Президент Турции Реджеп Эрдоган пошел на обострение отношений с курдами, чтобы поднять свой рейтинг внутри страны, и потому что испугался их усиления в соседней Сирии, считает депутат парламента Турции от Партии демократии народов, сопредседатель союза курдских неправительственных организаций "Конгресс демократического общества" Сельма Ирмак. Она рассказала РИА Новости о ситуации в турецком Курдистане и о том, как власти Турции используют "Исламское государство" (ИГ, организация запрещена в России) в своих целях.
Турецкие власти объявили в декабре комендантский час в ряде населенных курдами регионов на юго-востоке страны, в частности в районе Сур, в городах Диярбакыре, Джизре и Силопи провинции Ширнак, а также в Нусайбине и Даргечите провинции Мардин. В Джизре и Суре продолжаются уличные столкновения силовиков и бойцов запрещенной в Турции Рабочей партии Курдистана (РПК). По данным Генштаба Турции, с середины декабря в районах объявленной властями антитеррористической операции уничтожено более 850 курдских бойцов. Курдские активисты, в свою очередь, настаивают, что большинство погибших — случайные жертвы из числа мирных жителей.
— Сколько человек погибло за последние месяцы противостояния курдов и турецкой армии?
— Некоторые неправительственные организации, такие как Human Rights Watch, ведут точный подсчет. Насколько я знаю, за два месяца погибли больше 200 человек. Но если с начала конфликта, то есть с сентября — то больше 500. Из них больше 50 — это дети. Погибло 120 женщин, много стариков, много случайных прохожих, мирных жителей. Курдских бойцов погибло гораздо меньше, чем мирных жителей. И цифры продолжают увеличиваться.
— В связи с чем началось это обострение? Еще полгода назад отношение курдов и властей Турции больше были похожи на идиллию. Прокурдская Партия демократии народов участвовала в выборах в парламент и преодолела 10-процентный барьер. Этот успех простые избиратели отмечали курдскими танцами в центре Стамбула и Анкары — раньше это было невозможно. У курдов теперь есть свои депутаты, министры, телеканалы, школы.
— Партия справедливости и развития (ПСР, партия президента Турции Реджепа Эрдогана и премьера Ахмета Давутоглу — ред.) имеет в нашей стране власть уже 13 лет. Все эти годы она обещала курдам решать их вопрос, получала от них голоса. Однако после 7 июня (день выборов в турецкий парламент в 2015 году — ред.) вдруг все изменилось. ПСР открыла огонь против курдов.
Для этих изменений есть несколько причин. Самая важная причина — Роджава (сирийский Курдистан) и достигнутые там успехи курдов. Турция увидела, что курды создают в сирийском Курдистане свое демократическое самоуправление. Например, когда была война в Кобани (сирийский курдский город, осажденный ИГ, — ред.), все курды объединились между собой. Такое объединение курдов мешает политике Турции и ее исламистской суннитской политике на Ближнем Востоке. В Кобани курды не проиграли, а ИГИЛ проиграл.
Когда в Тель-Абьяде (еще один курдский город в Сирии — ред.) курды отбирали территорию у ИГИЛ, Турция вмешалась. Турецкие самолеты формально бомбардировали территорию ИГИЛ, нанесли два авиаудара, чтобы показать, что Турция борется с ИГИЛ. И одновременно Турция нанесла 65 авиаударов по Кандилю (горный регион в Ираке, где базируются бойцы Рабочей партии Курдистана, — ред.).
Курды получили также вес на международной арене, и это тоже настораживает Эрдогана.
Кроме этого, Эрдоган хотел, обещая курдам решить курдский вопрос и используя голоса курдов, ввести президентскую систему (сейчас в Турции парламентская республика — ред.).
Хотя если бы он стал диктатором, он ограничился бы маленькими послаблениями для курдов. Он бы скорее сотрудничал с ИГИЛ еще сильнее и действовал бы вместе с ним. Потому что у него в голове есть большая Османская империя. Это мечта Эрдогана. И ИГИЛ — один из инструментов для этого.
Но курды — преграда перед этими целями. После выборов 7 июня ПСР не могла сформировать правительство и поменять политическую систему. (Многие аналитики считают, что прежний поиск компромисса с курдами оттолкнул от Эрдогана часть турецкого электората. Пойдя на обострение, Эрдоган испортил имидж прокурдской партии и мобилизовал свою часть электората, в результате на повторных выборах 1 ноября 2015 года его партия ПСР улучшила результат с 40,8% до 49,5% — ред.)
Постепенно началась война в турецком Курдистане. Очень жестокая война. Она поменяла свой характер. Армия уже на улице стала убивать мирных жителей. До сегодняшнего дня мы не видели такой жестокой войны без каких-либо правил.
Танки уже вошли в центры городов, ведется обстрел тяжелой артиллерией. Жестоко нарушаются права человека. Уничтожаются дома, квартиры. Тела убитых много дней лежат на улице, армия даже не разрешает их забирать. Гибнут дети, женщины, старики. Простые прохожие на улице. Такого никогда не было.
Но и сопротивление курдов изменило свой характер. Раньше партизаны воевали в горах, а не в центре города. А сейчас война идет в центре городов. Курды возвели баррикады, чтобы себя защищать. Их сопротивление государству растет.
Курды перестали признавать легитимность тех губернаторов, глав районов, кто поддерживает эти жестокие убийства мирных жителей. Кризис развивается по спирали.
К сожалению, международное сообщество смотрит безучастно на эти события. Турция взяла Европу в плен, используя беженцев с Ближнего Востока как оружие против Европы, шантажируя ее. США тоже молчит, потому что у них есть общие с Турцией интересы. Например, США хотят и дальше использовать аэродром Инджирлик (военная база США в Турции — ред.). Поэтому тоже молчат. А турецкая армия от такой безнаказанности становится только наглее.
В Джизре окружили дома, расположенные на горе. Вокруг поставили танки и не пускают никого в город. В Джизре население до войны было 128 тысяч человек. 100 тысяч людей были вынуждены покинуть свои дома, живут по деревням и в соседних городах. Только 20 тысяч еще живут в Джизре.
— Кто эти курды, которые сопротивляются армии? Власти называют их боевиками.
— Эти молодые люди — не партизаны, не бойцы Рабочей партии Курдистана, а отряды гражданской самообороны. Конечно, у них есть оружие, но не тяжелое вооружение.
— Курдские активисты говорят, что армия и полиция воюют против мирных курдов. Власти, в свою очередь, утверждают, что борются не с курдами, а только с боевиками. При этом в силовых структурах Турции ведь тоже служат курды. Может быть, такое противопоставление силовиков и курдов неправильно?
— Для нас то, что курды идут в армию, это трагедия. Во всех обществах это бывает. Страх берет человека в плен. Власть — это всегда сила. Многие люди не хотят быть против силы, а хотят быть рядом с силой. Власть это огонь. На улице холодно, а люди хотят согреться. Это психология человека. Курды, которые идут в армии или в правящую партию, это средний класс. Они не хотят потерять то, что имеют. Или туда идут те, у кого ничего нет, бедняки.
Они хотят от власти что-то получить.
Это результаты вековой политики ассимиляции курдов.
— Вы говорите, что ИГИЛ — инструмент Эрдогана. Но как он им пользуется? Он что, может позвонить туда и сказать, что надо делать?
— Во-первых, Эрдоган использует ИГИЛ против курдов. Эрдоган не может прямо отправить турецкую армию в сирийский Курдистан, но может как инструмент использовать против курдов ИГИЛ.
Еще пример связи ИГИЛ и Эрдогана — раненые боевики лечатся в Турции. Турция для ИГИЛ — тыл и очень важный канал снабжения. Им дают проезд через турецкую границу, здесь они получают документы. У ИГИЛ есть тренировочные лагеря в Турции. Нефть ИГИЛ продается через Турцию. Много есть примеров, когда Турция дает ИГИЛ какие-то возможности. В своих выступлениях Эрдоган никогда не говорит ничего против ИГИЛ. Никогда не критикует жестокость ИГИЛ и не будет критиковать.
— Представителей властей Турции обвиняют в бизнесе с ИГИЛ. Он действительно существует?
— Конечно, есть экономические отношения. Все внешние отношения ИГИЛ ведутся через Турцию. И не только нефть. Вся контрабанда идет через Турцию. Все боевики едут в ИГИЛ и из ИГИЛ через Турцию. Мирные жители, желающие покинуть ИГИЛ, платят боевикам и тоже уезжают через Турцию. Через Турцию ИГИЛ продает пленных женщин-езидок и ассириек (христианок). В Газиантепе мы, женщины-феминистки, нашли лагерь с такими пленными женщинами. Оттуда пленных, взятых ИГИЛ, продают в разные турецкие города. Мы сообщили об этом в СМИ.
Государство обо всем этом, конечно, прекрасно знает. Тем более что все это происходит под контролем и охраной полиции.
— А Эрдоган не боится, что ИГИЛ нападет на Турцию? Ведь они не считают его халифом, у них есть свой халиф, а остальные государства они не признают.
— Не знаю, боится или нет. Мне кажется, он занял сумасшедшую позицию. Как мы знаем, до сегодняшнего дня ИГИЛ не делал никаких действий против Турции. ИГИЛ никогда не атаковал турецкие позиции. И не брал ответственности за теракты в турецких городах. Было три больших теракта (в 2015 году — ред.) — в Диярбакыре, в Суруче и в Анкаре. Во всех терактах пострадали курды и оппозиционеры, поддерживающие курдов.
— Как депутаты турецкого парламента, в частности от вашей Партии демократии народов, пытаются повлиять на ситуацию?
— Мы сейчас больше ничем не занимаемся, только этим вопросом. Например, у нас три депутата объявили голодовку и требуют оказать медицинскую помощь жителям Джизры.
Мы используем все инструменты. Даже захватили кабинет премьер-министра в парламенте. Каждые несколько дней делаем заявления. Эти противоречия между турками и курдами надо разрешать в парламенте, а не военным путем. Военным путем он не будет разрешен. Даже убийства курдов не помогут решить курдский вопрос. Оружием курдов не сломить. Надо садиться за стол переговоров.
На днях премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу выступил в Мардине и предложил свой план политического урегулирования. Но он ничем не отличается от принятого Турцией еще в 1930 году плана ассимиляции. Это его новая версия. С тех пор ничего не изменилось. Старый план 1930 года предполагал переселение курдов на запад Турции и ассимиляцию тех, кто остался. Сегодня происходит то же самое: из-за столкновений курды бегут на запад и расселяются по всей стране.
— А вы можете вызвать в парламент главнокомандующего армией или главу МВД и потребовать отчета за действия против курдов?
— Не можем, потому что наш парламент действует заодно с правительством. А нашей партии сил не хватает. (ПДН имеет 59 кресел парламента из 550 — ред.). Правительство приказывает армии, и оно же контролирует большинство мест в парламенте.
— Депутаты ПДН могут быть посредниками между курдами и властями?
— Мы много раз это предлагали. Мы приняли декларацию о том, чего хотят курды. Курдский вопрос можно решать только через переговоры. Турция должна дать нам автономию. Мы предлагали это обсуждать. Если государство отзовет свою военную силу и армию и снова сядет за стол переговоров, тогда баррикады будут убраны. Наша молодежь дала такую гарантию. Если снова начнутся переговоры, мы их поддержим — так говорит молодежь.
Борьба РПК и армии идет уже 40 лет. Турецкая армия отвечает оружием. Но этот вопрос не получится решить оружием. Турецкая республика не сможет уничтожить РПК. РПК тоже использует оружие, но и у них революции тоже не получится. Этот вопрос придется решать за столом переговоров.
— Депутаты ПДН чувствуют какое-то давление со стороны властей, армии?
— Думаю, мы как депутаты находимся в самой сложной ситуации в мире. Мы, депутаты, в условиях сумасшедшего диктатора Эрдогана, и мы препятствуем его планам. Поэтому он ненавидит нас. Когда он видит кого-то из нас, то такое чувство, что хочет задушить. Он называет нас террористами. Он говорит, что мы работаем в связке с РПК (запрещенная Рабочая партия Курдистана — ред.) У членов парламента есть, например, депутатская неприкосновенность. А Эрдоган призывает нас судить. И сейчас действительно идет несколько судов против депутатов ПДН. Каждый день оскорбляет нас.
Но как курды сопротивляются, так и мы, курдские депутаты, сопротивляемся в парламенте.
