МОСКВА, 17 мар — РИА Новости, Дмитрий Виноградов. В середине марта исполняется шесть лет с начала сирийского конфликта. Начавшийся как гражданский протест под знаменами справедливых социальных требований, он быстро трансформировался в противостояние властей и радикальных исламистов. В последние годы в Сирии практически безвылазно находится корреспондент РИА Новости Михаил Алаеддин, о работе которого мы хотели бы рассказать.
Вначале были митинги
"На момент начала волнений в Деръа я был в Москве. И первые дни столкновений переживал очень сильно. Так получилось, что на праздник 8 марта моя младшая сестра со своей группой приехала выступать в Русский культурный центр в Дамаске и, когда пламя начало разжигаться, находилась еще там. Мы всей семьей переживали, что мятежники отрежут дорогу в Бейрут, как главную транспортную артерию Сирию", — вспоминает Алаеддин события 2011 года.
Но тогда все обошлось. "В какой-то момент начало казаться, что буквально в два-три дня все утихнет, останется лишь неприятный шлейф истории", — рассказывает он.
Очень быстро оказалось, что основную массовку этих демонстраций составляют сунниты и исламисты – сначала местные, а потом и приезжие, хлынувшие в Сирию со всего мира – из Ливии, Афганистана, с Кавказа и даже из Европы. Характер столкновений быстро изменился. Если местные радикалы требовали больших прав для суннитской общины и переустройства сирийской системы на более справедливый лад, то приезжих экстремистов будущее Сирии и ее граждан интересовало уже мало. Это профессиональные боевики-джихадисты, умеющие только воевать.
При этом и сами эти группировки воюют между собой за территорию и влияние, обвиняя друг друга в отходе от "истинного ислама". А если вспомнить, что на севере Сирии есть самопровозглашенный Сирийский Курдистан, и что в эти же районы вторглась турецкая армия, то можно понять, в какое "лоскутное одеяло" превратилась Сирия. Территории, подконтрольные правительству, перемежаются селами и городами, где засели оппозиционеры или исламисты.
Свой среди своих и чужих
Один из коллег Алаеддина вспоминает, как весной 2015 года группа российских журналистов поехала в Сирию для интервью с президентом Башаром Асадом. Прилетели в Бейрут, чтобы оттуда уже отправиться в Дамаск.
"Встречал нас Алаеддин, которого посольство попросило немного нам помочь. В результате Миша из-за своей энергичности и душевной доброты быстро превратился в основного организатора нашей поездки, да еще и переводчика. В конце концов ему даже доверили перевод интервью Асада, и он сильно переживал, что не смог ни задать вопрос президенту, ни сфотографироваться с ним – остался, в общем, сапожник без сапог", — рассказывает журналист РИА Новости.
Так вот, когда журналистский пул только прибыл в Бейрут, всю прессу погрузили в автобус. Тут же появился улыбчивый и шустрый молодой брюнет арабской наружности. Он всем представился: "Михаил".
Преимущества билингв
Помогает, конечно, и то, что для Алаеддина и арабский, и русский языки являются родными – он классический билингв. В детстве и юности он жил попеременно то в Ливане, то в Москве – Миша до сих пор со смехом вспоминает, как в студенческие годы подрабатывал кальянщиком в ночных клубах Москвы.
"В Ливане я бывал в детстве. Так получилось, что тогда там было не совсем спокойно. Например, в конце 90-х я оказывался свидетелем разборок между ливанскими партизанами и израильским ЦАХАЛом в южном Ливане. А в начале двухтысячных израильские ВВС бомбили пригород Бейрута. После того, как я вернулся в Москву, думал, что все неприятные переживания детства далеко остались позади", — рассказывает Михаил. Но оказалось, что это было только начало.
Весной 2015 года Михаил поехал на ливано-сирийскую границу освещать операцию "Хезболлах" по очистке пограничного хребта от боевиков "Джебхат ан-Нусры"* и ИГ*. "Как сейчас помню, операция романтично называлась "Таяние льда". Холод и запомнился больше всего", — смеется журналист.
На безымянной высоте
С 30 сентября 2015 года, когда спецоперацию в Сирии начали ВКС России, Алаеддин живет в Сирии практически постоянно с небольшими перерывами на две-три недели.
"Трудно сказать, какой момент был для меня самым страшным. Каждый день в Сирии – как яркая вспышка. Какая из них ослепила больше – трудно сказать. Каждый выезд на передний край потрясает. Каждый раз страшно. К войне и смерти привыкнуть нельзя, просто становишься осторожней и внимательней с каждым разом. Страшно смотреть на детей на въезде в Алеппо, которые босиком бегают по ледяной земле и играют в снежки. До боли страшно смотреть, как отец забирает из морга двух своих дочек, которые погибли от попадания мины в класс. Человеческая трагедия — вот что реально страшно. Штурмы, обстрелы и прочее отходят на второй план", — рассказывает он.
Но все-таки, подумав, вспоминает самый опасный случай, который он назвал "вторым рождением" — выезд прошлой весной в Карьятейн, христианский город на западе Сирии, который армия освободила от боевиков ИГ*.
Хотя на войне ярче не только трагедии, но и праздники.
"Не могу забыть Рождество 2015 года, когда в Дамаске устроили целый карнавал, несмотря на то, что террористы были всего в 500 метрах. А потом еще праздновали всем старым городом ликвидацию главаря одной из террористических группировок Захрана Аллуша (глава группировки "Джейш аль-Ислам"* — ред.), который пять лет ракетами терроризировал мирный город", — вспоминает Михаил.
Спустя полтора года после начала российской спецоперации стала понятна тактика, которой придерживается Россия – "принуждение к миру" всех умеренных радикалов, особенно из числа местных жителей, и уничтожение террористических групп, особенно иностранных. Тактика принесла свои плоды – удалось примирить некоторые пригороды Дамаска и деревни в глубинке Сирии, а главное – взять под контроль Алеппо и Пальмиру. До этого почти пять лет в Алеппо, экономической столице Сирии, шли уличные бои, правительство не контролировало около половины города. Теперь же властям удалось договориться, чтобы боевики покинули город и выехали в провинцию Идлиб.
Пальмира: триумф и разрушенный амфитеатр через полгода
"Во время первой операции по освобождению Пальмиры в пустыне пришлось пробыть больше месяца. Тогда пролилось много крови при штурме цитадели и города. Потом ужасали масштабы минирования жилой части Пальмиры – взрывчатка, кажется, была повсюду и замаскирована всеми возможными способами, вплоть до детских игрушек. Во время второго освобождения "финальный аккорд" длился меньше суток", — вспоминает Михаил.
В амфитеатре его охватили странные чувства. Десять месяцев назад здесь был грандиозный концерт Мариинки, настоящий триумф гуманизма над человеконенавистнической бандой ИГ*. Сейчас же перед журналистами лежал полуразрушенный, совершенно пустой амфитеатр.
"Вспомнился прошлогодний концерт, памятные встречи с хорошими людьми и друзьями. А сейчас, когда я фотографировал остатки сцены, даже тучи набежали и почернели. Не самое приятное воспоминание, в общем", — признается он.
"Почему потеряли второй раз – сказать не могу. Пусть это будет на совести, тех, кто за город отвечал. Но раз потеряли уже дважды, то гарантий, что удержат в этот раз, нет никаких. Хотя и отбросили террористов далеко, и оборонительные сооружения начали строить по периметру города", — признает он.
За освещение освобождения Пальмиры Алаеддин получил российскую госнаграду.
Победа уже близко
И все-таки в будущее Сирии Михаил смотрит с оптимизмом.
"Война, конечно, меняет и армию, и общество. Люди стали менее доверчивые, может, более пугливые, хоть по-прежнему гостеприимны и добродушны. Армия, надо отдать должное, хоть и устала сильно, но продолжает выносить на своих плечах непосильный груз, ведь воюют против наемников почти со всего мира", — рассуждает Михаил Алаеддин.
"Я хочу освещать сирийский конфликт до победного конца и надеюсь снова увидеть Сирию мирной и процветающей", — говорит он.
*террористические группировки, запрещенные в России
Развитие ситуации — в спецпроекте РИА Новости "Война в Сирии" >>
