К Международному дню борьбы со злоупотреблением наркотическими средствами и их незаконным оборотом, который отмечается 26 июня, российская наркополиция подсчитала сотни тысяч погибших молодых людей в этой тихой необъявленной войне. Директор Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) Виктор Иванов рассказал специальному корреспонденту РИА Новости Игорю Ермаченкову, как Майдан привел к росту наркоторговли в России, почему маковые поля в Афганистане соседствуют с базами НАТО и как дошло до того, что 50 тысяч наркозависимых СССР за 25 лет превратились в 7,3-миллионную армию наркоманов.
— Как изменилось в последние годы число наркоманов в России?
— По нашей оценке, идет постепенное снижение числа наркопотребителей: если год-два назад тех, кто регулярно или эпизодически употреблял наркотики, было 8 миллионов человек, то сегодня их 7,3 миллиона.
При этом важно понимать, что меняются и пропорции в самой структуре наркопотребления. Число потребителей героина остается примерно на том же уровне, поскольку в Афганистане не прекращается, а интенсивно растет производство наркотиков. Вместе с тем изъятия героина в России очень существенные. Следует учесть, что ФСКН изымает в весовых количествах порядка 80% наркотиков от изымаемого всем пулом российских правоохранительных органов. В прошлом году благодаря наркополицейским в незаконный оборот не попало порядка трех тонн наркотиков. Наша служба главным образом заточена на ликвидацию организованной наркопреступности, поэтому мы проводим крупномасштабные многоэтапные операции по ликвидации устойчивых каналов поставок наркотиков, в том числе высококонцентрированного героина из-за рубежа.
— Из-за чего снизилось число наркопотребителей?
— Мы упорядочили продажу кодеиносодержащих препаратов, и этот так называемый крокодил, который буквально выкашивал молодежь в регионах, практически исчез с улиц российских городов. Также служба целенаправленно била по каналам контрабанды наркотиков, которые ввозились под прикрытием кондитерского мака. Мы ликвидировали порядка 30 крупных организованных преступных сообществ, которые ввозили в нашу страну не сотнями, а тысячами тонн загрязненный кондитерский мак, то есть сотни тонн наркотиков.
Кроме того, снизилось такое явление, как притоносодержание. Если пять лет назад мы ежегодно ликвидировали до 9-10 тысяч наркопритонов, то сегодня притоносодержание сократилось более чем в 3,5 раза.
— Но в то же время появилось новое зло – спайсы, курительные смеси…
— Да, результат работы был бы другой, если бы наркомафия не породила новое направление – это синтетические наркотики, психоактивные вещества, так называемые спайсы, которые массово производятся за рубежом. Это, конечно, сказалось на потребителях. Если бы не спайсы, то показатель 7,3 миллиона снизился бы по меньшей мере до 5 миллионов.
— Это все равно огромные цифры, миллионы гибнущих людей. А сколько для сравнения наркоманов было в СССР в конце 1980-х?
— Тогда количество наркоманов исчислялось цифрой в 50 тысяч человек. Можно сказать, что наркомании не было.
— Почему произошел такой взрывной рост?
— Наркотики в нашу страну в основном приходят из-за рубежа. В СССР действовал строгий режим на границе. А сегодня границы, можно сказать, открытые, пористые. Наряду с теми благами, которые мы получили, открыв их, мы получили проблему наркомании. Поэтому очень важно укреплять режим границ, именно режим, я не имею в виду стены, рвы и так далее. В первую очередь надо оснащать пункты пропуска современной досмотровой техникой, телекоммуникационными системами, которые бы фиксировали пересекающих границу иностранцев. Так, как это делается в цивилизованных странах, вообще-то говоря. Но в России, к сожалению, сегодня даже законодательно пограничная служба не обязана фиксировать лиц, пересекающих границу. Эта задача переложена на Федеральную миграционную службу, а ее сотрудники на границе отсутствуют. Пограничники в конце дня передают информацию в ФМС. Так же фиксируется и выезд из страны. Такая система обесценивает режим границы с точки зрения борьбы с наркотиками. Именно поэтому на границе изымается менее 1% контрабандно ввозимых в страну наркотиков.
— Наркотики вполне обоснованно рассматриваются как оружие массового поражения для уничтожения народов и стран. Сколько жертв уже понесла наша страна в этой "тихой" войне?
— Точных данных нет, поскольку статистика отражает только смерти от передозировок наркотиков, а это примерно 6-10% от всех наркосмертей. Основная причина смерти наркопотребителей — полный износ внутренних органов, их отказ. В медицинских заключениях появляется другой диагноз, например, заболевание сердца, почек и так далее.
Тем не менее мы провели исследование с помощью судебно-медицинскихэкспертов, взяли статистику в разных городах нескольких тысяч смертей молодых людей от 15 до 34 лет. Оказалось, что в 70-80% случаев смертей молодежи в биологических материалах обнаружены следы опиатов – героина, дезоморфина, морфина и других наркотиков. В 2005 году смертность среди этой возрастной группы достигла максимума – 140 тысяч человек.
Во время присутствия советских войск в Афганистане в год погибало 1,5 тысячи человек примерно такого же возраста. Если считать всех умерших только от наркотиков молодых людей, то численность их за последние пять лет примерно составляет 350 тысяч человек. Если взять Японию, сопоставимую страну по численности населения с нашей, то у них в этом же возрасте ежегодно умирают примерно 6 тысяч человек.
Мы отреагировали, создали в 2003 году специальную службу — ФСКН России, и смертность среди молодежи постепенно снизилась и сегодня составляет примерно 90 тысяч человек в год. До этого в России не было спецслужбы, которая была бы нацелена на борьбу с организованной преступностью, международной наркомафией и сотрудничество с другими странами. ФСКН России занимается уникальной работой – мы вычисляем тех, кто занимается поставками наркотиков в Россию, находясь при этом вне нашей юрисдикции.
— Какая часть потребляемых в России наркотиков производится в стране, а какая завозится из-за рубежа?
— Героин на 100% производится в Афганистане. Поэтому, пока не будет остановлено наркопроизводство в Афганистане, героин будет проникать в Россию. Но это не значит, что мы должны опустить руки и перестать бороться. Наоборот, мы усиливаем взаимодействие с компетентными органами Таджикистана и Киргизии, оказываем им финансовую и техническую поддержку, обеспечиваем их спецтехникой, проводим обучение. И эффективность работы этих служб растет.
Если говорить о наркотиках каннабисной группы, то дикорастущая конопля есть и на юге России, и на Дальнем Востоке. Но наркотики этой группы в основном (примерно на 80%) ввозятся из-за рубежа. Марихуана — из Чуйской долины Киргизии. Гашиш — в равных долях из Афганистана, который вышел на первое место в мире по его производству, и из Марокко.
Если говорить о синтетике, ЛСД и спайсах, то 80-85% этих наркотиков также имеют зарубежное происхождение. ЛСД и экстази в основном поступают из Нидерландов, Германии, Польши, Прибалтики, а спайсы – из Юго-Восточной Азии: Китая, Мьянмы, Таиланда, Лаоса. Начинают поступать наркотики из Ирана, Пакистана и Индии.
Но есть и собственные "химики". В прошлом году мы ликвидировали порядка 45 лабораторий, которые занимались производством таких препаратов в виде таблеток. В основном они были расположены в гаражах и садоводческих товариществах.
Если суммировать сказанное, то 90% наркотиков, которые обращаются в России, имеют зарубежное происхождение.
— Получается, что самое главное зло исходит из Афганистана…
— Да, причем наркоторговля тянет за собой множество других преступлений, в том числе убийств. Прошлой осенью мы провели успешную операцию по перекрытию канала поставки героина из Таджикистана, изъяли около 200 килограммов героина, стоимостью десятки миллионов долларов. Мы задержали наркокурьеров, а организаторы этого канала были зверски убиты киллерами, которых нанял главарь наркосиндиката, занимавшийся поставками наркотика из Афганистана. Киллеры арестованы правоохранительными органами Таджикистана и дают показания. В ходе следствия выяснилось, что они в прошлом году совершили убийство в поселке Ильинское Красногорского района Подмосковья. Тогда на даче был убит сотрудник департамента торговли и услуг правительства Москвы и изувечена его супруга, сотрудница Генпрокуратуры. Кстати, операция проведена благодаря нашему сотрудничеству с Государственным комитетом по национальной безопасности Таджикистана.
Работая по наркотикам, мы способствуем раскрытию и других преступлений. Героин из Афганистана образовал систему роста насилия. Наркотики движутся с боевиками, пробивают полицейские заслоны в сторону Средней Азии и России.
— В своих выступлениях вы неоднократно указывали, что производство героина в Афганистане было почти уничтожено при талибах, но сильно выросло после введения войск НАТО. Можно ли утверждать, что НАТО поощряет наркопроизводство? Если да, то с какой целью?
— Во всяком случае, НАТО не препятствует наркопроизводству. И это уже немало. По заключению отдельных специалистов ООН, помимо роста площадей выращивания опиумного мака растет и его урожайность. Так, если раньше собирали 23 килограмма опиума с гектара, то сегодня этот показатель достиг 30 килограммов. Произошел рост почти в полтора раза. Причем генеральный инспектор США по восстановлению Афганистана Джон Сопко заметил, что плантации мака соседствуют с военными базами США.
Когда я был в штаб-квартире НАТО и выступал с докладом о производстве наркотиков в Афганистане, мне было прямо сказано, что НАТО с этим бороться не будет, это проблема Афганистана и вообще "будет неправильно, если мы лишим крестьян их единственной работы".
Кроме того, НАТО, поддержав одну из сторон гражданской войны в Афганистане, только разожгла войну. Афганцы стремительно вооружаются, а оружие стоит дорого, соответственно, они зарабатывают на оружие единственным доступным им способом – производством наркотиков. Фактически международные военные силы стали одной из сторон внутреннего конфликта, то есть стороной напряженности в Афганистане.
— По мере постепенного вывода войск НАТО из Афганистана готовы ли страны ШОС, ОДКБ и БРИКС брать на себя больше ответственности за борьбу с наркопроизводством в этой стране?
— Прежде всего, надо сказать, что согласно выступлениям официальных лиц НАТО и Пентагона, по меньшей мере до 2020 года в Афганистане будет находиться военная группировка численностью около 10 тысяч человек. Там уже построено порядка десяти военных баз. Поэтому говорить об уходе иностранных вооруженных сил не приходится. Сокращение военного контингента происходит, но очень медленно. Кстати, эти оставшиеся 10 тысяч не включают в себя неправительственные вооруженные формирования, которые занимаются охраной, обучением, транспортировкой грузов. Они прекрасно вооружены, у них такое же право применения оружия, они используют военную технику, в том числе самолеты. На мой взгляд, по меньшей мере 20-25 тысяч человек в Афганистане останется. Их станет меньше, но это серьезная сила.
Кстати, изменение мандата пребывания НАТО в Афганистане с "Несокрушимой свободы" на "Решительную поддержку" повлекло отсутствие ответственности за безопасность. Сегодня у НАТО ответственности нет, но есть полное юридическое право сказать, что все вопросы и проблемы – это вопросы и проблемы только правительства Афганистана. Складывается такое ощущение, что нам вешают лапшу на уши. Но главное, чтобы она у нас на ушах не висела.
Роль ШОС и БРИКС может быть в том, чтобы сформулировать политическое заявление об угрозе наркопроизводства в Афганистане и поставить задачу по его ликвидации. В этот альянс можно пригласить все остальные заинтересованные государства, создать фонд для решения проблемы.
— Предстоящий саммит ШОС и БРИКС в Уфе может принять какие-то решения по этому вопросу?
— На предстоящих саммитах ШОС и БРИКС в Уфе вопрос по наркотикам будет рассматриваться. В мае в Москве прошли встречи наркополицейских этих организаций, и мы приняли решение, что есть настоятельная необходимость рассмотрения главами государств вопроса наркопроизводства в Афганистане как вопроса безопасности. Эта проблема героинового наркопроизводства явно вышла за пределы только полицейской компетенции. Нужны международные программы для того, чтобы наркопроизводство в этой стране начало сворачиваться.
Полицейские могут сдерживать поставки из Афганистана, но этого мало. Сколько бы мы его ни сдерживали, само производство наркотиков в Афганистане сохраняется и проблема остается.
— В 2016 году Генассамблея ООН обсудит международные стратегические подходы в борьбе с наркотиками. Можно ли на ней вынести соответствующее предложение?
— Необходимость ликвидации наркопроизводства в Афганистане нигде не зафиксирована. Ни в решениях ШОС, БРИКС, ООН или Совета безопасности ООН. Говорится только о борьбе с наркотиками. Но есть два крупнейших центра наркопроизводства, два нарковулкана – Афганистан и Колумбия, но это никаким образом отдельно не рассматривается. Если эти два центра ликвидировать, то наркомафия сразу же лишится более половины своих доходов. Представляете, как это оздоровит обстановку в мире?
— Что же мешает это сделать?
— Взамен этого нам предлагается другой подход. Война с наркотиками, мол, проиграна, давайте их легализуем. Одним из сторонников ползучей легализации выступают США.
Наркотики считаются гуманитарной проблемой – угрозой жизни, здоровью, общественной безопасности. Это, безусловно, правильно. Но есть еще и геополитический аспект этой проблемы. Два наркотических вулкана создают трансконтинентальные коридоры движения дорогостоящих масс наркотиков, которые в свою очередь породили такое явление, которое почему-то принято называть пиратством. Но им занимаются морские наркотрафикеры. Боевики на быстроходных маломерных судах возят к берегам Восточной Африки афганский героин, а к берегам Западной – кокаин. 99% их доходов – это доходы от наркотиков, хотя они не побрезгуют выкупами за освобождение коммерческих судов.
Но вот что интересно, на борьбу с пиратством затрачивается кратно больше денег, чем судоходство теряет от действий самих пиратов. Но зато это позволяет отдельным странам, которые имеют мощные военно-морские силы, под видом обеспечения безопасности судоходства направлять в регионы, где процветает пиратство, свои военные корабли. Но они не борются с наркотиками, а только охраняют суда. Поэтому пираты чувствуют себя вольготно и спокойно перевозят наркотики. Аналогичная ситуация и в Афганистане, где маковые поля спокойно существуют рядом с военными базами НАТО.
— Насколько финансирование "Исламского государства" зависит от транзита наркотиков?
— В последние годы из-за военных действий в Ираке наркотики из Афганистана проложили себе дорогу в Европу через эту страну. Там эффективность полиции в этом направлении приближается к нулю, люди заняты войной, поэтому наркотики текут рекой через Ирак в сторону Аденского залива и Африки. Черный континент сегодня наводнен афганским героином. Этот маршрут сравнялся по плотности наркотиков с балканским маршрутом (Иран-Турция-Балканы), который традиционно использовался для этих целей. Через Африку и разбомбленную Ливию очень удобно поставлять наркотики в Европу по Средиземному морю.
Конкуренция наркогруппировок в Африке породила множественные конфликты, которые в медийном пространстве трактуются как разрастание терроризма, "Боко Харам", "Аль-Каида" и так далее. На самом деле наркогруппировки начинают идеологизироваться, присваивать себе имена для значимости и привлечения новых сторонников.
Я в свое время встречался с французскими и итальянскими полицейскими, которые мне говорили: "Мы молимся на Каддафи, потому что он ставит надежный щит от прохождения наркотиков". Кстати, волна мигрантов из Африки – это живой транспорт для наркотиков. Юг Италии сегодня наводнен героином и кокаином, что в свою очередь оживило итальянскую мафию. Рынок кокаина в Европе, по некоторым оценкам, вырос в 3-5 раз.
— Если говорить о транзитных странах, через которые к нам поступают наркотики, то, наверное, количество изъятий и успешных задержаний зависит от взаимодействия с коллегами. С Украиной у России протяженная граница, а отношения с полицейскими новой власти в Киеве за полтора года практически сошли на нет. Увеличился ли ввоз наркотиков в Россию через Украину?
— За пять месяцев этого года мы привлекли к уголовной ответственности в полтора раза больше граждан Украины, чем за аналогичный период прошлого года. Это выраженная тенденция, к сожалению. Объяснение этому вполне простое: экономическая ситуация на Украине ухудшается с каждым месяцем, людям надо кормить свои семьи и некоторые соблазняются преступным заработком. Это первая причина, но есть и вторая. Мы видим, что власти Украины усиленно занимаются условно-досрочным освобождением наркоторговцев. Именно эти люди устремляются в Крым и в другие регионы России для торговли наркотиками. Третье обстоятельство, которое этому способствует, — серьезные различия законодательства России и Украины. Если мы за три года поставили под запрет порядка 700 веществ, то на Украине – не больше 30. Поэтому рисков у наркоторговцев нет, они спокойно завозят синтетические вещества из Восточной Европы на Украину и потом переправляют в Россию.
— Что можно ожидать в деле борьбы с наркомафией? Какие законодательные новшества готовит наркополиция?
— Мы собираемся возложить ответственность за обеспечение безопасного отдыха нашей молодежи, отдыха без наркотиков на владельцев мест досуга: баров, клубов, дискотек. В таком законе заинтересованы все. Сегодня владельцы увеселительных заведений не несут ответственности за безопасный отдых: это, мол, задача полиции. Однако такая обязанность существует во всем мире: в государствах Евросоюза, США. Тем более даже по внешним признакам можно определить человека в наркотическом опьянении. Сотрудники ГИБДД обучены определять эти признаки, почему нельзя обучить службы безопасности клубов и баров? Насколько я знаю, председатель правительства поддерживает это предложение, надеюсь, что инициатива будет поддержана и самим правительством. Возможно, что в осеннюю сессию законопроект будет рассмотрен в Госдуме.
Конечно, ФСКН ведет мониторинг клубов, и если мы получаем информацию, что в клубе идет распространение наркотиков, то возбуждаем уголовные дела и проводим операции. В год мы проводим порядка ста операций по разным клубам, дискотекам и задерживаем преступников. Эта работа проводилась и будет проводиться, но очень важно, чтобы владельцы заведений не допускали людей в наркотическом опьянении в места отдыха молодежи. Ведь в клубах наркоманы знакомятся, делятся опытом, сбывают наркотики.
— ФСКН давно продвигает идею реабилитации наркоманов. Что удалось сделать на этом направлении?
— Год назад вступил в действие разработанный нами закон, наделяющий новыми полномочиями судей, наказывающих за нахождение в обществе в состоянии наркотического опьянения. Теперь наряду со штрафами судьи могут выносить решения о прохождении наркоманами программ освобождения от зависимости. За первый год действия этого закона 30 тысяч наркоманов нами выявлено, а судами направлены на реабилитацию, то есть на освобождение от зависимости, а также коррекцию своего асоциального поведения. Ведь наркоманы совершают преступления для добычи денег на вожделенную дозу. Это серьезное направление деятельности, которое позволяет декриминализовать молодежную среду, уменьшить преступность в обществе.
— Каково ваше отношение к введению конфискации преступно нажитого имущества наркоторговцев?
— Конфискация — это очень важный и эффективный инструмент для снижения преступности, недопущения ее разрастания. Сегодня есть статья Уголовного кодекса о конфискации, в том числе для преступников, которые торгуют наркотиками. Но статья воспроизведена в таком виде, что практически не работает. Потому что следствие должно доказать, что, например, недвижимое имущество — дом или яхта куплены именно на деньги, полученные от продажи наркотиков. Весь мир идет по другому пути: бремя доказывания права собственности возлагается на преступника. Но и этого недостаточно: конфискация тогда заработает, когда граждане России будут декларировать свои доходы. Мы же видим, как нерадивые, коррупционные чиновники и преступники оформляют все на родственников и друзей, и ничего потом нельзя доказать. Необходимо, если у человека вдруг появляется собственность, не подтвержденная реальными доходами, ввести обязанность доказать, откуда она.
Практика уголовных дел показывает, что наркоторговцы десятки лет нигде не работают, но живут прекрасно. А вот конфисковать у них ничего невозможно. У них логика такая: "даже если я попадусь, то отсижу, но все, что у меня есть, у меня же и останется". А вот когда они могут лишиться собственности, нажитой преступным путем, поскольку нигде не работали, и еще срок получить, то, уверен, это многих остановит.
