Владимир Лепехин
Во вторник в Киеве Порошенко встретился с отцом польской "шоковой терапии" (и фактически наставником Егора Гайдара) экономистом Лешеком Бальцеровичем, который по итогам встречи был назначен представителем президента Украины в правительстве. За три дня до этого в Донецке Народный совет принял закон о национализации всех украинских активов, находящихся на территории ДНР.
Два мира — три экономики
Можно понять руководство ДНР-ЛНР, стремящееся национализировать всё контролируемое им имущество: молодой республике нужно выживать, а значит — ей необходима срочная мобилизация ресурсов и всей экономической деятельности. Иное дело — Киев, который вроде как тоже заинтересован в оздоровлении украинской экономики, однако по факту нацелился на то, чтобы окончательно её добить, пригласив на добивание известного "специалиста" по денационализации некогда суверенной экономики Польши.
К лету 2016 года Украина разделилась по экономическому признаку на три неравные части. Одна её часть (Донбасс) стремится жесткими мерами перейти к экономическому росту при опоре на собственные силы, вторая (большинство регионов страны) плывет по течению, переваривая и распродавая остатки советской инфраструктуры, третья (Киев) взяла курс на трансформацию страны в откровенную колонию Запада.
Первая же встреча Бальцеровича с Порошенко расставила все точки над i применительно к украинской экономике, а также дала понять, чего ждет Запад и от России, и ради чего он, собственно, и ввел антироссийские экономические санкции (ясно ведь, что Крым стал лишь поводом для санкций, а их цель — в ином).
Как и бывший министр финансов России Алексей Кудрин, экс-министр финансов Польши видит корень экономических проблем в бюджетном дефиците, который, в свою очередь, можно решить — как утверждает Бальцерович, за счет повышения пенсионного возраста.
Вопрос: почему гуру "польского чуда", а также ведущие российские реформаторы уперлись в пенсионеров, в то время как элементарный здравый смысл подсказывает необходимость реализации и на Украине, и в России целой совокупности вполне понятных мер по оздоровлению экономики. Я имею в виду комплекс мер от ужесточения контроля за банковской системой и снижения процентной ставки по кредитам до обеспечения промышленного роста и программ импортозамещения?
В современной economics давно сформулированы жесткие требования к так называемой колониальной экономике, проводниками которой по отношению к Украине и России выступают не только МВФ и иные западные институты, но и их многочисленные и замотивированные целевыми грантами агенты в периферийных странах.
Колониальная экономика: основные черты
В колониальной экономике денежная система страны жестко привязана к одной из мировых валют и к экспортной выручке, а, например, товарные позиции — к той же экспортной выручке и, следовательно, импорту. Что мы и видим сегодня в российской экономике в качестве её "несущей конструкции". (Относительно самодостаточной и суверенной сегодня в РФ является лишь сфера ОПК). И что бы ни говорили российские чиновники вот уже четверть века про необходимость преодоления сырьевой зависимости, этого не произойдет без принципиальной смены в России экономической системы как таковой.
В рамках короткого комментария невозможно описать суть и основные характеристики колониальной экономики. Скажу только, что с точки зрения современной политэкономии национальные экономические системы можно разделить на четыре основные категории.
| Тип экономики страны | Страны |
| Рентная экономика | США, Великобритания и др. |
| Самодостаточная | Китай, Иран, Япония, Израиль и др. |
| Колониальная | Польша, Греция, Румыния и др. |
| Паразитическая | Многие постсоветские страны |
Различия между названными типами экономик понятны: рентными являются экономики стран, контролирующих значительную долю мировых активов и специализирующихся на управлении ими и извлечении ренты. Паразитические — существующие в основном за счет экономик соседних стран, извлекая бонусы, например, из транзита углеводородов или разного рода преференций — как Украина, к примеру, и целая группа соседних с Россией стран.
Понятно, что чисто рентных, абсолютно самодостаточных или откровенно паразитических экономик мало. Большинство из них сочетает в себе несколько признаков сразу. Например, те же США, будучи в основном рентной державой, одновременно и самодостаточны, а, например, страны Прибалтики, которые долгое время подпитывались советской, а затем российской экономикой (и в этом смысле были во многом паразитическими) снижают свою паразитарность, одновременно превращаясь в откровенные колонии ЕС.
Что же касается России, то она всю свою историю была страной с самодостаточной и суверенной экономикой, однако же в ходе реформ 90-х годов во многом утратила свою самостоятельность. И сегодня в экономике России решается — кто кого: или страна вернет экономический суверенитет, или она будет окончательно колонизирована.
Полагаю, что экономические ведомства в федеральном правительстве, продолжая традиции "шокотерапевтов" 90-х годов, делают все для того, чтобы страна развивалась в той модели, которая была заложена еще при раннем Ельцине. Отсюда и упорство Кудрина и его единомышленников во власти, настаивающих не на подлинном экономическом развитии страны, но на соблюдении параметров федерального бюджета, предписанных МВФ.
Необходимо разорвать порочный круг экономических штампов
Главная проблема современной российской экономической мысли состоит в том, что поиск рецептов по выходу страны из стагнации происходит в двух объективно заданных направлениях.
Либералы-западники, верные постулатам economics, стремятся завершить колонизацию российской экономики и уповают исключительно на отмену экономических санкций, рост мировых цен на нефть, а пока не происходит ни того, ни другого, — на снижение государством социальных издержек.
Их оппоненты из числа патриотически настроенных экономистов, протестуя против дальнейшей колонизации страны, считают необходимым сменить драйверы экономического роста (частный бизнес — на бюрократию), по факту предлагая всего лишь усовершенствовать то, что имеется.
А имеется сегодня в России синтез постсоветской административной и олигархической сырьевой экономики с диким квазирыночным, колониальным и периферийным капитализмом. Чтобы вырваться за пределы этой далеко не оптимальной конструкции, нужны концептуальные разработки на уровне новой посткапиталистической политэкономии, к обсуждению основных принципов и положений которой сегодня и следует привлекать российские элиты.
Западная экономическая мысль носит предельно прикладной характер, а потому осуществляемые в её рамках исследования и разработки сводятся сегодня к двум основным направлениям:
а) как обеспечить управление активами рентных стран и экономическую деятельность в странах мирового "центра",
б) как обеспечить глобально-колониальное управление экономической деятельностью в странах мировой "периферии".
Но ведь России сегодня нужно другое — нечто альтерглобалистское. А значит, и экономическая наука в нашей стране должна быть уникальная — надсистемная, и отвечающая не потребностям МВФ, а задачам долгосрочного развития российской цивилизации как таковой.
Большая политэкономия подсказывает, что главным принципом российской национальной модели экономики должен стать принцип максимальной её суверенизации, что предполагает — в качестве первоочередной меры — освобождение страны от внешних зависимостей.
