МОСКВА, 31 мая — РИА Новости, Алексей Михеев. Чтобы представить себе быт христиан советской поры, второй половины прошлого столетия, нужно собирать и изучать воспоминания — устные и письменные. Но сохранились и материальные свидетельства — бумажные иконки, календарики, переписанные от руки молитвы, рукописные Библии, тайные иконостасы, вмонтированные изнутри в дверцы шкафов. О первой экспозиции подобных артефактов, открывшейся на днях в Москве, — в материале РИА Новости.
Ася Клячина и белые платочки
В 1960-е годы, вскоре после очередной антирелигиозной кампании, Андрей Кончаловский снял свой дебютный фильм "История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж". Это почти документальная лента. Съемочная группа приехала в один из колхозов в Горьковской области и запечатлела, как на самом деле живут и работают настоящие колхозники. Фильм, конечно же, надолго лег на полку из-за сомнительных с точки зрения советского государства эпизодов. Например, обед колхозниц в поле: вот они за накрытым столом, там же икона, все молятся и только потом садятся есть.
"Притом что никакого Бога в СССР официально не существовало, даже для совсем молодого московского режиссера Кончаловского такое поведение колхозников было вариантом нормы", — подчеркивает Алексей.
Религия в обмен на тушенку
"Моего отца ударили бутылкой по голове в Сандунах, когда он отказался снять нательный крест". "Все говорят, что в храм было опасно ходить. А вот я, например, никакой опасности в том не видела. Я все время ходила в церковь". Это из воспоминаний об одном и том же времени. Разрешив верующим во время войны посещать храмы без риска уехать лет на десять в Магадан, советская власть продолжала бороться с религией.
"Советской власти не жалко, если какие-нибудь старичок и старушка повенчаются в церкви. Зато из Америки мы получим танки, самолеты и тушенку". Эти откровения нашего политического пастыря я записал тогда же, на политсовете. Не знаю, был ли он уполномочен советской властью на такие признания, или это была импровизация, или его собственные догадки, но несомненно прав он был в том, что происходящее было вызвано соображениями корыстными", — говорится в воспоминаниях одного из советских офицеров.
Первомай и Страсти Христовы
"По сути, это была жизнь после эпохи "второго иконоборчества", когда иконы сжигали возами, если не эшелонами. И вот в домах верующих появляются самодельные, кустарного производства образа — либо старинные литографии, либо раскрашенные фотографии, с любовью убранные узорами из фольги и искусственными цветами. Обязательно надо упомянуть специальные шторки, которыми они закрывались, чтобы не раздражать своих ближних, с кем надо было жить под одной крышей, деля метры коммунальной квартиры", — вспоминает заведующий кафедрой церковной истории Московской духовной академии профессор Алексей Светозарский.
Вместе с ним мы ходим по выставке "Живые", открывшейся в Московском энергетическом институте. Здесь собраны уникальные вещи того времени: репродукция иконы Святой Троицы, подаренная голландскими студентами московским друзьям в 1957 году; пасочницы, которые передавались из поколения в поколение; билет на пасхальное богослужение в Богоявленский собор в Елохове; самодельные открытки и фотографии старцев; рукописные рассказы о явлениях Богоматери и народные календари православных праздников.
"Богослужебные тексты писались от руки и хранились десятилетиями. Представляете, в самой читающей стране мира люди переходят к рукописной традиции!" — говорит профессор.
Закопанная святыня
Одним из наиболее известных священников, служивших в 1950-1960-е годы в Оренбургской области, был иерей Владимир Рожков. Однажды, посещая на дому в Уральске больную женщину, он услышал от нее: "Я совершила большой грех — зарыла Святые Дары (хлеб и вино, претворенные в тело и кровь Христову, главное таинство Православной церкви. — Прим. ред.) в землю". Пораженный отец Владимир стал расспрашивать, как это произошло, и узнал, что муж этой женщины, священник, в 1937 году был репрессирован — ночью за ним приехала машина, и с тех пор его никто не видел. Зная, что потом придут с обыском, супруга священника собрала хранившиеся дома запасные Дары для причастия больных, завернула в епитрахиль (часть богослужебного облачения) и закопала во дворе.
"Между нами возник серьезный разговор… Я уверял его, что человеческая жизнь имеет смысл только при вере в Бога, рассказал ему о найденных в Уральске Дарах и что принес их частицу с собой. Он исповедовался, причастился, стал быстро идти на поправку и прожил после этого еще несколько месяцев. Сейчас, в 1966 году, я открываю дароносицу, вижу оставшиеся три частицы Даров, изготовленных 28 лет назад, и подтверждаю, что я свидетель бесспорного чуда", — писал священник в воспоминаниях.
Помнить все
"Чем дальше уходят в прошлое времена гонений, тем больше мы забываем, что такое Церковь, которая живет в условиях постоянных ограничений. Церковь в гонении состоит из людей глубочайшей веры. Мы должны свидетельствовать о них. Память о наших предках, которые выжили и сохранили верность Христу в те годы, когда это был вопрос жизни и смерти, должна быть с нами и тогда, когда мы не видим открытых гонений", — считает заместитель председателя Синодального отдела Московского патриархата по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе.
