РИА Новости, "РусГидро" и "РАО ЭС Востока" запустили 12 ноября совместный информационный проект, посвященный развитию энергетики Дальнего Востока. О том, насколько важен для "РусГидро" Дальний Восток, об аномальном наводнении и его последствиях, строительстве новых объектов и перспективах международного сотрудничества в региональной энергетике РИА Новости рассказал глава "РусГидро" Евгений Дод. Беседовал Андрей Резниченко.
— Вы недавно вернулись из Китая, где договорились с корпорацией "Три ущелья" подготовить для правительств двух стран предложения о совместном проекте по строительству регулирующих ГЭС на притоках Амура. При этом известно, что китайцы всегда очень сложные партнеры. На каких условиях "РусГидро" будет готово включаться в этот проект? Насколько он вообще, на ваш взгляд, реален?
— Проект реален. Могу объяснить причины. Во-первых, эти станции очень нужны нам. Во-вторых, Китай тоже очень пострадал от аномального паводка и ему тоже крайне необходимы новые гидроузлы, регулирующие сток Амура. Тех противопаводковых мощностей, что стоят в КНР на Сунгари, не хватает для борьбы с масштабными наводнениями — прошедший паводок это очень четко продемонстрировал. В-третьих, Китай всегда был заинтересован в дешевой электроэнергии. И ему не принципиально, где она будет производиться — в России или на его территории, потому что на Дальнем Востоке уже сейчас существуют неплохие сетевые возможности для трансграничных экспортных поставок. Это базовые условия, которые делают проект привлекательным и для нас, и для китайских партнеров.
Мы можем зарегулировать сток Амура с российской стороны и тем самым снизить риски наводнений на его берегах по обе стороны границы. В этом случае у китайцев, как и у нас, будет меньше проблем со "сверхвысокой" водой, которая этим летом залила многие населенные пункты. Хэйхэ, например, пострадал гораздо больше, чем расположенный на другом берегу наш Благовещенск.
При этом Китай — очень сильный партнер, обладающий хорошими финансовыми и техническими ресурсами. Конечно, возникнет вопрос цены. Вообще, вопросы сбыта электроэнергии, как и схемы организации и модели финансирования строек — самые сложные.
Мы готовы ко всем возможным трудностям, но проект надо двигать вперед. Потому что Дальнему Востоку эти стройки жизненно необходимы.
— Вас в последние несколько месяцев легче найти на Дальнем Востоке, чем в Москве. Понятно, что в регионе, где у компании реализуется ряд крупных инвестиционных проектов, случился мощнейший паводок. Но зачем там нужно было ваше постоянное присутствие? Сотрудники на местах не справлялись? Нужны были грозные окрики главного начальника?
— Знаете, если честно, то я пытался из интереса какое-то время считать командировки на Дальний Восток, а потом перестал. Это не имеет смысла в условиях, которые сложились в этом году на Дальнем Востоке, где происходят события, привлекающие внимание не только всей страны, но и мира. Я прежде всего имею в виду небывалое по силе наводнение, нанесшее колоссальный ущерб экономике и людям. Наши дальневосточные объекты, попавшие в зону паводка, — это огромное электро- и теплосетевое и генерирующее хозяйство "РАО ЭС Востока", действующие Зейская, Бурейская и Колымская гидроэлектростанции, строящиеся Нижне-Бурейская и Усть-Среднеканская ГЭС. Все эти объекты достойно прошли испытание "высокой водой", а люди, работающие на них, совершали, не побоюсь этого слова, героические поступки. Они восстанавливали энергоснабжение отрезанных паводком населенных пунктов, круглосуточно работали на гидростанциях. В общем, справились со своими задачами полностью. Поэтому я, как глава компании, ни к одному руководителю или сотруднику на местах не имею претензий. Напротив, они заслуживают благодарности. Считаю свое присутствие рядом с этими людьми в тот напряженный период не просто выполнением функционала топ-менеджера, но естественной потребностью лично погружаться в ситуацию, при этом не мешать, а помогать моим сотрудникам в решении оперативных задач. Сидеть в Москве и издалека наблюдать за происходящим — у меня на это не было никакого морального права.
— Вы много раз были в районах, сильнее всего пострадавших от наводнения, и видели все своими глазами. Как приход сверхвысокой воды отразился на работе ваших дальневосточных объектов? Удалось ли ГЭС справиться с аномальным паводком?
— Для начала расскажу о роли ГЭС в паводке. На вопрос, виноваты ли ГЭС в наводнении, я отвечал много раз, и людям, его задающим, всегда предлагаю открыть географическую карту и найти на ней Амур вместе со всеми его притоками. И знаете что? Судя по тому, что вопросы не заканчиваются, людям просто лень выяснить это самостоятельно — открыть школьный учебник географии или атлас. Если смотреть на карту, то видно, что бассейн Амура — это гигантская речная система с главной артерией — собственно Амуром — и его многочисленными притоками, протекающими по российской и китайской территории. Так вот, аномальные продолжительные осадки, пришедшие в виде муссонов с Тихого океана, выпали над всем бассейном Амура, а не только в водохранилищах Зейской и Бурейской ГЭС, построенных на одноимённых притоках Амура — реках Зее и Бурее. Такого не фиксировалось за всю историю гидрометеорологических наблюдений на Дальнем Востоке. Вся эта вода устремилась в Амур.
Единственной преградой на ее пути стали Зейская и Бурейская ГЭС. В их водохранилищах было удержано около двух третей притока, пришедшего вместе с дождями в верховья Зеи и Буреи. Это 20 кубических километров воды. Или двадцать миллиардов тонн. А теперь представьте, чтобы было бы, если бы этих двух ГЭС не было вообще. Последствия паводка были бы катастрофическими, не исключены были бы человеческие жертвы.
Сразу хочу напомнить, что ГЭС от аномального паводка не пострадали. Состояние плотин отвечает всем требованиям надежности и безопасности, оборудование работает без сбоев. Не было даже малейшей предпосылки к возникновению аварийных ситуаций, несмотря на непроектный режим работы. Представители Ростехнадзора, которые постоянно находились на станциях и следили за выполнением всех технических нормативов и регламентов, не имеют к нам вопросов.
То есть гидроэлектростанции стихия не затронула, там все нормально. Но в зоне подтопления находились объекты "РАО Энергетические системы Востока". Они-то и пострадали от прихода "сверхвысокой воды". В целом в зону подтопления попали более трехсот высоковольтных линий электропередач, почти 13 тысяч опор, 13 электроподстанций. Если говорить о генерации, то наибольшему риску были подвержены Хабаровская ТЭЦ —2 (г. Хабаровск) и Комсомольская ТЭЦ-2 (г. Комсомольск-на-Амуре). В целом уже сейчас расходы на их защиту от воды и восстановление оборудования оцениваются более чем в 570 млн. рублей.
Несмотря на большие разрушения и повреждения электросетевого хозяйства, к концу сентября ремонтным бригадам ДСРК удалось подключить всех потребителей Амурской области и Еврейской автономной области к энергоснабжению. В домах снова появился свет. Отопительный сезон в Хабаровске, как планировалось, начался по графику — 1 октября.
— Прошедшее наводнение очень ярко и масштабно продемонстрировало, что Дальний Восток — это регион с высочайшими климатическими рисками. Изменятся ли в связи с этим все ранее озвученные планы компании по дальнейшей работе на этой территории?
— Никакого пересмотра инвестиционных проектов, утвержденных нашим основным акционером — государством, не будет. Более того, наводнение показало острую потребность регионов в этих проектах. Прежде всего — в строительстве новых гидростанций. Вот, например, строящаяся в Магаданской области Усть-Среднеканская ГЭС вместе с действующей вышестоящей Колымской ГЭС сыграла важнейшую роль в сглаживании мощнейшего остропикового дождевого паводка, прошедшего по реке Колыма впервые за всю историю наблюдений. К слову, паводок не помешал нам завершить испытания оборудования Усть-Среднеканской ГЭС, в начале октября первый пусковой комплекс этой станции был введен в эксплуатацию.
А рядом с Бурейской ГЭС в Амурской области мы с 2010 года ведем строительство контррегулирующей Нижне-Бурейской ГЭС. При изменении количества сбрасываемой воды на Бурейской ГЭС происходят существенные колебания уровней в реке ниже по течению. Для предотвращения этих колебаний и строится контррегулирующая станция с относительно небольшим водохранилищем, в котором неравномерности сбросов выравниваются.
Нижне-Бурейская ГЭС станет третьей контррегулирующей ГЭС в России. Похожим образом решен вопрос оптимизации водного режима рядом с двумя крупными российскими ГЭС — Чиркейской в Дагестане и Саяно-Шушенской ГЭС в Хакасии. Сбросы Чиркейской ГЭС (мощность 1000 МВт) аккумулирует водохранилище построенной ниже по течению реки Сулак Миатлинской ГЭС. Увеличение расходов самой мощной ГЭС России — Саяно-Шушенской (6400 МВт) на реке Енисей — регулирует расположенная в 15 км ниже по течению Майнская ГЭС. Первый гидроагрегат Нижне-Бурейской ГЭС планируется ввести в эксплуатацию уже в 2015 году, завершить стройку — в 2016 году.
Кроме того, "РусГидро" с 2006 года ведет предварительную проработку проекта Нижне-Зейской ГЭС. Эта станция установленной мощностью 400 МВт и среднемноголетней выработкой 2280 млн. кВтч включена в Генеральную схему размещения объектов энергетики на период до 2020 года. Нижне-Зейская станция, как и Нижне-Бурейская ГЭС, будет выполнять функции контррегулятора, то есть исключать риски подтопления расположенных ниже по течению населенных пунктов во время повышенных сбросов на Зейской ГЭС. Надо сказать, что у этого проекта неплохие перспективы в области сбыта электроэнергии. Среди наиболее крупных перспективных ее потребителей — космодром "Восточный", трубопроводная система Восточная Сибирь — Тихий океан, Гаринское железорудное месторождение. Избыток электроэнергии, не востребованный на внутреннем рынке, можно экспортировать в Китай.
Хочу подчеркнуть, что этот проект существует пока в планах. Окончательного решения о развороте строительства Нижне-Зейской ГЭС нет. Оно, включая определение источников финансирования, должно быть принято на правительственном уровне. Если проект будет одобрен правительством, то "РусГидро" после выполнения всех необходимых корпоративных процедур приступит к его реализации.
Помимо Зеи и Буреи на Дальнем Востоке, как я уже говорил, протекают незарегулированные, не имеющие ГЭС реки. Они оказывают огромное влияние на обострение гидрологической обстановки в случае выпадения масштабных осадков. Еще в советское время для борьбы с наводнениями в Приамурье были разработаны проекты строительства ряда ГЭС: Шилкинская ГЭС (на реке Шилка, вместе с Аргунью в Забайкалье образующей Амур), каскад ГЭС на р. Селемджа (самый мощный приток Зеи, впадающий в эту реку ниже Зейской ГЭС), Гилюйская ГЭС на р. Гилюй (приток р. Зея, впадает в Зейское водохранилище), Нижне-Ниманская ГЭС на р. Ниман (приток р. Бурея, впадает в Бурейское водохранилище) и Дальнереченские ГЭС на реке Большая Уссурка (приток реки Уссури). Водохранилища этих ГЭС позволят принять дополнительные 30 кубических километров притока. Примерно такого объема резервных емкостей не хватает сегодня для срезки аномального паводка, который затронул весь Дальний Восток.
Все сведения о проектах ГЭС советских времен вместе с нашими предложениями уже переданы в Минэнерго. Там есть много вопросов как по возможным моделям финансирования, так и по схеме сбыта электроэнергии. У нас сейчас ответа на них нет. Мы ограничены в свободных инвестиционных средствах. Четких, подтвержденных позиций по потребителям тоже нет. На Дальнем Востоке вообще с этим крайне плохо. Поэтому принятие решений по всем этим проектам — прерогатива государства. Для этого создана и действует правительственная комиссия по обеспечению устойчивого функционирования водохозяйственного комплекса Сибири и Дальнего Востока. Еще есть поручение правительству разработать программы строительства новых объектов гидроэнергетики на притоках Амура для регулирования водосброса в периоды паводка. В федеральных ведомствах сейчас активно обсуждаются возможные источники финансирования — от Фонда национального благосостояния до Пенсионного фонда и средств финансовых институтов развития (государственных банков). Как все сложится в итоге, какой источник будет выбран — я сейчас сказать затрудняюсь. Самое главное — процесс запущен, ждем результатов.
Отдельный важнейший блок работы и задача, которую не снимет ни один, даже самый мощный дальневосточный паводок или тайфун — это строительство четырех новых теплогенерирующих объектов в Якутске, Благовещенске, Советской Гавани и на Сахалине. Без создания новых энергомощностей этим населенным пунктам и территориям придется очень нелегко.
— Давайте поговорим об этих проектах более подробно. Выступая в июне этого года на заседании комитета энергетики в Госдуме, вы сказали, что проекты на Дальнем Востоке станут экспериментальной площадкой новой модели управления. Расскажите подробнее об этой модели. Почему именно "РусГидро" была выбрана для эксперимента?
— Дальний Восток — это край огромных расстояний, богатый природными ресурсами, но, мягко говоря, не густонаселенный. Освоение его было непростым в первую очередь из-за логистики, значительных расходов на инфраструктуру и проходило не по экономическим, а по стратегическим соображениям. То есть потребителями электроэнергии были в большей степени бюджетные организации и в меньшей — промышленность.
"Перекрестка" (перекрестное субсидирование — когда тарифы населения держатся низкими за счет высоких тарифов для промышленности) на Дальнем Востоке не работала. Там перекрещивать бюджетников было не с кем, а наращивать тарифы бессмысленно, платить ведь нечем. В результате дальневосточная энергетика оказалась в глубоком кризисе. Этот кризис мог стать системным, потому что у "РАО Энергетические системы Востока" не было средств на строительство новой генерации, а старая уже дышит на ладан. В случае отказа оборудования большие города могли остаться без света и тепла на неопределенное время, так как огромные территории Якутии, Магаданской области, Чукотки, Сахалина и Камчатки — это энергоизолированные территории, не имеющие сетевых связей с Объединенной энергосистемой страны.
Сегодня в регионе работают наши Зейская, Бурейская и Колымская ГЭС, строятся Усть-Среднеканская и Нижне-Бурейская, есть примеры удачной эксплуатации объектов ВИЭ — это геотермальная энергетика на Камчатке. Поэтому на момент передачи в "РусГидро" госпакета ОАО "РАО ЭС Востока" мы хорошо знали этот сложнейший регион и были готовы включиться. В прошлом году государство приняло долгожданное принципиальное решение — профинансировать строительство четырех первоочередных объектов новой генерации в регионе.
В проектах развития энергетики Дальнего Востока впервые используется уникальная система контроля: работают независимые инжиниринговые компании, которые осуществляют технологический контроль и ценовой аудит, работает Сбербанк, держащий деньги на своем счету, контролирующий все расходы, вплоть до зарплаты строителям. Без их разрешения ни мы, ни наши "дочки", ни их подрядчики и субподрядчики выйти на стройплощадку не смогут. И хотя сейчас эта система может показаться огромной и неповоротливой, уверен, в дальнейшем она будет транслироваться на все проекты с государственным участием, что позволит сделать процесс госфинансирования прозрачным и управляемым.
— Какие вы видите основные риски, в том числе финансовые, в реализации проектов на Дальнем Востоке?
— Прежде всего, надо понимать, какие риски сейчас существуют на Дальнем Востоке и как они вырастут в случае, если не будут построены эти четыре энергообъекта. И остальные риски оценивать именно с этих позиций.
Как любая компания, ведущая инвестиционные проекты, мы сталкиваемся с риском невозврата инвестиций, работы в минус. А мы нацелены на возврат во вложенный капитал на уровне 13-14%. Для получения возврата на таком уровне необходимо менять систему тарифообразования на Дальнем Востоке с переходом на аналог ДПМ/RAB в генерации как по этим объектам, так и в целом по региону — но, как вы понимаете, это находится в компетенции государства. Новая генерация может работать в плюс: она гораздо экономичнее старой в части расходов на топливо, на новом оборудовании выше КПД.
Кстати, в большой и сложной теме улучшения инвестклимата появились позитивные подвижки. В сентябре был подписал закон о льготах по налогу на прибыль для компаний, реализующих инвестпроекты на территориях Дальневосточного федерального округа и в Забайкалье. Этот документ позволит стимулировать инвестиционную деятельность за счет нулевой ставки налога на прибыль в течение десяти лет реализации проекта, в части, зачисляемой в федеральный бюджет.
Еще один существенный риск — это замораживание тарифов. В результате существенно возрастает вероятность того, что новые проекты не окупятся так скоро, как этого бы нам хотелось. Вот почему мы выступаем если не за переход к аналогу рынка, то хотя бы к долгосрочному тарифному регулированию.
Существуют немалые риски административно-юридического плана, и с ними, к сожалению, мы уже столкнулись. Вот представьте — стоит старая электростанция, стоит на земле промышленной категории. Вокруг — земли других категорий, например — сельхозназначения. Строить новую электростанцию установленной мощности более 100 МВт на земле правильного назначения нельзя, так как там уже стоит старая электростанция и ее нельзя отключать, пока нет новой. Строить новую электростанцию на земле другого назначения нельзя, для этого надо сперва сменить назначение земли. А это сделать опять нельзя, причем "нельзя" стало совсем недавно, уже после принятия решений о строительстве четырех станций — 31 декабря прошлого года вступили в действие новые положения Градостроительного кодекса. Строительство объектов федерального значения возможно только при наличии схемы территориального планирования региона. Схем пока нет — строить нельзя. В результате по Якутску и по Сахалину могут возникнуть проблемы с получением разрешения на строительство. Причем все местные, все региональные власти понимают, что надо, но как переступить федеральный закон, да еще в проекте с таким федеральным контролем? 11 июня на заседании комитета по энергетике Госдумы мы рассказали об этой проблеме депутатам, которые очень внимательно следят за нашей работой на Дальнем Востоке. Попросили их помочь с решением. Самостоятельно с этой задачей мы не справимся, это факт. Нужна системная поддержка на всех уровнях власти.
Экологические риски — для энергетики это очень важная, значимая тема. Полвека назад, когда строилась ныне работающая на Дальнем Востоке генерация, экологические нормативы были несколько иными. В результате те решения, которые применялись тогда, мы сейчас уже применить не можем, во всяком случае безболезненно. Если раньше ставили угольную ГРЭС на берегу, соответственно на том же берегу был золоотвал, то теперь так поступать нельзя — и это правильно. Но применение правильных решений увеличивает капитальные расходы, сроки реализации проекта, усложняет логистику, потом из-за того же вырастут эксплуатационные расходы — из-за чего можно уйти в минус и сорвать задание, что тоже риск.
Наконец, всегда есть риски, связанные с природными условиями. Например, доставка энергетического оборудования в Якутию связана с навигацией по Севморпути, а она короткая, да и строительство при минус пятидесяти не всегда идет очень быстро.
Что же касается самих энергоблоков, то здесь особенных рисков нет: оборудование массовое, технологии хорошо отработанные. Здесь мы неприятных сюрпризов не ожидаем, хотя, конечно, не расслабляемся.
— А как понимать сообщение Счетной палаты о том, что компания не расходует полученные в прошлом году средства на это строительство? Аудиторы считают, что вы можете не уложиться в сроки…
— А мы, действительно, не расходуем эти деньги. И в этом ни для кого секрета нет. "РусГидро" заинтересована в обеспечении полной прозрачности расходования бюджетных средств, выделенных государством на создание новых генерирующих мощностей в регионах Дальнего Востока и считает важнейшим приоритетом организацию эффективной системы контроля реализации данных проектов с участием всех заинтересованных министерств и ведомств.
Средства должны быть использованы рационально. При этом "РусГидро" было поддержано руководством страны в части создания специального многоконтурного механизма контроля, позволяющего оценивать эффективность вложений в проекты развития энергетической инфраструктуры Дальнего Востока. Для меня особенно важно, что руководство страны является инициатором создания многоуровневой системы контроля расходования средств, выделенных государством на этот проект. Мы поручение главы государства выполнили оперативно, и при этом был сформирован инструмент контроля, не имеющий аналогов в России и исключающий любые возможности для ошибок. "РусГидро" первой среди российских компаний применяет его в своей деятельности.
В соответствии с требованиями этой системы, участниками которой помимо "РусГидро" являются российские министерства и ведомства, "Сбербанк", независимые аудиторы, мы эти деньги будем использовать только после прохождения всех согласований и контроля.
Счетную палату беспокоит соблюдение сроков. Нас — тоже. Поэтому, чтобы не выйти из графика на данном этапе, мы тратим на проект собственные средства.
На работы, связанные с реализацией проектов строительства объектов тепловой генерации на Дальнем Востоке, компания уже израсходовала свыше 3,3 млрд рублей собственных средств, при этом общий объем уже заключенных контрактов составляет 5,4 млрд. руб.
— А сколько тогда стоит весь проект? Разве не 50 млрд?
— Конечно, нет. Хотя, многие считают, что цена — 50 млрд. Вы помните, что год назад в прессе активно обсуждалась тема передачи нам через государство дивидендов "Роснефтегаза" на строительство дальневосточных тепловых станций. Видимо, в тот момент эта цифра и засела в головах.
На самом деле уже на момент принятия государством решения о докапитализации ОАО "РусГидро" предварительная стоимость строительства даже по самым оптимистичным оценкам составляла свыше 63, а не 50 млрд. рублей. Cтоимость определялась на основании экспертной оценки ОАО "РАО
Энергетические системы Востока" (входит в Группу "РусГидро") и оценок проектных организаций. Поэтому схема финансирования проектов с самого начала предполагала использование различных источников — помимо средств докапитализации, для финансирования используются собственные и заемные средства "РусГидро", средства субъектов РФ (Республика Саха-Якутия), предполагалось использование средств федерального бюджета (ФЦП по развитию Дальнего Востока). Информация об этом направлялась письмом Минэнерго руководству России и в Министерство финансов. Эта же информация имеется и в Счетной палате.
ОАО "РусГидро" благодарно Счетной палате за пристальный интерес к теме развития дальневосточной энергетики, который соответствует важности проекта. С целью широкого участия Счетной палаты в процессе контроля расходования бюджетных средств, выделенных на данный проект, именно по инициативе "РусГидро" в декабре 2012 года было подписано соглашение о сотрудничестве с контролирующим ведомством, которое позволяет Счетной палате осуществлять оперативный мониторинг реализации дальневосточных проектов.
— Тогда как обстоит дело со сроками работ?
— Разумеется, компания считает необходимым соблюдение установленных сроков сдачи объектов. Это наша принципиальная установка. Хотя задача крайне сложная. Ведь речь идет о комплексных проектах, включающих в себя как строительство самих станций, так и внеплощадочной инфраструктуры, большинство из которых еще год назад не имели ни проектной, ни разрешительной документации. "РусГидро" скрупулезно придерживается норм системы контроля, сформированной с целью максимального соблюдения интересов государства, и считает, что даже с учетом сложности процедур подготовительного этапа сроки завершения строительства будут соблюдены.
Уже сейчас можно говорить о весомых результатах. За срок менее года завершено проектирование трех станций — Якутской ГРЭС-2 (Республика Саха — Якутия), ТЭЦ в г. Советская Гавань (Хабаровский край) и 2-й очереди Благовещенской ТЭЦ (Амурская область). Получено положительное заключение Главгосэкспертизы по технической части проектов якутской и совгаванской станций, а также расширению Благовещенской ТЭЦ. Причем проект строительства совгаванской ТЭЦ получил также положительное заключение по проверке достоверности сметной стоимости. Сметная часть проектов строительства Якутской ГРЭС-2 и 2-й очереди Благовещенской ТЭЦ направлена на госэкспертизу. Проектирование Сахалинской ГРЭС-2 находится на финальном этапе, в начале следующего года проектно-сметную документацию планируется передать на госэкспертизу.
По якутской, совгаванской и благовещенской станциям уже объявлены открытые конкурсные процедуры по выбору генеральных подрядчиков. При этом по ТЭЦ в Советской Гавани оборудование уже закуплено, идет конкурсный отбор изготовителей оборудования длинного цикла изготовления для Якутской ГРЭС-2.
В настоящее время силами инжиниринговых компаний Сбербанка проводится независимый технологический и ценовой аудит проектов.
Дополнительный независимый аудит проектно-сметной документации, проводимый по поручению Правительства РФ, необходим для обеспечения максимальной прозрачности расходования бюджетных средств, выделенных государством на строительство этих станций, и является обязательным условием для открытия финансирования по каждому проекту. Уже закончен аудит проекта Якутской ГРЭС-2, выводы аудитора подтвердили правильность ранее принятых в ходе проектирования станции решений; заканчивается аудит проекта 2-й очереди Благовещенской ТЭЦ. При этом отчет аудитора дополнительно проходит публичное обсуждение на площадке НП "НТС ЕЭС".
Кроме того, параллельно с разворотом работ по строительству самих станций ведется проектирование и строительство объектов сопутствующей инфраструктуры: железнодорожных путей, дорог, газопровода, тепломагистралей, водозаборов, электросетевых объектов. Эти объекты "РусГидро" финансирует самостоятельно и обеспечивает их ввод в эксплуатацию в соответствии с графиками строительства станций.
— Раз вы успешно идете вперед самостоятельно, нужны ли вам эти 50 млрд?
— Еще одно заблуждение. Тот факт, что "РусГидро" самостоятельно финансирует работы первого этапа, может создать впечатление, что докапитализация компании была проведена напрасно и что переданные компании 50 млрд были не нужны. Это впечатление обманчивое. Эти средства — ресурс для дальнейшего движения. Не имея его, компания не могла начать работу. Даже подготовительный этап стоит немалых денег — стоимость типового проекта только одной тепловой станции составляет порядка 500 млн рублей. А ведь надо еще проводить конкурсы на закупку оборудования, оформлять сопутствующую документацию. При этом наш дальневосточный холдинг работает в зоне жесткого тарифного регулирования и без прибыли. У него свободных средств нет. В такой ситуации потратить несколько миллиардов на подготовку, не зная, что делать потом, было бы проявлением преступной расточительности и непрофессионализма.
— Дальний Восток для "РусГидро" всегда был экспериментальной площадкой. В связи с принятием постановления правительства о поддержке ВИЭ будет ли компания (в лице "РАО ЭС Востока") реанимировать свои идеи о развитии альтернативных источников энергии на Дальнем Востоке — геотермальных станциях и других?
— Дальний Восток для нас не является только лишь полем для экспериментов. В первую очередь это зона нашей ответственности перед потребителями. Для них энергоснабжение — это вопрос выживания, особенно когда речь идет об изолированной энергосистеме, либо вообще об удаленных населенных пунктах, где как таковой системы нет, а есть дизельный генератор или малая электростанция. Себестоимость электроэнергии там может достигать даже 100 рублей за киловатт-час. Причина такой дороговизны — в чрезмерной изношенности оборудования и чрезвычайно сложной и дорогой схеме доставки дизельного топлива. Установка объектов возобновляемой энергетики позволяет сократить потребление дизельного топлива, вернуть инвестиции и стабилизировать рост тарифов. И это не планы, а реальность — "РАО Энергетические системы Востока" уже эксплуатирует четыре солнечные станции в Якутии, запущены две ветровые станции на Камчатке. Там же наши геотермальные электростанции — Паужетская, Мутновская и Верхне-Мутновская ГеоЭС — обеспечивают до 30 % энергопотребления этого региона, поставляя самую дешевую электроэнергию населению и промышленным предприятиям. Технологии у нас есть, и мы их развиваем, так что я бы не стал утверждать, что идеи развития ВИЭ требуют реанимации: они живы и здоровы.
При этом надо учитывать одно важное обстоятельство: постановление правительства России по развитию малых ГЭС, солнечной и ветроэнергетики от 28 мая 2013 имеет существенное ограничение. Оно действует в пределах ценовых зон оптового рынка. Дальний Восток, увы, к ним не относится.
Там тарифы регулируются государством. Поэтому, если государство хочет реализовывать свою политику по поддержке ВИЭ и на Дальнем Востоке, используя природный потенциал этого региона, оно должно принимать решения с учетом в том числе специфики построения энергосистем региона: наличия как неценовой зоны, так и ряда изолированных энергосистем. Соответственно, так как основной стимул развития ВИЭ на этой территории — снижение топливных издержек, то тарифы на электроэнергию с использованием ВИЭ должны устанавливаться на уровне топливной составляющей тепловой генерации в конкретном изолированном энергоузле. И они должны быть долгосрочные, чтобы мотивировать компании инвестировать в такие проекты. Я не сомневаюсь, что при правильной постановке дела применение ВИЭ на Дальнем Востоке может в среднесрочной перспективе способствовать даже снижению цен за счет снижения расходов на доставку топлива.
"РАО ЭС Востока" своими проектами показывает, что такой сценарий вполне реален. Четыре солнечные станции в Якутии, три ветродизельных комплекса на Камчатке и в Якутии введены в строй и помогают реально экономить на дорогостоящем топливе. Порядка 125 проектов разного масштаба и технологий вошли в программу перспективного развития ВИЭ на Дальнем Востоке. Результатом наработок стало подписание соглашения с правительством Якутии о строительстве солнечной станции в Батагае установленной мощностью 4 МВт. Это будет крупнейшая в России солнечная станция, да еще и установленная за Полярным кругом. Проект, безусловно, уникальный. Но уникальность его еще и в том, что он будет оправдан не только экологически, но и экономически. Такие проекты окупаются за 7-12 лет — такого быстрого возврата инвестиций не может позволить себе большая генерация.
— Кроме китайской корпорации "Три ущелья" с какими иностранными компаниями вы ведете переговоры?
— Дальний Восток — часть Азиатско-Тихоокеанского Региона, который сейчас является локомотивом мирового экономического развития. В прошлом году саммит организации АТЭС, напомню, прошел во Владивостоке, и на нем Россия недвусмысленно показала — Дальний Восток может и должен включиться в международное разделение труда в этом регионе. У него есть проблемы, но есть и значительные конкурентные преимущества, главное из которых очевидно — это "целина" или, как говорят у них, "greenfield". Следовательно, Дальний Восток открыт для смелых, прорывных проектов, и один из них мы начинаем с японской компанией "Кавасаки". Это комплекс по производству жидкого водорода в Магаданской области — рамочное соглашение о намерениях "РусГидро" и "Кавасаки" было подписано на Петербургском международном экономическом форуме этого года. Будем делать с японцами совместное предприятие.
Жидкий водород — это экологически чистое топливо будущего с очень широким спектром применения, но у него есть важная особенность: процесс его получения крайне энергоемкий. Япония, мягко говоря, не изобилует энергоресурсами, а у нас они есть — гидропотенциал Дальнего Востока используется не более чем на 5%. Неподалеку от Магадана работает Колымская ГЭС, на той же Колыме строится Усть-Среднеканская, и мы очень заинтересованы в новых платежеспособных потребителях нашей энергии. Поэтому завод по производству жидкого водорода на берегу Охотского моря — это взаимовыгодное предприятие.
У нас есть действующее соглашение с Европейским банком реконструкции и развития о кредитовании строительства ТЭЦ во Владивостоке. Мы вели и ведем переговоры с компаниями "Дженерал Электрик", "Альстом" и "Сименс АГ" по поставкам оборудования — газовых турбин, фильтров — на тепловые станции "РАО ЭС Востока". В том числе, как мы надеемся, будут контракты с ними и по программе строительства четырех новых станций.
Но при этом я хотел бы отметить, что основную часть оборудования на эти станции все-таки поставят наши отечественные производители.
Когенерацию дальневосточному энергохолдингу помогут развивать японские компании "Соджиц Корпорэйшн" и "Кавасаки Хэви Индастриз".
В области возобновляемой энергетики "РАО ЭС Востока" активно сотрудничает с Международной финансовой корпорацией (IFC). В рамках программы по развитию возобновляемых источников энергии IFC окажет содействие "РАО ЭС Востока" в определении потенциала возобновляемых источников энергии в ДФО, формировании предложений по изменению региональной и федеральной законодательной базы для создания возможностей инвестирования в возобновляемую энергетику на Дальнем Востоке.
Большой интерес к развитию ветряных комплексов проявляют японские компании "Мицуи" и "Камаи". Совместно с ними "РАО ЭС Востока" собирается строить ветряные станции суммарной мощностью 3 МВт в п. Усть-Камчатск на Камчатке.
Уверен, что строительство первых четырех объектов тепловой генерации станет толчком к развитию экономики этой огромной части страны.
Энергетика Дальнего Востока срочно нуждается в новых энергомощностях, в том числе и в тепловых. Четыре стройки — это лишь первая часть амбициозного плана по созданию новой генерации мощностью до 4 ГВт до 2025 года. И в свете того, что в ДФО к этому времени в замене будет нуждаться порядка 3 ГВт мощностей, большая часть этих проектов жизненно необходима.
