Все крупные российские нефтегазовые компании готовы инвестировать деньги в разведку и добычу Ирана, однако они ждут принятия нового нефтяного контракта, который бы сделал условия их работы в стране понятными и прозрачными. Пока документ не принят, министерства энергетики двух стран подготовили дорожную карту, которая облегчит совместную работу, а российские технологические компании презентуют иранцам свои разработки в отрасли. Заместитель министра энергетики России Кирилл Молодцов в интервью РИА Новости на полях Петербургского международного экономического форума рассказал, сколько денег могут инвестировать российские компании в Иран, кто из них в этом заинтересован и чего они опасаются. Беседовала Елизавета Паршукова.
— В рамках Петербургского международного экономического форума прошло второе заседание российско-иранской рабочей группы по энергетике. Что обсуждали и до чего договорились?
— Действительно, это уже вторая наша встреча. Первое заседание рабочей группы, которая была создана в рамках российско-иранской МПК, состоялось в конце прошлого года в Тегеране.
Иранскую сторону интересуют вопросы, связанные с наукой и исследованиями в области технологий нефтегазодобычи. В частности, на прошедшей в Санкт-Петербурге рабочей группе их внимание на себя обратили разработки Сколтеха. И наибольшее удивление у иранцев вызвал возраст резидентов Сколтеха, которые представили свои стартапы, — в среднем 35 лет при таком высоком уровне квалификации. Сколково презентовало по меньшей мере 11 проектов. Это стартапы, некоторые из которых уже имеют коммерческую реализацию. Были представлены технологии как по добыче, так и по транспортировке нефти и газа. Также был представлен НТЦ Газпром нефти, который в настоящее время работает над технологиями интеллектуального бурения. Поэтому отраслевое впечатление мы на иранцев наверняка произвели благоприятное.
— По итогам заседания рабочей группы была подписана дорожная карта российско-иранского сотрудничества в энергетической сфере. О чем этот документ?
— В дорожной карте, в частности, закреплено сотрудничество в рамках вхождения российских компаний в контрактные отношения по освоению месторождений Ирана, вопросы научно-технического сотрудничества, продвижение российских технологий. В документе перечислено несколько десятков ключевых пунктов нашего дальнейшего взаимодействия по созданию дополнительных благоприятных условий для реализации крупных инвестиционных проектов. Они касаются и продвижения в вопросах контрактов по бурению. Следующая наша встреча, где мы оценим ход реализации пунктов дорожной карты, запланирована на начало-середину 2018 года в Иране.
— Кто может поставлять российские технологии в Иран и какова может быть их сумма?
— Например, Сколково. Инновационный центр представил ряд технологий, по которым уже налажено взаимодействие с Газпром нефтью, Татнефтью, Роснефтью и Лукойлом. Пул уже заключенных контрактов в нефтегазовой сфере у Сколково сегодня составляет порядка 100 миллионов долларов. Также Сколково интегрирует свои проекты в нефтегазе в Канаде и США.
— Обсуждение нового иранского нефтяного контракта (IPC) продолжается очень долго. Возможно ли, что Иран в итоге представит компаниям другой тип контракта?
— Важным условием выхода российских компаний на практическую реализацию инвестиционных проектов в нефтегазовом секторе Ирана является предоставление им нового типа иранского нефтяного контракта.
Иранская сторона уже провела для российских компаний две эксклюзивные презентации предполагаемых условий нового типа иранского нефтяного контракта (17 ноября 2016 года в Тегеране и 27 марта 2017 года в Москве — ред.). Вместе с тем у наших компаний остается некоторое количество вопросов к содержанию документа. В частности, дополнительных разъяснений требуют механизм финансирования доли участия иранского партнера и гарантии исполнения его обязательств, условия обеспечения иранского контента и реализации продукции, порядок и объем подлежащих передаче иранской стороне ноу-хау и технологий.
По имеющейся у меня информации, в Тегеране до настоящего времени работа над итоговой версией нового иранского нефтяного контракта продолжается. По срокам, в которые иранцы могут представить документ, сориентировать пока сложно. Рассчитываем, что когда контракт будет готов, российские компании смогут ознакомиться с ним одними из первых, учитывая тесные партнерские отношения между Россией и Ираном.
— Планируют ли российские компании участвовать в тендере на месторождение Азадеган?
— Насколько я знаю, российские компании пока осторожны в своих оценках и такие планы не афишируют.
— В чем причина того, что хотя эта тема активно обсуждается, реального участия компаний РФ в добычных проектах Ирана нет?
— Оказывает влияние совокупность факторов. Это и коммерческая привлекательность, и имеющаяся у компаний альтернатива на вложения, и технологические аспекты. В настоящее время российские компании используются как сервисные, а, например, в том же Ираке на Бадре действует контракт под ключ — компания его реализует полностью, задействуя свой персонал, всецело отвечая за объем добычи.
— То есть конкретных шагов от компаний РФ до определения правил игры в Иране ждать не приходится?
— Ждем окончательной информации от иранских партнеров по условиям, чтобы обсудить возможность участия и сделать дальнейшие конкретные шаги.
— Какие месторождения Иран готов выставить на тендеры и предложить на изучение в том числе российским компаниям?
— Насколько нам известно, таких месторождений будет порядка пяти.
— Министерство со своей стороны как-то способствует сотрудничеству?
— Наша задача как министерства — создание условий для обеспечения конкурентоспособности российских компаний на иранском рынке. Российско-иранская рабочая группа — как раз та площадка, где мы можем обсуждать возможности расширения сотрудничества в энергетике между нашими странами. Мы содействуем компаниям, если у них возникают вопросы, но не на этапе принятия решений о вхождении в проект. Мы не имеем права вмешиваться в коммерческие дела компаний и непосредственно в процесс подписания контрактов. Даже государственные компании с нами не обсуждают эти вопросы — это инициатива компаний, они принимают решение, и если им нужно одобрение, то они либо выносят вопрос на совет директоров, где есть представители государства, либо, если им нужна государственная поддержка, обращаются в правительство Российской Федерации. Министерство может только содействовать процессу — мониторить, при необходимости инициировать предоставление преференций.
— Просили ли компании о подобной помощи Минэнерго?
— Да, был такой разговор. И с Газпром нефтью, и с Газпромом. Эти и другие компании обращаются периодически.
— Резюмируя вышесказанное, в чем состоит задача Минэнерго по сотрудничеству с Ираном?
— Наша задача состоит в двух вещах — мы должны содействовать формированию четкого понимания иранской стороной наличия у российских компаний технологий, навыков и умений по вопросам освоения иранской нефти. С другой стороны, с точки зрения поддержки российских компаний мы должны при необходимости участвовать поставками технологий и финансирования этих технологий путем экспортно-импортных контрактов, пусть даже сейчас тема участия наших компаний в мировых нефтегазовых проектах не имеет прямой экспортной поддержки. В любом случае, если возникнет задача в двустороннем сотрудничестве, которую надо будет решать, — будем решать. Но важно то, что мы не нефть туда поставляем, а технологии.
