С.-ПЕТЕРБУРГ, 21 фев — РИА Новости, Александр Кудрявцев. Как звучит первая пословица Петербурга, почему парадная, а не подъезд, и куда ведет маршрут "с бороды на лысину", корреспонденту РИА Новости в Международный день родного языка рассказал писатель, краевед, собиратель фольклора северной столицы Наум Синдаловский.
Все новости региона читайте на сайте РИА Новости Санкт-Петербург >>
Первая пословица имперской столицы
"Петербург непростительно молод — что такое 300 лет для города со статусом столицы империи? Но именно благодаря этому мы имеем возможность узнать больше, чем историки городов, которые существуют тысячелетия", — уверен писатель.
Однажды Петр Первый спросил своего шута Балакирева: "Скажи, шут, что думают обо мне и о моем городе люди в Петербурге?" Тот ответил: "А что думают, государь? Думают, что с одной стороны море, с другой горе, с третьей мох, а с четвертой — ох". Петр осерчал и принялся лупить Балакирева палкой, приговаривая: "Вот тебе море, вот тебе горе, вот тебе мох, вот тебе ох!"
Как это обычно бывает в фольклоре, любую пословицу можно развернуть в целый исторический очерк. Вот, к примеру, еще одна связанная с истоками города поговорка: "Псковский да витебский — народ самый питерский".
Еще одна из первых пословиц северной столицы тоже связана с пришлым людом. Часто вахтовики устраивались на разгрузку кирпичей, которые привозили на баржах. Человек надевал на плечи крючья, поддерживающие доску на спине, куда и нагружали кирпич. А когда сезонники возвращались в свои деревни, то хвастались рубахами с намертво въевшейся в ткань красной кирпичной крошкой: "Наша деревня Питером красна!"
Еще одна из первых присказок: "Точно, как из пушки". В XVIII веке личных часов у большинства петербуржцев не было, карманные хронометры были роскошью. Поэтому в полдень била крепостная пушка, горожане принимали этот выстрел как сигнал к обеду.
Петербург против Москвы
Петербург и Москва всегда соперничали, что не могло не отразиться и на фольклоре северной столицы. В его арсенале хранится множество таких примеров.
Вот поговорка "Славна Москва калачами, а Петербург — сигами". В каждом слове — характеристика города. Калачи — это старомосковская неторопливая жизнь с чаепитиями, а сиги — это морской простор, море и вольный ветер. Или: "Петербург будит барабан, а Москву — колокол". И не потому, что в северной столице церквей было меньше, чем в Москве. Но будущая столица жила под голоса этих колоколов, а Петербург — под барабанный бой парадов на Марсовом поле.
Еще один пример противостояния двух городов: "в Петербурге климат дрянь, в Москве еще хуже". Или известная шутка: "Завтра в Москве ожидается один градус, в Петербурге — противоположный".
Ни для кого не секрет, что в Петербурге, в отличие от нынешней столицы, скамейка, а не лавочка, резинка, а ни в коем случае не ластик, ларек, а не палатка, пышка, но не пончик, поварешка вместо половника, карточка, а не проездной. Секрет, почему подъезды в Петербурге упрямо продолжают называть парадными, прост.
Весьма много о менталитете петербуржца и его отношении к своему городу может рассказать такой анекдот из коллекции Синдаловского. Петербуржец приглашает в гости москвича: "Подойдешь к пятой парадной, наберешь меня. На что тот удивляется: "А ты что, во дворце живешь?"
"Петербург ведь строился не для жизни, а для управления империей. Отсюда здесь дворцы, здание генерального штаба, здания Сената и Синода. В общем, его не зря называли "чиновничья канцелярия", — отмечает писатель.
Разве Можно Верить Пустым Словам Балерины?
Среди последних поступлений в коллекцию писателя — ушедшее в народ эпическое название детских конфет. Сейчас детские леденцы на палочках называются "валькины сосульки" в честь экс-губернатора, героически боровшейся с сосульками в городе. Ну а лексикон петербуржцев издевательски пополнило нелепое слово "сосули", впервые прозвучавшее на заседании правительства. О "сосулях" затем начали предупреждать объявления районных администраций.
В перестроечные времена эта фраза изменилась и стала звучать так: "Разве можно верить пустым словам большевиков?"
Еще один известный маршрут называется "С бороды на лысину": он ведет с проспекта Карла Маркса на площадь Ленина.
"При публикации еще одного мнемонического правила я всегда комментирую, чтобы это не выглядело издевательством над людьми вполне достойными. Названия улиц Гарькавого, Симоняка, Тамбасова, Корзуна, да еще стоящие одно за другим в ряд, труднопроизносимы. Этого топонимическая комиссия правительства города не учла, и родилась такая мнемоническая шифровка: "Гарькавая симоняка тамбаснула корзуна". Память этих героев, разумеется, должна быть увековечена, но при этом надо было учесть и законы русского языка. Уважая достойные имена людей, нужно уважать и язык, которым люди пользуются", — говорит краевед.
Писатель уверен, что петербургская фразеология живет, пока люди общаются друг с другом. Он говорит, что на появление фольклора во-первых, влияет наше желание сформулировать свое отношение к событиям в виде пословицы, в которой может отразиться целые период истории. Во-вторых, веселый, хлесткий и меткий язык улиц пробуждают к жизни неизлечимые болезни официальной подачи информации: ложь, умолчание, недоговоренность. На этом фоне, из неповторимого чувства юмора петербуржцев, и рождается фольклор бывшей столицы империи.
