Президент Сирии Башар Асад в эксклюзивном интервью РИА Новости назвал произошедшее в провинции Идлиб провокацией для оправдания удара США по авиабазе Шайрат и объяснил, почему армия Сирии не смогла сбить американские "Томагавки". Асад оценил возможность прямой военной конфронтации между Сирией и США и рассказал, на каких условиях готов сотрудничать с новой американской администраций.
Сирийский лидер также рассказал о переговорах Сирии и России по новым поставкам вооружения, об операции сирийской армии по освобождению Ракки, оценил ход переговоров в Женеве и Астане и признался, на каких условиях готов сесть за стол переговоров с боевиками.
— Спасибо, господин президент, за предоставленную возможность провести это интервью. Начну с вопроса о недавнем трагическом событии в Алеппо, где большая часть погибших и раненых — дети. Как вы думаете, кто организовал это преступление и с какой целью?
— Вы говорите о какой-то конкретной группировке или о самой"Нусре"*?
— Нет, когда вы говорите о "Нусре"*, то подразумеваете их идеологию, у них разные названия. Как вы знаете, "Нусра"* сама сменила название, но разные наименования не означают смену идеологии или поведения или же прекращение убийств. Поэтому неважно, как их зовут.
— Как много человек погибли с начала войны до этого момента?
— Получается, вы не согласны с данными, предоставляемыми ООН?
— Нет, потому что у ООН нет никаких инструментов для подсчета, на самом деле, их ни у кого нет, поскольку, как я уже говорил, мы говорим о различных группировках, об иностранцах, сирийцах и так далее, поэтому это тяжело подсчитать. Единственное, что у нас есть, — официальные данные. Конечно, они (данные о количестве жертв — ред.) должны быть выше официальных данных, но мы просто не можем оценить и дать какую-либо цифру.
— Понятно. Вчера в СМИ появились сообщения о том, что лидер ИГ* (запрещена в РФ) аль-Багдади был схвачен российской и сирийской разведкой на границе Сирии и Ирака. Вы можете подтвердить это?
— Нет, нет. Это неправда.
— Это неправда?
— Нет, неправда. В любом случае граница там сейчас находится под контролем ИГ*, она не сирийская или российская, не западная или американская — ничья. Только ИГ* контролирует эту границу, поэтому для аль-Багдади там безопасно находиться.
— Давайте немного поговорим об ударе США по аэродрому. Аэродром Шайрат быстро восстановил свою работоспособность, но многим интересно, почему сирийская армия не сбила американские ракеты, не пыталась этого сделать. Почему?
Во-вторых, возможно, лишь немногие знают, что террористы в самом начале своих атак (на сирийскую армию — ред.) начали с того, что стали уничтожать ПВО Сирии. И это отнюдь не "мирные демонстрации", как они их тогда называли. Большая часть объектов ПВО находится за пределами городов на окраинах. Они стали атаковать ПВО, система сильно пострадала во время кризиса. Поэтому есть много факторов, которые могут повлиять на (способность — ред.) сбивать такие ракеты.
— Сколько же объектов ПВО вы потеряли из-за этих нападений террористов перед тем, как США нанесли удар по аэродрому?
— Огромное количество, огромное. Это была их первая цель — система ПВО. Мы сейчас не должны предоставлять точные цифры, так как это военная информация, как вам известно, но могу вам сказать — больше 50 процентов. Конечно, русские через их поддержку сирийской армии частично компенсировали эти потери качественным вооружением и системами ПВО, но этого недостаточно, когда вы говорите о всей стране. На восстановление всей системы ПВО требуется очень много времени.
— Идут ли какие-то конкретные переговоры с Россией относительно покупки новых систем ПВО?
— Какие виды систем вас интересуют теперь, после атаки США —С-300, С-400?
— Обычно мы всегда проявляем интерес к последнему поколению любой системы, но это зависит от наличия, от политики поставщика — в данном случае РФ, от цен. Имеется много критериев, и это, конечно, зависит от технических характеристик, которые вам нужны, которые могут подойти для вашего типа войны, для вашей армии, вашего рельефа, есть много других критериев, относящихся к ПВО.
— Были ли какие-то переговоры о возможных, бесплатных поставках из России, или же речь идет о коммерческом контракте?
— Понятно. Итак, Дамаск заявил, что готов принять миссию ОЗХО для проведения расследования инцидента в Хан-Шейхуне. Были ли уже какие-то контакты между вами и организацией и есть ли возможные даты приезда экспертов?
— После первой атаки, которую совершили террористы против правительственной армии несколько лет назад в Алеппо, мы обращались к ООН с просьбой отправить экспертов для расследования этого случая, для того чтобы доказать, что террористы использовали газ против нашей армии. И после было немало схожих случаев, но ООН так и не отправила в Сирию никакую делегацию. То же самое происходит и сейчас. Формально мы отправили письмо в Организацию Объединенных Наций, в котором попросили прислать делегацию экспертов для расследования произошедшего в Хан-Шейхуне. Конечно же, до настоящего момента они никого не прислали, потому что западные страны и США препятствуют приезду любых делегаций. Ведь если приедут эксперты, то обнаружат, что все их рассказы о том, что произошло в Хан-Шейхуне, и их атака на авиабазу Шайрат были ложью. Именно поэтому они никого и не присылают. Единственные контакты, которые, насколько я понимаю, сейчас идут, это контакты между Россией и, возможно, несколькими странами для организации приезда делегации экспертов. До настоящего момента никаких позитивных новостей о том, приедут они или нет, у нас нет.
— Опять же, каково ваше видение случившегося там? Потому что имеется много различных сообщений, события неверно интерпретируются, имеются обвинения в создании фейковых новостей. Что же там случилось, по вашей информации?
Их фотографии, на которых дети якобы убиты в результате российского авиаудара, — позже выясняется, что это подделка, что они положили мальчика, вымазали его грязью и кровью — поддельной кровью, конечно, и так далее. Все эти уловки могут быть частью (их деятельности — ред.). Мы верим в эту (свою — ред.) версию, потому что атака была уже заранее подготовлена, они не хотели выслушать, они не хотели расследовать, они лишь хотели предпринять атаку. Мы полагаем, что это провокация, по одной очень простой причине: если бы была утечка газа или атака и вы утверждаете, что в том городе погибли 60 человек, то как бы город продолжил жить по-прежнему? Они не эвакуировали население города. Город не покинул ни один человек, жизнь продолжила свой обычный ход, речь идет об оружии массового поражения. На следующий день они атаковали Шайрат, где, как они утверждают, были хранилища газа, они атаковали все склады — но никакой газ не распространился на территории аэродрома. Никто из наших офицеров или военного персонала не пострадал ни от какого газа. Поэтому мы полагаем, что никакой газовой атаки не было, как и хранилищ газа, это все была провокация только для оправдания атаки на Шайрат. Вот что случилось.
— Основная версия состоит в том, что никакое химоружие и химические вещества там не применяли?
— А что по поводу возможных новых провокаций, подобной этой, в будущем? Президент Путин сказал, что есть информация, что такие провокации возможны. Как вы оцениваете такую возможность?
— На самом деле такая возможность существует не только из-за недавних событий. Это случалось и раньше. Например, для нас она существует с 2013 года, когда они ей воспользовались. Но в этот раз риторика и пропаганда были другими, потому что все были готовы к атаке. Это была часть повестки дня, часть одного плана, а не разные, не связанныемежду собой инциденты. Поэтому, конечно, существует такая возможность. Во-первых, потому что это случалось и ранее.
— Существует ли угроза применения химоружия террористами? Если да, откуда они его берут? Из каких стран?
— Из Турции. Напрямую из Турции, и этому есть доказательства, некоторые из них были представлены в интернете несколько лет назад. В Турции многие партии и члены парламента задавали вопросы правительству по этим заявлениям. Это не что-то тайное. Многие в Сирии знали это, и единственный путь, единственный маршрут для террористов для получения денег, вооружения, любого материального обеспечения, новобранцев и подобных веществ идет через Турцию, другого пути с севера у них нет. Поэтому на 100 процентов это Турция.
— Давайте поговорим о другой военной ситуации. Когда сирийская армия начнет операцию по освобождению Ракки? Будут ли в ней участвовать курдские войска? Будут ли участвовать российские? Есть ли вероятность сотрудничества с западной коалицией и иракскими войсками?
— Возвращаясь к теме Турции, о которой вы говорили, — на севере Алеппо в аль-Бабе сирийская армия противостоит турецким войскам, которые вторглись на территорию страны в обход международного права. Будут ли сирийские войска предпринимать какие-либо действия, чтобы положить конец турецкой интервенции, и когда и в каком виде это может произойти?
— Ожидаете ли вы военную эскалацию после ракетного удара США? Может ли этот шаг Вашингтона в целом привести к прямой конфронтации между Сирией и США?
— США ударили по авиабазе из Средиземного моря, с расстояния сотен, наверное, даже тысяч миль, то есть для сирийской армии они недоступны. Иными словами, если быть реалистами, мы можем говорить, что не можем достать их корабли в Средиземноморье. Но если говорить о присутствии военных на земле, как в случае с турецкими войсками, когда ты борешься с их террористами, тогда ты вправе сражаться с теми, кто оккупирует твою страну. В этой связи американцы, как и турки и как любые другие оккупанты, должны убраться сами или будут выдворены силой.
— Считаете ли вы, что отношения между Сирией и США могут улучшиться?
— Вы пробовали установить какие-либо контакты или планируете вступить в контакт с представителями администрации Трампа?
— На самом деле нет, сейчас у нас нет никакого канала (связи — ред.) между Сирией и режимом Соединенных Штатов или их администрацией.
— Ясно. И как вы оцениваете складывающуюся коалицию между Соединенными Штатами и курдскими отрядами? Вы предприняли шаги, чтобы предотвратить формирование самоуправляющегося региона на севере страны?
— Что касается конституции, вы уже запустили проект, который сейчас обсуждается в Женеве? Что вы думаете о предложении убрать слово "арабская" из названия государства (Сирийская Арабская Республика)?
— А что, на ваш взгляд, является наиболее спорным вопросом?
— По конституции?
— Да, по конституции.
— Светский характер (государства — ред.). Большая часть групп, которые,очевидно, присоединились к переговорам в Астане, и часть из тех, кто (участвует в переговорах — ред.) в Женеве, они не принимают секулярный характер государства, они хотят государство с официальной религией, исламское государство. Это, возможно, самый важный аспект противоречий по поводу конституции. Конечно, до сих пор мы не приступили к прямым переговорам, но мы знаем через посредников, что они предлагают и что мы предлагаем.
— Сейчас мы обсудили ситуацию на севере, но что-то происходит и на юге. У вас есть какая-либо информация о планах Иордании направить войска в Сирию при координации с Соединенными Штатами под предлогом борьбы с ИГ*? Некоторые СМИ сообщили об этом. И если это так, считаете ли вы, что существует угроза расчленения Сирии со стороны соседних государств?
— Давайте немного поговорим о ситуации в Мосуле. Каково, по вашей оценке, число боевиков ИГ*, которых вытеснили из района Мосула на сирийскую территорию? И до какой степени операция коалиции и вывод террористов укрепили позиции ИГ* здесь, в Сирии? Могло бы это, например, привести к установлению полного контроля над Дейр-эз-Зором террористами?
— Значит, это меняет ситуацию — военная ситуация, как вы сказали, угрозы с севера, с иракской части границ, от Иордании и военный ракетный обстрел с кораблей США. В этой ситуации будете ли вы обращаться к России за большей помощью, чтобы расширить российскую помощь, включая, возможно, на земле?
— На самом деле Воздушно-космические силы РФ были очень эффективны и действенны за последние полтора года, немного больше, в поддержке сирийской армии, и все знают, что с тех пор, как эта поддержка началась в 2015 году, баланс изменился и мы смогли вернуть Пальмиру, и Алеппо, и множество других областей, и мы смогли недавно защитить Хаму, это была огромная и хорошо организованная атака, но мы смогли отразить ее. Поэтому эта поддержка была очень действенной, и, конечно же, мы не должны забывать действенную поддержку на местности иранцев, они не присылали войска, но с их офицерами, с их советниками они сыграли очень важную роль. Поэтому я не думаю, что сейчас есть необходимость в наземных войсках. Иногда, когда проходят интенсивные нападения на разных фронтах, как вы упомянули, север, восток, юг и посередине, (поскольку — ред.) российские ракеты атакуют с моря. Российские стратегические бомбардировщики с территории России атаковали (объекты террористов — ред.) в Сирии. Так, военная поддержка, российская военная поддержка не ограничивается их базой в Сирии. На самом деле они осознают то, какова необходимость в боевых действиях, ситуация постоянно меняется, но войска на земле до этого момента не нужны. Может быть, в будущем, если наши враги и их сторонники, их террористы, их ставленники, поменяют свою стратегию и приведут большее число террористов со всего мира и будут полные армии из террористов к этому моменту, это может понадобиться, но в этот момент я не считаю, что это нужно. То, что было сделано, хорошо и достаточно.
— Ок, вполне справедливо. И в отношении будущего политического урегулирования — как вы видите это, учитывая низкую эффективность женевских переговоров? И может ли Астана заменить Женеву как основную платформу переговоров? И еще один вопрос: есть ли какие-либо люди, с которыми вы готовы контактировать и вступать в прямые переговоры со стороны оппозиции, я имею в виду среди тех, кто приезжает в Астану, из военных группировок, или в Женеву?
Сейчас готовы ли мы сесть (за стол переговоров — ред.)? Конечно, в Сирии мы садились с террористами, как мы можем достигать примирения, если мы не садимся с ними? С самого начала мы отметили, что не было реального и подлинного политического курса по той причине, которую я только что озвучил. Итак, я сказал: давайте, подготовьте почву для вашего собственного политического курса, который является прямыми переговорами с террористами или боевиками в различных областях, и скажите им, что, если они откажутся от своего вооружения, я дам вам амнистию и вы вернетесь к нормальной жизни и будете жить нормально, как любой другой гражданин. В противном случае, если вы не будете частью этого примирения, вы можете уйти куда угодно, и это то, что происходит сегодня, вчера и каждый день, это происходит время от времени, и это помогло (обеспечить — ред.) стабильность во многих районах в Сирии, и это подорвало (позиции — ред.) террористов и их хозяев. Поэтому да, мы готовы сесть (за стол переговоров — ред.) с любым, кто может нам помочь в остановке этого кровопролития в Сирии, любым, у нас нет никаких проблем, у нас нет никаких табу в этом отношении.
— Но у вас также нет никаких предпочтений?
— В каком плане, что вы имеете в виду?
— В плане того, есть ли конкретные люди, конкретные имена тех, с кем сирийское правительство может говорить напрямую?
— Вы упомянули Катар и Саудовскую Аравию, а также недавно Казахстан как принимающую страну процесса в Астане, предложившую пригласить больше стран в этот процесс, включая Катар и Саудовскую Аравию. Что вы думаете об этом?
— Недавно министры иностранных дел России, Сирии и Ирана оценили их переговоры в Москве как успешные. Хотели бы вы использовать этот успех в качестве основы и провести трехстороннюю встречу на президентском уровне?
— Речь идет не об уровне, то, что они выразили в своих заявлениях, их мнениях, — это представляет их президентов, потому что министр иностранных дел в любом случае работает с президентом. Поэтому речь идет не о том, какой уровень, потому что кто бы ни вел переговоры, любой чиновник, он представляет все правительство, все государство. Может быть, если в будущем будет необходимость так сделать, конечно, это хорошая идея, но для нас в Сирии сейчас приоритет — это достичь цели. Скажем так, речь идет не о формальностях.
— Давайте немного поговорим о двусторонних отношениях в экономической сфере. Недавно наш вице-премьер Дмитрий Рогозин посетил Дамаск и сказал, что достигнуто соглашение о продвижении российских компаний в Сирии и что он получил гарантии от вас, что российские компании будут приняты благосклонно и будут обладать здесь приоритетами. Итак, какие конкретные механизмы были созданы для выполнения этой цели?
— Хорошо, господин президент. Большое спасибо за это интервью. Оно было очень искреннее и очень интересное. Большое вам спасибо.
— Спасибо вам за то, что пришли.
*Террористические организации, запрещенные в России.
