Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Министр иностранных дел России Сергей Лавров в очередной раз подтвердил, что стратегической целью российской политики является достижение (в рамках сохранения национальных интересов) компромисса с Соединенными Штатами по всем спорным вопросам. Поскольку комментировал он в этот момент возможное ухудшение обстановки на переговорах в результате очередной волны американских санкций, это значит, что Россия, как обычно, будет реагировать спокойно, без эмоций, прагматично и асимметрично. Лавров добавил: "Речь идет об угрозе для всех нас…", явно имея в виду не только Россию, но и все человечество.
Сказано это применительно к ситуации в Сирии, но аналогичные фразы прозвучали бы, возьмись министр описывать российско-американские отношения в рамках любого другого кризиса. Тем не менее нельзя не заметить, что как частота, так и драматизм высказываний представителей МИД России по поводу взаимоотношений с Соединенными Штатами резко возросли. Только за последние два дня на эту тему высказались, помимо Лаврова, его заместитель Сергей Рябков и официальный представитель МИД Мария Захарова.
Между тем не вызывает сомнений тот факт, что в 2017 году санкционная война США против России претерпела драматические изменения. Во-первых, она потеряла поддержку европейцев. В ЕС еще могут смириться с тем, что санкции не будут в ближайшем будущем отменены, но по поводу введения новых никакого энтузиазма не испытывают. Во-вторых, сами американские санкции выродились в какие-то потешные, абсолютно бессмысленные мероприятия. Если в 2014 году США угрожали разрушить финансовую систему России, то в 2017 году они говорят о том, что будут затягивать выдачу виз. Вещи несопоставимые.
Тем не менее в 2014 году МИД России хранил олимпийское спокойствие, а сейчас сам министр говорит об "угрозе для всех нас", имея в виду все человечество. При всем уважении к Сирии, побеждающей в тяжелейшей гражданской войне, осложненной внешним вмешательством, недобитые там остатки радикальных исламистов ни сейчас, ни в свои лучшие времена не представляли угрозу для всего мира. Они могли разрушить одно или несколько государств, вести террористическую войну против крупнейших стран мира, но в своем противостоянии цивилизации в перспективе явно проигрывали, хотя и имели возможность нанести серьезный ущерб.
Более опасным представлялся юридически неоформленный тактический союз радикальных исламистов с Соединенными Штатами. Но в силу диаметрального различия стратегических целей и глубочайших непримиримых идеологических противоречий он был непросто неустойчивым, но никогда не распространялся на все кризисы, в которых в один и тот же промежуток времени были задействованы радикалы и США. Сотрудничая в одном регионе, они жестко противостояли друг другу в регионе другом.
Сейчас, после того как США сделали ставку на курдов в Сирии и Ираке, а также приняли внутренне противоречивую доктрину достижения результата в Афганистане (с одной стороны, они усиливают свой контингент в этой стране и требуют военной активизации пакистанских союзников, с другой — заявляют, что военная победа недостижима, и они готовы к переговорам с талибами, но не с халифатчиками, без предварительных условий), тактически неустойчивый их союз с отдельными радикальными группировками и вовсе распался. Так что с этой стороны угроза тоже ослабла.
В последние месяцы обеспокоенность действиями США, вернее, их хаотичностью и непредсказуемостью, не высказывает только ленивый. Уж на что ЕС традиционно следовал в фарватере самых агрессивных американских акций, но и тот по банальному случаю очередного обострения отношений между США и КНДР активно призывал Вашингтон к сдержанности и ответственности.
Раскол американских элит, обозначившийся в ходе последних президентских выборов в этой стране, не только не был преодолен по их итогам, но углубился, охватил все американское общество и уже вызвал политическую дестабилизацию США.
При этом игра противостоящих Трампу элитных группировок на повышение ставок продолжается. Между тем ситуация незаметно, но неуклонно выходит из-под контроля традиционной политической элиты. Столкновения в городах Юга по вопросу об отношении к памятникам деятелям Конфедерации, поначалу спровоцированные демократами для компрометации Трампа и подрыва его социальной базы (что сделало бы возможным начало процедуры импичмента), приняли самоподдерживающийся характер.
Инициатива противостояния понемногу переходит из рук элиты в руки общества. Происходит расчеловечивание политических оппонентов по абсолютно несущественным и надуманным вопросам об отношении к событиям полуторастолетней давности. Примирение Севера и Юга, достигнутое по итогам гражданской войны и казавшееся вечным и неизменным, уничтожено.
Современное противостояние, спровоцированное вокруг надуманных вопросов, значительно опаснее для США, чем противоречия, породившие саму гражданскую войну. Тогда Штаты разделились не только по идеологическому, но и по географическому признаку: южные штаты вышли из Союза и образовали Конфедерацию. В результате война, по факту гражданская, имела все черты межгосударственного столкновения. Что, собственно, и дало возможность решить ее исход на поле боя и быстро перейти к политике примирения.
Сейчас линия разлома проходит через каждый штат, через каждый город, через семьи и трудовые коллективы. Это классический для гражданской войны раскол. События такого рода, вышедшие из-под контроля один раз, практически не поддаются регулированию. Выпущенного из бутылки джинна невозможно загнать обратно. К осознанию же необходимости примирения расколотое по такому принципу общество приходит лишь после того, как понесет не просто чувствительные, а катастрофические потери (не только демографические, но и экономические и политические), уже на новом, более низком уровне организации с резко ослабленными внутренними общественными связями и возможностями государственного контроля.
Таким образом, обеспокоенность дипломатов и политиков всего мира вызвана внутриполитическим состоянием США. А к внешнеполитическим реалиям она привязана по двум причинам. Во-первых, внешняя политика стала рассматриваться в Вашингтоне как инструмент достижения внутриполитических целей. Телодвижения США на международной арене хоть и потеряли осмысленность и форму с точки зрения достижения внешнеполитического эффекта, зато вполне логичны с точки зрения борьбы внутриполитических группировок. Во-вторых, отказ американских элит от попыток преодоления раскола на базе внутринационального компромисса приобрел системный характер, и ситуация в США имеет признаки выхода из-под контроля противостоящих элитных групп.
Нарастающая угроза гражданского столкновения, ведущего к политическому коллапсу ядерной державы, — это именно то, что волнует политиков и дипломатов мира в целом и России в частности. Действительно, никто на планете не сможет спать спокойно, если арсеналы американских вооружений, включая крупнейший в мире арсенал ядерный, окажутся вне централизованного государственного контроля. Это действительно "угроза всем нам", всему миру.
Увенчаются ли успехом попытки предотвратить эту угрозу, остановить сползание США к гражданскому конфликту? Это зависит от уровня ответственности самих американских элит и осознания ими опасности своих действий. Пока что нет никаких оснований считать, что игра на повышение ставок будет остановлена противниками Трампа. Как нет оснований считать, что он им уступит. Из лагеря, поддерживающего президента, уже прозвучали вполне конкретные угрозы в адрес его оппонентов, которым советуют подумать прежде чем рисковать жизнью.
США — слишком мощная держава, а элиты этой державы слишком амбициозны, чтобы мировое сообщество могло принудить их к адекватному поведению.
Остается лишь возможность увещевания. Даст ли оно какой-то эффект? Не поздно ли еще? Не потеряли ли американские элиты контроль над событиями уже сегодня? Способны ли они загнать назад в бутылку выпущенного ими джинна гражданского конфликта?
Ответ на эти вопросы можно будет дать только задним числом. Но пытаться привести пошедшую вразнос сверхдержаву в чувство все равно необходимо. Другой планеты у человечества нет.
