Андрей Сушенцов, программный директор Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба "Валдай", руководитель агентства "Внешняя политика", доцент МГИМО МИД России.
Ситуация вокруг карабахского конфликта входит в число ключевых приоритетов внешней политики России. Главная угроза, как ее видят в Москве, состоит в возобновлении военных действий, начале локального конфликта и перспективе его разрастания в региональную войну с вовлечением третьих стран, прежде всего России и Турции.
Азербайджан ощущает себя все более полновесным региональным игроком, готовым к защите своих интересов военной силой, даже если это повлечет нарушение отношений с Россией. Картину усложняет фактор Турции, с которой у Москвы резко испортились отношения в конце 2015 года.
По совокупности факторов ситуация становится все менее стабильной и предсказуемой, а статус-кво все более хрупким.
Россия энергично стремится к урегулированию карабахского конфликта — об этом свидетельствует череда дипломатических инициатив Москвы последних лет, которые при одобрении других участников Минской группы становятся каркасом процесса урегулирования. Но Москва не обладает "золотой акцией" в политическом процессе: пока стороны не готовы к урегулированию, никто не в силах их к этому подвигнуть. Лучшее, что можно сделать в этом случае, — это удерживать Баку и Ереван от возобновления войны.
В этом контексте продажи российских вооружений Азербайджану работали как двусторонние меры доверия и военной транспарентности. Несмотря на череду военных инцидентов последних лет и апрельские столкновения 2016 года, видно, что система военно-политических сдержек при российском посредничестве в целом работает. Баку не стремится к большой войне, хотя и начинает использовать силу для того, чтобы обозначить свои политические интересы и несогласие с существующим положением.
Военный баланс между сторонами и российские военные гарантии Армении делают большую войну маловероятной, хотя и не исключают военных инцидентов.
Россия не торопится сворачивать военно-техническое взаимодействие с Азербайджаном еще и потому, что оно является каркасом многостороннего сотрудничества двух стран. Слом этого каркаса вынудит Баку искать решения своих проблем, включая карабахские, в обход России и в противопоставлении ей. Пример такой политики на Кавказе существует — Грузия во время правления Саакашвили. Потенциальный переход Азербайджана на антироссийские позиции приблизил бы большую войну, а не отдалил ее.
Именно поэтому Москва не хочет отталкивать Баку.
Для России было бы выгодно урегулирование карабахского конфликта, а не его перманентная заморозка.
Учитывая отсутствие общей границы с Россией или выхода к морю, блокаду со стороны Турции, а также географическую изоляцию Армении от ключевых региональных транспортных и энергетических инфраструктур, Ереван со временем обнаруживает себя во все более ухудшающейся экономической ситуации.
Даже членство Армении в ЕАЭС не станет решением проблемы — экономика страны будет расти медленно, экономическая эмиграция будет по-прежнему высокой.
Отсутствие урегулирования усугубляет региональную изоляцию Армении и становится главным тормозом для долгосрочного развития страны.
Куда приведет эта тенденция Армению к 2050 году? С каким количеством населения и размером экономики страна достигнет середины столетия? Текущие тенденции говорят, что статус-кво будет существенно менее благоприятным, чем теперь.
Проблема в том, что открытие границ, легализация НКР, нормализация связей с соседями, подключение к региональным транзитным проектам не кажется элитам и обществу в Армении достаточным достижением, чтобы согласиться хотя бы на подписание документа о базовых принципах урегулирования на основе Мадридских принципов. В результате защита послевоенного статус-кво — территориальные приобретения в обмен на изоляцию — обрекает Ереван на медленную стагнацию и отставание в исторической конкуренции региональных сил.
Также, как и Ереван, Баку увяз в неразрешимом военном конфликте и тоже стоит на радикальных позициях. Но, в отличие от Армении, Азербайджан сохранил ровные отношения со всеми соседями, выстроив сотрудничество с Россией и Ираном, распространив свое влияние на Грузию и создав тандем с Турцией.
Долгосрочные перспективы азербайджанской экономики и демографии более благоприятны, чем у Армении, даже с поправкой на низкие цены на нефть. Азербайджан замыкает на себе большинство трансрегиональных транзитных проектов — железнодорожных, автомобильных, трубопроводных. Наконец, Баку медленно движется к военному преобладанию над Арменией и НКР. В обществе царит воодушевление в связи с апрельскими военными столкновениями, а понесенные потери не кажутся неоправданными.
Азербайджан чувствует себя достаточно уверенно, чтобы периодически тестировать готовность НКР и Армении защищать достижения войны 1991-1994 годов. Ежегодные военные столкновения малого масштаба и коррекция линии соприкосновения могут стать новым элементом статус-кво в Нагорном Карабахе.
Существующее положение дел не может устраивать Россию. Хотя многие международные конфликты не имеют политического разрешения, Москве крайне важно найти формулу, которая позволит завершить противостояние в Нагорном Карабахе ко всеобщему удовлетворению.
Статус-кво становится все более хрупким, и его сопровождают постоянная угроза локальной или региональной войны, ослабление позиций Москвы на Южном Кавказе, эрозия единства в ОДКБ и ЕАЭС. Разрешив конфликт, Россия сняла бы перманентную угрозу войны на Кавказе, укрепила бы свое влияние в регионе, улучшила бы положение своего союзника Армении и вовлекла бы в более тесное сотрудничество Азербайджан.
Другими словами, проигравших не будет. Баку вернет районы вокруг НКР и добьется возвращения беженцев, Ереван выйдет из региональной изоляции и легализует НКР, обе страны нормализуют отношения и закроют последнюю главу своего советского прошлого.
Планка задач для Москвы достаточно высока, однако результаты существенно превзойдут усилия, которые Россия может потратить на достижение мира в Нагорном Карабахе.
