Что будет содержаться в докладе конгрессу США по России, есть ли сейчас перспективы у российско-американских отношений и действительно ли Россия — главный враг США, в интервью РИА Новости рассказывает программный директор Фонда клуба "Валдай", руководитель агентства "Внешняя политика" Андрей Сушенцов. Интервью взяла Светлана Бабаева.
— Чего в целом ждать от доклада по России, который уже начали представлять США?
— Подготовка доклада о российских олигархах и полугосударственных субъектах не сопровождалась значимыми утечками. Информационный фон довольно нейтральный. Это, видимо, означает, что авторы не стремятся держать интригу, не рассматривают доклад как знаковый в развитии российско-американских отношений и не видят в нем решающего инструмента воздействия на российские элиты.
В Госдепартаменте сейчас устранена должность ответственного за санкции по отношению к России, пакетом занимаются отдельные заместители госсекретаря, и нет впечатления, что антироссийские санкции — главный фокус внимания администрации. Выступая в Давосе, Дональд Трамп вообще не касался России, хотя это идеальная площадка для анонса ужесточения санкционного режима. "Российским досье" администрация Трампа скорее вынуждена заниматься, делая политически востребованные шаги, чтобы снизить накал нападок со стороны оппонентов в конгрессе.
Однако в течение года, особенно после ноябрьских выборов в конгресс, баланс сил может измениться в пользу демократов. Тогда последует попытка импичмента президента и могут снова активизироваться спекуляции вокруг "российского досье". Нужно также учитывать, что американская политика сильно зависит от текущих новостей. Но конкретно сейчас не видно, что "российское досье" — в фокусе внимания. Осложнения американо-турецких связей и кризис вокруг Северной Кореи занимают больше места.
Но надо понимать, что вплоть до 2021 года администрация будет обязана ежегодно представлять похожий доклад — о российских незаконных финансовых операциях — и каждый год есть вероятность новой подвижки в санкционном режиме в сторону ухудшения.
— Какие последствия доклад будет иметь для конкретных людей и российско-американских отношений в целом?
— Если будут названы те же лица, которые уже в списке, это будет скорее сигнал, что администрация не ищет конфронтации. Совершены ритуальные шаги, чтобы удовлетворить конгресс. Видно, что на российском направлении администрация парализована, но ухудшать ситуацию еще больше у нее нет ни намерений, ни мотива. Ситуация в международных отношениях и так довольно сложная, а Россия по большинству тем, в которых у США есть проблемы, включая северокорейскую, играет конструктивную роль.
Конечно, даже простой повтор уже имеющихся фамилий будет воспринят в России как акт недружественный. Но если мы смотрим на санкции как на инструмент мщения, агрессивный шаг, то сами американцы считают их, по сути, единственным инструментом влияния на Россию. Военное давление невозможно, политическое ограничено, экономическое — единственное, что остается. Еще информационное. Иной раз американцы находятся в ситуации, когда им кажется, что они должны сделать хоть что-то, продемонстрировав решимость и подкрепив слова действиями. И они принимают санкции как наиболее доступный, безопасный и необязательный инструмент, который можно сопроводить громкими словами.
Нынешние борения в США по российскому вопросу к самой России имеют косвенное отношение. Демократы стремятся нейтрализовать Трампа обвинениями в сговоре с Москвой, в ход идут любые слухи. Через год-другой будем вспоминать этот период с юмором.
— Вы представили доклад по международным угрозам 2018 года. Предлагаете придумать для США "внятную историю" по России, которая будет понятна американскому истеблишменту. Кто у нас может такое предложить?
— Политический язык в Штатах очень сильно отличается от российского. Нам кажется, что конгрессмены услышат, если к ним обратиться просто как к государственным людям, несущим ответственность за глобальную стабильность и безопасность. Но это язык, который им трудно понять. Они мыслят библейскими образами, языком метафор, черного и белого, борьбы добра со злом, свободы c несвободой. Чтобы понять, как устроена американская политика, надо иной раз почитать речи их ключевых спикеров и разобраться, как устроен этот язык. Бывший президент Грузии Михаил Саакашвили перед встречами с Джорджем Бушем — младшим вообще зачитывал вслух его речи, насыщался образами и лексикой, потом говорил с президентом на одном языке. Нам не нужно заискивать перед США, но надо разобраться в том, как американцы мыслят. Это позволит понять, какую историю им предложить. Потому что сейчас формирование собственного образа мы фактически отдаем на откуп им. В итоге он формируется зачастую не самыми умными журналистами и на основе скандалов.
От негативного образа далеко не уйти. Но надо помнить, что среди партнеров и даже союзников Соединенных Штатов есть страны с очень сложными отношениями. Например, Турция, Саудовская Аравия, Пакистан. Эти страны входят в число американских партнеров, при этом Пакистан укрывал Бен Ладена, Турция ведет военную операцию против курдов, которых поддерживают США, а среди террористов 11 сентября были граждане Саудовской Аравии.
Отношения сложные, но с точки зрения образов они в общем нейтральны. Потому что элиты этих стран смогли предложить соответствующие метафоры американскому истеблишменту. Задача России — предложить такую метафору, главное, чтобы она была понятна американскому политическому классу.
Российский политический язык очень стерилен, лишен образов. Этакая латынь политики, где нет ничего лишнего, а каждая формула создана, чтобы лучше передать смысл. Но в американском контексте это работает плохо.
— Кто в России может заняться поиском метафор?
— В России есть несколько мощных аналитических центров, которые владеют материалом, и если им будет поставлена задача, смогут предложить свою версию нарратива.
— Но кто и зачем, особенно в нынешнем взаимном негативе, будет разбираться, как работает американская политическая система?
— Американский внутриполитический процесс очень открыт и построен на состязательности интересов. Но российские элиты, к сожалению, уклоняются от участия в нем, считая, что это будет вмешательством во внутренние дела. В действительности российским аналитикам ничто не мешает быть более заметно представленными на аналитических площадках Вашингтона. В американском контексте должна постоянно присутствовать группа легитимных российских спикеров, общение с которыми не будет восприниматься как операция по вербовке.
Для нас это в первую очередь вызов интеллектуальный — понять, как работает американская система, какая роль у СМИ, как работают ассоциации диаспор, как устроены слушания в конгрессе и по какому принципу туда приглашают спикеров. Пока Россия исходит из другого: вы не станете влиять на наших законодателей в Госдуме и Совете Федерации, мы не будем этого делать с вашими конгрессменами. Думаю, эта установка не отвечает интересам России.
— В общем, нам нужно в Америке свое лобби. Кто его будет создавать, чтобы работать с названными вами группами?
— Это очень важный вопрос. Задача формирования лобби и влияния на американский внешнеполитический процесс оценивается минимум в 100 миллионов долларов в год. Это довольно большая сумма для лоббистских усилий, но и вопросы, которые на кону, в том числе санкционные, стоят не меньше, а то и больше. Это должен быть пул организаций, в основном неправительственных, работающих с аналитическими центрами и университетским сообществом. Важное направление — СМИ. С ними противопоказано работать в режиме информационных войн и конфронтации. Это даже вредит российским интересам и не дает никакого конструктива. Обязательно должна быть организация, например консалтинговая, работающая в Вашингтоне, в функции которой будет входить кулуарное общение и представленность на светских мероприятиях в столице, поскольку наших дипломатов мало куда приглашают и относятся к ним скорее подозрительно.
Все усилия должны быть максимально легализованы в глазах американцев, контакты с этими организациями не должны восприниматься как компрометирующие. То есть речь идет о фундаментальном, легальном присутствии российских интересов в США, и это не должно восприниматься как диверсионная операция.
В США много собеседников, готовых слышать российские аргументы, зачастую они просто не информированы. Часто мы сами не проявляем настойчивости. Мы быстрее обижаемся и занимаем позицию отрицания, чем пытаемся начать диалог и вывести американцев на правильное понимание положения дел.
Задача лобби — не формирование союзных отношений с США. В какой-то мере нынешнее состояние российско-американских отношений можно даже назвать нормальным. Для двух стран нормально конфликтовать и сотрудничать по отдельному, узкому спектру вопросов. Задачей лобби должно быть формирование атмосферы здравого смысла при обсуждении вопросов, связанных с Россией. Нас должны перестать воспринимать как страну непонятную, постоянно втайне планирующую какие-то вредные для США операции.
— Как, на ваш взгляд, будут выглядеть российско-американские отношения после российских выборов в марте?
— Крупных перемен не предвижу. Больше новостей поступит после ноябрьских выборов в самих США. Если демократы получат большинство в конгрессе, они начнут процесс импичмента. Даже если он будет нерезультативным, он станет ключевым политическим событием остатка первого срока Трампа, паралич на российском направлении продолжится.
— Есть все же сферы, где сотрудничество еще возможно?
— Как ни странно, по ряду вопросов сотрудничество продолжается. В частности, по освоению космоса, урегулированию кризиса вокруг КНДР, где российская дипломатия выступает как одна из наиболее активных сторон. Ту же роль Россия играла в урегулировании проблемы иранской ядерной программы. Российская позиция по Украине открыта: существуют юридически закрепленные резолюцией СБ ООН Минские соглашения, и их обстоятельное, буквальное исполнение — то, что Россия предлагает и на чем настаивает. Не двигается процесс не по вине России.
Но в целом задачей ближайших нескольких лет будет не расширять зоны сотрудничества, это невозможно, а двигаться в направлении сокращения ущерба тому сотрудничеству, которое уже есть или могло бы начаться.
- В России образ США как главного врага присутствует, в общем, давно. Но откуда вдруг в Америке Россия стала главным врагом и шпионом?
— В действительности это связано не столько с Россией, сколько с неожиданной победой Трампа. Она повергла в шок американские элиты, которые начали искать причину, как это вообще могло произойти. И нашли. В мнимом российском вмешательстве.
Тема постепенно будет сходить на нет. Уже сейчас в сознании американца образ главной угрозы начинает занимать Северная Корея. Не думаю, что сами американцы смотрят на Россию как на Советский Союз, когда едва ли не каждый думал о создании у себя во дворе бункера на случай ядерной войны. Сами американские эксперты в приватных беседах говорят, что ключевая угроза в перспективе — Китай. В 2030-е годы, считают они, стратегической опасностью на море будет война с Китаем, и если посмотреть, как США ведут дела по формированию союзов на Тихом океане, становится понятно, что именно это направление является предметом реального военного строительства, а не европейское. В Европе армия вторжения не создается.
