. В качестве обезболивающего вколол лидокаин, категорически противопоказанный пациенту. Тот скончался в реанимации.
Умерший Ленар Насыбуллов тоже имел прямое отношение к медицине — работал зубным техником. "На прием записалась его жена. Осмотрели ее, а потом и мой брат решил проконсультироваться. Никакой острой боли, кровотечений у него не было, — рассказывает РИА Новости сестра погибшего Лилия Валиуллина. — Позже главврач рассказал, что Зиятдинов после нескольких минут осмотра по загадочной причине решил делать срочную операцию. Никаких анализов, ЭКГ, доктор не проверил Ленара на аллергию".
По словам Валиуллиной, Зиятдинов ввел Насыбуллову лидокаин, на который у него была аллергия. "Сам Зиятдинов на допросе показал, что ввел 70 миллилитров анестетика, это почти полстакана. Потом, правда, уточнил, что ошибся, запятую поставил не там. Причем такую операцию проводят только с новокаином. Братишке стало плохо, медик начал делать ему искусственное дыхание. В результате неправильного прекардиального удара Ленару сломали мечевидный отросток и четыре ребра, которые пробили печень. Доктор вызвал скорую — три километра она ехала полчаса. Через пятнадцать минут брат умер", — утверждает Лилия.
"Кричала три дня"
Жительница города Каменск-Уральский Свердловской области Юлия Курманова надеялась, что операция по удалению аппендицита пройдет легко и незаметно. Врачи городской больницы уверяли, что благодаря современному методу — лапароскопии — на животе останется только несколько точек от проколов, разрезы не потребуются. Однако сразу после хирургического вмешательства 9 ноября 2017 года у девушки возникли страшные боли.
"Я попробовала подняться с койки — потеряла сознание. Врачи порекомендовали снова попробовать утром. Я пожаловалась на боли в животе, но они ничего не предприняли, сказали только, что так и должно быть. Утром я попыталась встать — опять потеряла сознание. И так еще два дня. В туалет меня возили на инвалидном кресле. Я кричала, а медсестры мне под нос совали нашатырь", — рассказывает Курманова РИА Новости.
Девушка вспоминает, что живот с каждым днем распухал все сильнее, а 13 ноября ей стало совсем плохо, постоянно теряла сознание: "У меня как будто схватки начались. Я позвонила маме, сказала, что на меня не реагируют. Вечером орала на все отделение. Когда пришла мама, медсестры стали возмущаться, что посторонние топчутся в палате. Мама подняла страшный скандал. Только тогда меня снова повезли в операционную, заведующий отделением решил сделать новый прокол и посмотреть, что со мной. При повторной операции выяснилось, что при первом вмешательстве мне прокололи тонкую кишку, развился перитонит…"
Курманова говорит, что в результате повторной операции на животе остался огромный шрам, а также следы от шести проколов. Сейчас ей предстоит новая операция — из-за всего этого у нее развилась послеоперационная грыжа. В Каменске-Уральском ложиться в больницу она не хочет, а очередь в Екатеринбурге — восемь-двенадцать месяцев. Юлия обратилась в суд для взыскания ущерба. Страховая компания зафиксировала несвоевременное диагностирование и ненадлежащее качество лечения, но в городской больнице вину не признают. Из-за чего произошел прокол кишки, установит экспертиза, отмечает в разговоре с РИА Новости адвокат Курмановой Юлия Майорова.
Перегрузки и выгорание
Эксперты говорят, что ужесточение законодательства только ухудшит ситуацию — из здравоохранения уйдут профессионалы. Понятно, что врачи ошибаются не по злому умыслу, а из-за сложностей в диагностике и методах лечения, невнимательности. Репрессивные меры вряд ли помогут. Эндокринолог, представитель Лиги защиты врачей Ольга Демичева называет две основные причины медицинских ошибок: "Во-первых, появились сложные — коморбидные — пациенты, у которых сразу несколько связанных между собой хронических заболеваний. Мы сейчас, к счастью, научились продлевать жизнь инвалидам. Когда здоровье у них ухудшается, лечить их сложнее, риск ошибок выше. Воздействие лекарств в таких случаях предсказать сложно".
Второй причиной она считает сокращение времени, которое отводится на прием пациента. "В поликлинике на одного человека выделяется 12-15 минут. Раньше действовал принцип quantum satis — сколько нужно. Конечно, были определенный план, конкретная нагрузка, но пространство для маневра все-таки существовало. Сегодня нагрузка в стационарах достаточно большая. Врачи быстро выгорают, снижается концентрация внимания, упускаются детали", — объясняет Демичева.
Профессор СПбГУ, председатель Ассоциации медицинского права Санкт-Петербурга Игорь Акулин считает, что снижается уровень профессиональной подготовки врачей. По его словам, сейчас молодые люди после шести лет обучения сразу направляются в поликлинику. "Этого, конечно, недостаточно. По статистике, 25-30 процентов ошибок возникает именно в амбулаторных условиях, в стационаре этот показатель снижается до пяти-девяти процентов. Часто бывает так, что в стационар поступает уже запущенный пациент, диагностировали неправильно, долго передавали больного от терапевта к специалисту и так далее", — указывает собеседник.
Акулин добавляет, что в связи с большими нагрузками усиливается и эмоциональное выгорание медработников. "Хирург должен принять семь-восемь человек, терапевт — пять-шесть человек. Конечно, это много, тем более что часто специалисты работают на полторы ставки, — резюмирует он. — Врачи не успевают адаптироваться к нагрузкам, отсюда и их равнодушие".
