Климатолог: наивно думать, что от потепления Россия только выиграет

Новая глава оценочного доклада Межправительственной группы экспертов по изменению климата (IPCC), черновик которой попал в СМИ в начале ноября, обещает миру самые разные и самые суровые последствия глобального изменения климата, от дефицита водных ресурсов до падения урожайности в сельском хозяйстве и продовольственных кризисов. О том, как развивается сегодня климатическая наука и почему важно знать, чем изменение климата грозит твоей стране, РИА Новости рассказал основатель и директор Потсдамского института исследования последствий изменения климата (PIK) Джон Шеллнюбер (John Schellnhuber).

- Очередной доклад IPCC, очевидно, на ближайший год останется в центре внимания ученых и всех, кто интересуется проблемой изменения климата. На ваш взгляд, чем важен именно этот доклад, уже пятый по счету? И как изменилась роль этих документов за 20 лет?

- Когда публиковался первый оценочный доклад, довольно давно, в 1990 году, климатология как наука, конечно, была еще очень и очень молода. С тех пор наше понимание того, как работает климатическая система, и технологии измерений, с тех же спутников, значительно улучшились. Сегодня можно сказать, что это весьма зрелая наука, и ее результаты надо воспринимать всерьез.

Прогнозы в докладе основаны на новом наборе сценариев развития планеты. Они показывают, что, если не принимать никаких специальных мер, есть определенный риск того, что к концу века Земля «потеплеет» в среднем на четыре градуса Цельсия, а к 2300 – и на все восемь. Это, конечно, будет уже совсем другой мир. Однако шансы удержаться в допустимых пределах двух градусов все еще остаются, если следовать сильным стратегиям по защите климата.

Нынешний доклад IPCC рассказывает, в принципе, ту же историю, что и предыдущий, но гораздо лучше обоснованную. Из нового в нем есть, например, повышенный уровень уверенности ученых в том, что именно влияние человека является главной движущей силой наблюдаемого изменения климата – теперь это 95%. С такой сложной проблемой, как изменение климата, это, пожалуй, настолько точно, насколько вообще может быть.

Новый доклад не то чтобы чем-то удивляет, но, скорее, движется по тому пути, который был обозначен много лет назад. Научная основа вопроса становится все более и более твердой, но общая картинка, в принципе, получается той же самой.

- Нужен ли в этом случае нам следующий, шестой доклад, такой же громоздкий и при этом «не то чтобы чем-то удивляющий»?

- На эти доклады уходят огромные усилия, тысячи ученых в течение 6-7 лет отдают им большую часть своего времени. Я не думаю, что нам нужно всенепременно дальше повышать уровень уверенности с 95% до 98%, а затем еще через семь лет, скажем, до 99%: мы уже сейчас совершенно достаточно знаем для того, чтобы действовать – если мы готовы действовать, конечно.

Возможно, между крупными докладами стоит публиковать гораздо более мелкие, по более узким вопросам – например, как теплеет океан, или как будет меняться ситуация с экстремальной жарой. Может быть, стоит и несколько сместить наше внимание в сторону последствий изменения климата для различных регионов мира.

Исходная миссия IPCC заключалась в том, чтобы стать этаким научным судом присяжных и ответить на вопрос, человечество ли движет изменением климата сегодня. Присяжные вынесли свой вердикт, их ответ – «да», с такой вероятностью, какой вообще можно достичь в этом вопросе. Так что можно сказать, что IPCC свою миссию выполнила, хотя вопрос о том, можем ли мы стабилизировать климат, пока остается без ответа.

Чтобы на него ответить, нужно гораздо больше экспертов по энергетике, сельскому хозяйству, другим секторам, и нужен еще более междисциплинарный подход, чем сейчас.

- В понедельник в Варшаве начнутся переговоры ООН по проблеме изменения климата – на ваш взгляд, где сегодня место науки в этом процессе?

- Наука все еще остается очень важной, поскольку она постоянно, раз за разом напоминает людям, принимающим решения, о том, что природа переговоров не ведет. Физика тоже – мы знаем, сколько тонн CO2 можем выбросить в атмосферу до того, как изменение климата примет опасные масштабы. Но дальше, на вопросы о том, какие решения, какая философия потребуется для того, чтобы достичь по-настоящему глобального соглашения по этой проблеме, ответить могут только политики, а ученые могут лишь выражать свою гражданскую позицию.

Наука может наглядно иллюстрировать остроту вопроса – нам все еще приходится напоминать политикам о том, что уже сейчас идут процессы, которые вскоре могут стать необратимыми, например, окисление Мирового океана. Несколько лет назад о важности этой проблемы никто не подозревал.

Иногда кажется, что политики как бы думают – ну, природа подождет, пока наш переговорный процесс «догонит» реальность – но природа ждать не будет. Наука и политика – разные миры, их очень трудно свести вместе, и важнейшую роль здесь может сыграть гражданское общество. Люди, которые выбирают политиков, которые потребляют товары и услуги и которые могут пострадать от изменения климата, должны сказать своим представителям в органах власти, что нужно прислушаться к научным фактам.

Иногда кажется, что сами люди не очень-то к ним прислушиваются, учитывая ажиотаж вокруг так называемого «перерыва» в потеплении.

- Насколько оправдано, по-вашему, такое пристальное внимание к этому вопросу?

- Безусловно, этот вопрос получил непропорционально и незаслуженно много внимания. Если посмотреть на данные, можно увидеть, что потепление продолжалось – в 1990-х оно, возможно, было не так ярко выражено, но если взять все имеющиеся данные, в том числе и по Арктике, тренд практически не меняется. Во-вторых, у нас почти 10 лет преобладала Ла-Нинья, а не Эль-Ниньо (соответственно холодный и теплый климатические феномены в тропической зоне Тихого океана – ред.). Если устранить этот эффект, тенденция вообще никуда не исчезает.

Кроме того, есть момент, который, с моей точки зрения, недостаточно ясно указан в докладе IPCC, просто потому, что новые исследования группа перестала учитывать за 9 месяцев до публикации доклада, а наука, конечно, на этом не остановилась. Мы теперь знаем — и можем это измерить – что глубинные слои океана, на глубинах в 700 метров, в 2 километра, разогреваются очень сильно. В следующей фазе Эль-Ниньо часть этого «спрятанного» тепла вновь выйдет в атмосферу, и потепление ускорится.

Так что с точки зрения глобального потепления, а не просто роста температуры воздуха у поверхности Земли, нет никаких оснований расслабляться и говорить «ну, может быть, углекислый газ все-таки ни в чем не виноват». По-настоящему глубокий анализ научных данных показывает, что это не так, нет никаких признаков этого. Большинство моих коллег считают, что через несколько лет, может быть, через десяток лет приповерхностная температура снова «ускорится».

- Если в этом случае внимание было незаслуженным, то какие вопросы в будущем заслуживают более пристального изучения?

— Список может быть бесконечным, конечно. Но если попробовать выделить несколько конкретных моментов – все еще сохраняется неопределенность с ростом уровня Мирового океана, окислением его вод и последствиями этого процесса для морских обитателей. И, конечно, есть очень важный научный вопрос последствий изменения климата – для сельского хозяйства, экосистем, здоровья людей и так далее. Мы уже знаем очень многое, и в то же время еще очень многое нужно выяснить. Но нужны ли нам здесь такие почти «библейских» масштабов доклады, как 1000-страничные работы IPCC – не знаю.

- Почему вам кажется важным именно вопрос последствий изменения климата?

— Я только что вернулся с конференции в Африке, в Камеруне, и там люди еще не понимают, не знают о том, что если рост глобальной средней температуры составит 4 градуса Цельсия, им придется жить и работать в совершенно иных климатических условиях. Это просто пример, но он показывает, что хотя последствия изменения климата затронут очень большое количество людей, знают о них пока лишь очень немногие.

В России экстремальная «волна жары» в 2010 году, скорее всего, привлекла внимание к проблеме изменения климата – ведь страна, которой обычно приходится справляться с холодными зимами, морозом и снегом, столкнулась с такой экстремальной жарой. В некотором смысле это был такой «будильник» для России – страна с преимущественно континентальным климатом в будущем, очевидно, будет подвержена риску такого рода экстремальных явлений. Мы видим и угрозу эрозии побережий на востоке России, и таяние вечной мерзлоты с самыми тяжелыми последствиями для инфраструктуры.

Мне кажется, после событий последних десяти лет можно точно сказать, что Россия пострадает от изменения климата, особенно когда дело касается экстремальных погодных явлений, наводнений, засух – и та простенькая история, которая пересказывалась раз за разом, о том, что Россия от потепления только выиграет, почти наверняка слишком наивна.