Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
Кто-то из молодых, заинтересовавшись динамикой вопроса, может спросить, что по этому поводу думали еще, скажем, десятью годами ранее. Но что им на это ответишь, молодым?
Человек из кино
"Ленина надо захоронить в Мытищах!" — напоминает о 90-летней жизни без Ленина Жириновский, и он снова попадает в точку с эстетикой новой ленинианы, неувлекательной смеси из прикола и мавзолея. И если завтра вдруг кто-то решит Ленина все-таки, наконец, захоронить, это уже не сотрясет основ, и скандал не будет крупным.
Забвение говорит не о том, кого забывают, а о тех, кто не помнит.
Можно, конечно, сказать, что Ленин просто стал неинтересен. Как Радищев или Герцен. Что в его драме ничего не будоражит, и даже тайна гибели, которая вчера была чтивом, сегодня уже тоже никого не интригует. Что слишком долго и слишком для многих все было ясно и бесспорно, с самого детства, и его, и нашего, начиная с кино про штурм Зимнего и до самых Горок и скорбного паровоза.
И просто пожать плечами по поводу того, что верхом непозволительной перестроечной крамолы был вопрос "А может, он в чем-то был все-таки неправ?". Ведь важным был не сам ответ, а обнаружение того, что никакой крамолы нет, поскольку нет наказания, и все сразу стало неинтересно.
Ленин как-то сразу остался тем, кем, в общем, и был — человеком из музея и из черно-белого кино. Музей закрыли, кино устарело.
Время для старости
Проще говоря, надоело. А поскольку в лениниане исчезла необходимость, как в сборе макулатуры и общественной нагрузке, то и бог с ним, и с вечным советским Дедушкой, и с цитатами, правдивыми или не очень, про "важнейшее из искусств", интеллигенцию, которая вовсе не мозг нации, и про "перевешать 100-1000 из чиновников и богачей". Мало ли в истории, да и не только в нашей, было изуверов?
Ленинское государство, вызывает ли оно восторг или воспринимается как начало изуверства — в прошлом. Как петровское бритье бород или вообще Стояние на Угре.
Все так. Но это, похоже, лишь часть разгадки большой амнезии.
Ленин, который с нами был всегда, нас покинул, а Сталин, которого так долго, почти полвека, с нами не было, вернулся и будто живой. Сталин, который был Лениным вчера, не стал, в отличие от него, историей, неувлекательной даже для крупных исторических спекулянтов.
Знаменитый скульптор Вучетич, говорят, рассказывал, как однажды расхрабрился и спросил: "Товарищ Сталин, что такое старость?" Сталин, как вспоминал скульптор, посмотрел сначала на него так, что тот мысленно попрощался с этим миром, но потом пыхнул трубкой и ответил: "Старость — это неадекватность современности".
Сталин адекватен той современности, в которой довелось жить, Ленин — нет. Как Билл Гейтс адекватен современности намного больше, чем забытый Норберт Винер, основатель кибернетики, и тем более Эдисон, и кому интересно, что без лампочки последнего не было бы никакого "Майкрософта"…
На шаг после Ленина
Ленин — Эдисон того государства, которое, не опровергая своего с ним генетического родства, ничем не чувствует ему себя обязанным. Неважно, как изобреталась лампочка, важно, как строился ДнепроГЭС.
Где правда и где ложь про гражданскую войну, Брестский мир или даже штурм Зимнего — не так уж важно, это не вопросы сегодняшнего дня. Это к историкам и любителям досужих нематериальных наук.
Какова цена прорыва страны в будущее, нужно ли считать цену победы, и вообще, сколько должна стоить человеческая жизнь для того, чтобы процветало государство — вот вопрос эпохи, которая, в отличие от истории, не прерывается ни на минуту. И она не закончится, пока спор не перестанет быть принципиальным, идейным и государствообразующим.
Ленина нет ни в этом споре, ни в этой эпохе. Он свое дело сделал намного раньше, и потому он не считается автором главного вопроса в его актуальной постановке, и уже не так важно, что при нем было просто не до того, чтобы этот вопрос услышать.
Ответить на вопросы викторины "Дни, которые потрясли мир" >>
Государство, основателем которого Ленин формально является, в восприятии потомков не ленинское, а сталинское. Актуально не то, кто был первым, а кто стал точкой отсчета, а она, эта точка, все время сдвигается, стремясь быть адекватной современности. Хотя иногда и надолго застывает, как у нас, всего на один исторический шаг после Ленина.
Ильичу не повезло. Он остался в истории. Не попрощавшись. А может быть, мы просто не заметили прощания.
