Лев Борисович Каменев из старых большевиков. Лектор первой партийной школы в Лонжюмо под Парижем, где РСДРП готовило свои кадры из рабочих. Возглавлял "Правду", не раз подвергался арестам, отбывал ссылку в Туруханском крае. Из той партийной гвардии, которой не возбранялось иметь собственную точку зрения. И спорить, хоть с Лениным. Тех, кто не понял (или не захотел принять) того, что с приходом Сталина ситуация изменилась, ждала очень нелегкая судьба. Каменев — один из них.
Несмотря на то, что после октябрьских событий Лев Каменев занимал немало видных постов, наиболее яркий след этот политик оставил в период между Февралем и Октябрем 1917 года. Из авторитетных идеологов партии он был, пожалуй, самым последовательным оппонентом Ленина.
После возвращения Ильича из эмиграции и его "апрельских тезисов", Каменев из партии, как некоторые, не вышел, но приложил все усилия, чтобы переубедить соратников в пагубности курса на немедленную пролетарскую революцию. Однажды с иронией заметил, что Ленин от нетерпения хочет проскочить к социализму на аэроплане. Лев Борисович ставил не на восстание. "При правильной тактике, — говорил он, — мы можем получить треть, а то и больше мест в Учредительном собрании". А затем неизбежное обострение ситуации "заставит эсеров и меньшевиков искать союза с пролетарской партией". В результате "наши противники вынуждены будут уступать нам на каждом шагу… мы составим вместе с левыми эсерами, беспартийными крестьянами и прочими правящий блок, который в основном должен будет проводить нашу программу".
Марксистом Лев Борисович был очень грамотным, а по характеру человеком мягким и не властолюбивым. Ленина его постоянный оппонент не раздражал, напротив, он считал его полезным: на каменевской критике, как на бруске, Ильич мог оттачивать свой дискуссионный клинок. Только однажды, когда накануне Октября Каменев в газете Максима Горького "Новая жизнь" от своего имени и имени Григория Зиновьева изложил доводы против восстания, Ленин сильно осерчал, расценив этот поступок как предательство, и потребовал его исключения из партии. Вождя, однако, товарищи не поддержали (были и такие времена), да скоро он и сам остыл. Тем более какое уж там предательство, если в статье говорилось, что решения по поводу восстания в партии нет, идет лишь дискуссия.
"Борются две тактики, — писал Каменев, — тактика заговора и тактика веры в русскую революцию". Под "заговорщиком", понятно, подразумевался Ленин. А сам Каменев был, разумеется, "верующим".
Расходился с Лениным во взглядах Лев Каменев многократно. Обычно соглашаясь с ним в тактических вопросах, он был не согласен с Ильичом в области стратегии. Каменев, вообще, идейно обитал где-то на нейтральной полосе между большевизмом и меньшевизмом. Во время Первой мировой высказывался против ленинской "пораженческой позиции", считая лозунг "Долой войну" бессмысленным. Или точнее, как говорил Лев Борисович в присущей ему вежливой манере, "бессодержательным".
А возвратившись из ссылки и редактируя "Правду", отстаивал необходимость поддержки Временного правительства до тех пор, "пока оно борется с остатками старого режима", оказывая вместе с тем на правительство давление через Петросовет. Причем в марте, в отсутствие Ленина, русское бюро большевиков с точкой зрения Каменева согласилось.
Кстати, и сам Лев Борисович был в ту пору членом исполкома Петросовета, причем избрали его туда подавляющим числом голосов. Объяснение простое. Каменев, даже споря со своими противниками, был всегда корректен и поддерживал с ними нормальные человеческие отношения, что среди большевиков было редкостью. Ленин ругался с классовыми врагами безбожно, ругались и другие, беря пример с вождя.
Между прочим Сталин, который после ссылки работал там же, в "Правде", в этот период полностью поддерживал Каменева.
Именно эти двое, редактируя первое ленинское "Письмо из далека", выбросили из него резкие характеристики Временного правительства. А последующие письма вообще решили не публиковать. Изменил свои взгляды Сталин лишь после возвращения Ленина в Россию. А вот Каменев их не изменил.
После июльского кризиса, когда на большевиков обрушились репрессии, а Ленин перебрался в шалаш (Разлив), Каменев заявил, что готов предстать перед судом и добровольно сдался властям. Вопрос о явке в суд Ленина тоже обсуждался, однако Сталин, комментируя этот вариант, заметил, что юнкера Ильича до тюрьмы, пожалуй, и не довезут. Возможно, был прав. Если умеренного Каменева посадили (правда, ненадолго) в "Кресты", то радикала Ленина действительно могли до тюрьмы и не довезти.
В сентябре взгляды Каменева и Ленина на текущую ситуацию снова не совпали. Во время работы так называемого демократического совещания, которое взамен коалиционного Временного правительства хотело создать "однородное демократическое правительство", Каменев, который представлял фракцию большевиков, с точки зрения Ленина, выступил там слишком мягко. По мнению Ильича, следовало не критиковать власть, а немедленно начать подготовку к восстанию. Однако заседание ЦК РСДРП (б) под руководством Каменева объявило "совершенно недопустимыми какие-либо выступления", поручив членам ЦК предпринять меры, чтобы в казармах и на заводах было спокойно.
Так, с абсолютно разными позициями, находясь при этом в руководстве одной и той же партии, Ленин и Каменев подошли к Октябрю. Ленин с энтузиазмом готовил восстание, а Каменев безуспешно пытался восстание предотвратить.
Тем не менее после захвата Зимнего, тяжело про себя вздохнув, Лев Борисович не только остался в партии, но даже стал на полторы недели председателем ВЦИК, то есть формально главой государства. История сохранила слова Каменева: "Сделали глупость, взяли власть — теперь надо формировать кабинет". И… опять разошелся с Лениным, потребовав создать коалиционное правительство с меньшевиками и эсерами. А когда вождь на такой вариант не согласился, подал в отставку.
Впрочем, и позже Каменев занимал немалые должности: председатель Моссовета (1918—1926), с 1922 года — заместитель председателя Совета народных комиссаров и Совета труда и обороны (СТО), а после смерти Ленина — председатель СТО. Не говоря уже о чисто партийных обязанностях. Закат начался в 1926-м. Схема для тех времен классическая: понизили, сняли, отправили послом, обвинили в одном заговоре, потом в другом. При этом петлю то затягивали, то на короткое время отпускали. Поэтому и вышло, что не раз исключали из партии. В 27-м исключили, в 28-м восстановили, в 32-м исключили, в 33-м восстановили, в 34-м уже окончательно — тюрьма.
Хотя имя Каменева фигурирует в различных политических комбинациях той эпохи (сначала вместе с Зиновьевым и Сталиным входил в триумвират, направленный против Троцкого, а затем вместе с Зиновьевым выступил против Сталина), нигде ключевой роли Лев Борисович на самом деле не играл. Что и понятно, учитывая его далеко не бойцовский характер. Есть люди, которым хватает мужества иметь свою точку зрения, но не хватает воли, чтобы ее, если надо, жестко и до конца отстаивать. На съезде в декабре 1925 года Каменев заявил: "Товарищ Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского штаба. Мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя". Но всерьез драться со Сталиным?
Если Зиновьев, возглавляя Ленсовет, всячески наращивал мускулы для политической борьбы и подбирал преданных себе людей, то председатель Моссовета Каменев об этом и не помышлял. А погибли вместе. Расстреляли в 1936-м — дело троцкистско-зиновьевского центра.
Говорят, Каменев держался стойко и, когда вели на расстрел, пытался приободрить павшего духом Зиновьева: "Перестаньте, Григорий, умрем достойно!" Драться этот интеллигентный большевик не хотел, да и не умел, а умер мужественно.
