Владимир Лепехин
Ниже я привожу тезисы доклада, с которым выступил в ходе VI Зиновьевских чтений, состоявшихся в конце октября в МИА "Россия сегодня".
Прежде чем говорить о параметрах новой российской идеологии, процитирую строки из книги Александра Зиновьева "Идеология партии будущего".
"После распада Советского Союза и разгрома коммунистического строя в странах этой части человечества началась эпоха тотальной социальной реакции, — писал Зиновьев. — Важнейшим компонентом этой реакции является всячески поощряемое тотальное помутнение умов, искусственная реанимация дремучих идеологий прошлого и изобретение новых того же интеллектуального уровня. Осуществляет ее западнистское сверхобщество во главе с США. Самой крупной жертвой этой реакции, а теперь и ее активным участником на стороне США стала Россия. Этот процесс становится угрозой существованию всему человечеству. Может ли он быть остановлен? Если это возможно, то, по моему убеждению, лишь при том условии, что будет создана новая идеология, сопоставимая по масштабам с марксистской идеологией, но превосходящая ее по интеллектуальному уровню и по степени соответствия условиям и потребностям наступившего третьего тысячелетия".
Последняя фраза в этой цитате — самая важная. Она о том, что новая идеология по масштабу и интеллектуальному уровню должна превосходить марксистскую. И это важный тезис, имеющий множество смыслов.
Один из смыслов состоит в том, что советская версия марксизма была обречена на фиаско по той причине, что в ней концепция глобального проекта преобразования мира на справедливых началах и, собственно, коммунистическая идеология были подменены проектом строительства "административного квазисоциализма" и популистской теорией классовой борьбы.
Полагаю, тем не менее, что советский опыт требует не тотального отрицания и огульного порицания, но серьезного анализа и переосмысления. И этот опыт подсказывает нам, что современной России пойдут во вред любые конструкты, разделяющие граждан России по социально-классовому, национальному, религиозному или иному признаку и принуждающие какую-то часть российского общества к насильственным действиям в отношении другой его части.
Подобная позиция — не идеализм, а результат осознания насущной (на уровне инстинкта самосохранения) необходимости применения в процессе поиска в России новых идей антропоцентрического подхода. Сегодня граждан России так мало (по планетарно-глобализационным меркам), что в данный момент времени в нашей стране должен быть ценен каждый человек. А идеология российской цивилизации всеми своими смыслами, решениями и действиями должна быть, как я полагаю, направлена на приумножение людских, интеллектуальных и прочих ресурсов, но не на их деление и, тем более, взаимное уничтожение.
Главные параметры этой идеологии следует искать в объединяющих и созидающих факторах, а также в её миропроектном масштабе, в её соответствии, как утверждал Александр Зиновьев, "условиям и потребностям третьего тысячелетия".
Развивая тезис о необходимости миропроектного масштаба российской идеи, замечу, что человечество испытало в своем развитии два ментально-концептуальных скачка или, в моей терминологии, два антропологических переворота. (О них я писал в статье "Европа в цивилизационном "котле").
Первый такой переворот был связан с возникновением 2 тысячи лет назад христианства и некоторых других религий. Второй — с началом оформления 200 лет назад социально ориентированных теорий и движений, в том числе — марксизма и социализма.
Христианизация мира была связана, как известно, с развитием духовных начал в человеке и относительным разрывом его с животно-природным прошлым. Второй антропологический подъем был связан с необходимостью преобразования сущностей уже не только самого человека, но и социума.
Россия как самобытная цивилизация тысячу лет развивалась в рамках этих двух мировоззренческо-идеологических систем — сначала как "православное царство", затем как "пролетарское государство". И здесь я позволю себе дополнить Александра Зиновьева: постсоветская Россия готова воспринять лишь ту идеологию, которая сопоставима по масштабам не только с коммунистической идеологией, но также с православной идеей.
Возникает вопрос: а какие еще существуют варианты, если согласно логическому правилу полноты классифицируемого все варианты уже исчерпаны?
Действительно, в человеке, как известно, имеются четыре природы: биопсихическая, технократическая, социальная и духовная. Две первые природы-сущности уже вовсю эксплуатируются Западом, который движется в сторону трансгуманизма, совершенствуя человека прежде всего в природно-телесном и технократическом смысле, вытесняя свободу духа и воли свободой распоряжения своим телом и статусом. Актуализацию же духовных и социальных сущностей в человеке правящие элиты современного Запада не приветствуют, ибо они подрывают существующий порядок вещей, попросту говоря — олигархическое устройство мира. Но что остается сегодня не-Западу? Возвращение к идеям Маркса и/или удержание веры в Спасителя?
В известном смысле не-Западу остается надеяться только на это. В том смысле, что альтернатива западнизму состоит в творческом подходе и к учению Христа, и к теории Маркса. Образно говоря, интеллектуальную перспективу следует искать в синтезе традиционных ценностей и социальных (антропоцентрических, солидарных) идей.
Речь идет не о христианском социализме, что было бы примитивизацией задачи, и тем более не о механическом слиянии Нагорной проповеди с Коммунистическим манифестом. Речь идет о творческой переработке всей совокупности традиционных этик (христианской, исламской, иудейской и т.п.) и их конвергенции с новыми социокультурными и политэкономическими концептами.
Между прочим, у России, как ни у какой другой страны, имеются все основания для того, чтобы отрефлексировать названный опыт и — методом "отрицания отрицания" — выдать на гора новую философию развития российской цивилизации и мира.
В духовном смысле за Россией стоит тысячелетний опыт ортодоксального христианства, византийское наследие и уникальный опыт выживания Русской православной церкви в условиях воинствующего атеизма. За Россией стоит также опыт многонациональной и многоконфессиональной Орды, которая приказала долго жить, как только в евразийское цивилизационное пространство (в Великую степь) была привнесена извне (от арабов) чуждая кипчакам религия.
В социальном смысле за Россией стоят Великий коммунистический эксперимент, победа во Второй мировой войне под Красным знаменем (знаменем пролетарской солидарности) и опыт идеологической борьбы с западнизмом в формате мировой системы социализма.
Итак, первая группа параметров идеологии будущей России должна быть связана с необходимостью соблюдения такого требования, как её миропроектный, альтерглобалистский, цивилизационный масштаб. Вторая группа параметров — с необходимостью творческого освоения имеющегося исторического опыта и последующего учета особенностей нарастающей глобализации и межцивилизационной конкуренции.
Опираясь на историческое наследие, сегодня требуется выстроить имеющийся у России контент в новом порядке. Нужно установить адекватные времени приоритеты. Например, приоритет развития человека духовного и социального.
Православная этика всегда базировалась на постулатах духовности и солидарности, но, увы, иногда слишком сильно подстраивалась под власть, забывая о своем истинном предназначении. Советская власть тоже провозгласила своей целью всестороннее развитие личности, но, увы, развивала в основном административные субъектности.
Сегодня — после начала открытого наступления Запада на Россию даже представителям новорусской квазиэлиты становится понятным, что отрицание исторического опыта — деструктивный процесс.
В обществе нарастает понимание, что Россия нуждается в идеологической реабилитации, в такой концептуализации своего цивилизационного бытия, которая бы базировалась на этике традиционных религий и новых социально (антропологически) ориентированных доктринах, подготовленных профессионалами и реализуемых народом при помощи государства, а не наоборот — государством (бюрократией) при использовании в качестве инструмента народной массы.
Россия уже движется в направлении реидеологизации. В ней, с одной стороны, идет обретение цивилизационных идентичностей и рост популярности традиционных, в том числе — религиозных этических доктрин, с другой стороны, ей уже не чужда идея социальных преобразований. К примеру, последний Всемирный Русский Народный Собор провозгласил новым идеалом России СОЛИДАРНОЕ ОБЩЕСТВО и так называемый цивилизационный подход к определению целей развития Русского мира. И этот подход разделяют сегодня Духовное управление мусульман России и другие, традиционные для Российской Федерации конфессии.
Полагаю, что стоит также внимательно изучить тексты выступлений президента РФ за последние два-три года. Из них следует, что Россия движется к формированию — ни больше, ни меньше — нового глобального проекта, приобретая в этом процессе признаки новой надгосударственной, то есть цивилизационной (не имперской) субъектности.
В основе формирующегося цивилизационного проекта мы видим следующие положения.
Во-первых, российская версия будущего мироустройства в максимальной степени адекватна национальным интересам всех российских народов, так как в её основе лежит идея цивилизационной общности.
Во-вторых, Россия продвигает идею многополярности мира, в котором российская цивилизация — одна из основных самобытных, суверенных и равноправных мегасубъектностей.
В-третьих, российский мировой проект (мы это видим, например, в событиях на Украине, в Сирии) принципиально отличается от западного глобалистского проекта, предлагающего человечеству забыть о духовной и социальной эволюции человечества и рассматривать технический прогресс в качестве если не единственного, то основного мерила развития общества.
