МОСКВА, 2 дек — РИА Новости, Александр Уржанов.
Вообще-то начинать этот текст надо иначе: "Гарри Бардин не прочитал "Открытую лекцию" – потому что с самого начала отказался от роли ментора и попросил называть происходящее разговором. О связке искусства и власти Бардин решил поговорить ещё несколько месяцев назад, но этим же утром нашeлся печальный повод – скончалась поэт и правозащитница Наталья Горбаневская, вышедшая на легендарную "демонстрацию семерых" против ввода советских танков в Прагу. "Благодаря таким людям нас уважали – и понимали, что если вышли люди таким маленьким количеством на Красную площадь в шестьдесят восьмом году, то ещё интеллигенция не сгинула", – грустно начал Бардин.
С Горбаневской Бардин познакомился буквально полгода назад, зато давно знал великого актера Юрия Яковлева, ушедшего этим же утром. "Обычно говорят о человеке глаза, руки и тембр. Этим голосом говорит душа. И вот нельзя забыть тембр Юрия Яковлева. Очень порядочный человек, который не запятнал себя никакими подписями, никакими поступками – чтобы вспоминать его с лёгкой грустью. И горечью", – добавил Бардин перед тем, как наконец начать лекцию. Не издалека, а со свойственной ему радикальностью.
"Когда власть награждает госпремией "Смешариков", это говорит о ее вкусе"
"Идеальные для него [художника] взаимоотношения с миром – конечно, фон Мекк, которая за все платит и ничего не требует взамен: ни жениться на ней, ничего. Но фон Мекк одна, Чайковский один, – мечтательно начал Бардин. – Другое – это просвещенная монархия, когда она настолько просвещена, что готова финансировать какой-то проект Баха, Веласкеса, он делает это и делает очень высоко. Но тогда власть должна понимать, что Веласкес – это не Шилов и не Глазунов. Когда власть любит "Любэ" – это одно дело, если она любит "Виртуозов Москвы" – это другая власть. И если бы они любили "Виртуозов Москвы", а не "Любэ", может быть, я бы даже полюбил власть". К этому режиссер вернется еще не раз – не только с личной, но и с профессиональной точки зрения: "Когда власть награждает госпремией "Смешариков", это говорит плохо о вкусе нашей власти".
Но больше всего достанется профильному министру Владимиру Мединскому, который несколько месяцев назад оштрафовал Бардина за срыв сроков сдачи нового мультфильма "Три мелодии": "Когда пишет Мединский, мой министр… – зал разразился бурным смехом, но художник продолжил. – Да, да, я его приватизировал. Он пишет: "Если человек любит свою страну, и он задумал писать историю, то она будет положительной", – пишет министр мой. А если человек живёт в Германии, то как быть?"
К истории художник и обратился дальше, начав экскурс с личного цензора Пушкина Николая II, затем переключившись на Ленина и дальше – на Сталина и соцреализм: "Я был в Саранске и посетил музей [мастера деревянной скульптуры Степана] Эрьзи – который сделает честь любому европейскому музею. В дереве такая тонкая форма, такое чувство стиля, она философская скульптура, чувственная, эротическая, самая разная. И вот он, эмигрировав, просил Советское правительство о возвращении на родину – и ему наконец дали добро. Три года он сидел на ящиках и голодал, не продавал ничего – только чтобы вернуть это своей стране. И вот вернулся человек на свою родину, казалось бы, здесь должен раскрываться его талант, он был еще не совсем стар, – и вот два полированных болвана, Ленин и Сталин. Это все, на что его хватило здесь – среда нагнула, – перешел на просторечие Бардин и задумчиво провёл рукой по столу. – Очень пыльный стол, товарищи!" "К вопросу о среде!", – едко заметил кто-то из зала, а ведущая "Открытой лекции" Катерина Гордеева тут же появилась с тряпкой наперевес. "Спасибо, фон Мекк!», – поблагодарил Бардин, снова ко всеобщему восторгу. От формальной лекционной обстановки не осталось и следа. Но Бардин был настроен на серьезный разговор.
"Я называю Мизулину "православная ваххабитка"
Не скрывающий своих оппозиционных взглядов аниматор продолжал удивительным образом делать две вещи одновременно – рассеивать вокруг напалм критики и оставаться при этом в рамках цензурной лексики. "Власть долго говорит о том, что она против чернухи. Им нужен позитив. Они хотят видеть себя белыми и пушистыми. Но сделайте "белуху" – и будет другое кино! – Бардин явно миновал границу разговора о культуре. – То там взорвется, то тут взорвется. Нам говорят: "Это стабильность". Стабильно рвется, стабильно взрывается, стабильно падает что-то. Мы не выстраиваем наши отношения ни с Кавказом, ни с другими регионами. Я называю про себя Мизулину "православная ваххабитка!" Дослушав аплодисменты, режиссер продолжил: "Ну как можно, имея 40 миллионов мусульман, сказать: "Ребята в Татарстане, вы – люди второго сорта?!"
Межнациональные и межконфессиональные отношения, кажется, волнуют Бардина всерьез. И тут впервые с начала лекции досталось не только государству, но и коллеге Бардина – покойному Алексею Балабанову (кажется, совершенно незаслуженно): "Когда говорят, что не нужна цензура – может быть. Но самоцензура нужна. И когда говорят: "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…" Нет! Дано – и требуется предугадать! То есть, если говорить сегодняшним языком улицы, "отвечай за базар". Когда героем "Брата-1" и "Брата-2" выбран обаятельнейший герой Сережа Бодров и когда он первый у нас с экрана в стране сказал "черножопый", то это было дозволено не только в Москве, но и в Пензе, и в Калуге. Это была большая ошибка Балабанова".
Несмотря на явно нарастающий градус гражданского пафоса лекции, Бардин неожиданно закрыл тему, объявив ее совершенно интимной: "Есть сакральные темы. Патриотизм – вещь сакральная. О нем не кричат на площадях, а говорят тихо – как Окуджава. О любви к Богу – не становятся под камеры со свечкой на Всенощную, нужно тебе постоять – постой незримо, это твои интимные отношения с Богом". Пришло время для вопросов паствы. То есть зала.
"Я говорю "краудфандинг", но мне больше нравится "с миру по нитке"
Первый же вопрос прозвучал как предложение: "Не думали вы вообще исключить власть из разговора со зрителями? Почему бы нам не внести, грубо говоря, предоплату за билеты?" Здесь Бардин решил не обходиться общими словами, а вспомнил свой последний опыт: деньги на последнюю на сегодняшний день картину он собирал в интернете. "Краудфандинг" – это я сейчас так с лёгкостью говорю, мне больше нравится "с миру по нитке". Я-то считаю, что мы друг друга должны любить бескорыстно, вы меня, я — вас. Мой друг Андрей Русанов говорит: "Нет, нет, мы вступили в новую эпоху! Надо записать видео!" Я сопротивлялся. В общем, уговорили". Дальше были видеообращение, полтора миллиона за считанные недели, потом счётчик вдруг остановился, и после записи сына Бардина в фейсбуке ещё 600 тысяч рублей собрали за один день. Режиссёр ещё много раз благодарил всех жертвователей и, пожалуй, даже выглядел растроганным.
Впрочем, никакого светлого будущего за идеей – и даже собственной успешной практикой краудфандинга – Бардин не видит: "Рынок, может, расставит по местам жостовские подносы и матрешек, но это к культуре не имеет никакого отношения. А если рынок и будет и через сотни лет это будет оценено на Sotheby’s в миллионы долларов, художник этого уже не узнает".
По собственному признанию Бардина, просить денег у зрителей ему по-прежнему стыдно. Хотя у меценатов бывает еще хуже: "Я когда делал "Гадкого утёнка", мне государство дало миллион долларов, а мне нужно было собрать 600 тысяч. И вдруг мне звонок, как манна небесная: "Это из банка такого-то, наш хозяин хочет с вами поговорить". Я иду туда, беру эскизы Кирилла Чёлушкина, беру диск, где музыка Чайковского. Я каждый раз, когда дохожу до момента, когда он превращается в лебедя, начинаю лить слезы. И я думаю: только бы перед этим хозяином не расплакаться. И я держусь, договорил до конца, спрашиваю: "Ну как?" Он говорит: "Здорово!" И дальше я жду предложения… И дальше он говорит: "Я вообще-то хотел с вами сфотографироваться". Я прикрыл дверь, ушел – и все. Но я его помню".
"Не надо держать детей за недоумков"
Следующий вопрос Бардину задал его коллега, художник-аниматор петербургской студии "Мельница", рисовавшей новый мультфильм о трех богатырях. Кажется, он был не вполне доволен своей работой и поинтересовался мнением мастера. "Я не поклонник. Я называю это кока-колой в бутылках из-под кваса. Потому что это сделано по лекалам американским на нашу тематику. Сейчас мы подсели на японскую и американскую мультипликацию, и режиссеры вынуждены делать то, что им насаждают", – начал Бардин, но зритель вдруг сформулировал вопрос прямо: "Не делается ли это потому, что эти мультфильмы нравятся президенту?" Зал засмеялся – и Бардин, при всей критичности к власти, тоже заулыбался.
Это случилось: к концу второго часа с великим аниматором наконец-то заговорили об анимации. "Нужна ли цензура в детских мультфильмах или надо показывать все?" – спросили Бардина. Вопрос казался как минимум неоднозначным, но лектор не думал ни секунды: "Я свои фильмы никогда не делю на возрастные категории. Не надо держать детей за недоумков. Просто наш опыт жизненный подсказывает финал фильма раньше его. Но к финалу вы приходите вместе. Никогда не надо врать детям. Конечно, надо говорить правду. Но дома это должен быть абсолютный парник — потому что когда вы высаживаете ребенка в грунт, он должен был защищен не жестокостью дома, а любовью и нежностью, которые он получил в детстве".
