Константин Богданов, Сергей Петухов, обозреватели РИА Новости.
Кампания по выборам мэра Москвы закончена. Ее главные итоги: врио мэра Сергей Собянин с незначительным перевесом побеждает в первом туре, а его основной оппонент Алексей Навальный набирает неожиданно высокий процент голосов. Ни первого, ни второго не ожидали ни эксперты, ни социологические службы.
Как такое получилось, и какие уроки из этого могут извлечь участники, власть, оппозиция и рядовой избиратель?
Куда делись избиратели Собянина?
Первое, на что обратили внимание наблюдатели, — сенсационно низкая явка. Второе — процент действующего градоначальника: Юрий Лужков, напомним, получал по 70-75%. И это не следствие какого-то феерического успеха оппонентов Собянина. Просто лояльный консервативный московский обыватель — базовый электорат Юрия Лужкова и, как предполагалось, базовый электорат Собянина — не пошел голосовать за "своего" кандидата.
Откуда взялись избиратели Навального?
Строго говоря, ниоткуда, они здесь были всегда. Набранная им сенсационная на первый взгляд цифра в 27 с лишним процентов, с запасом перекрывшая даже самые смелые прогнозы политологов, на самом деле, впечатляет лишь на базе низкой явки.
За Навального в воскресенье проголосовало около 630 тысяч человек. Это с хорошей точностью воспроизводит типовой результат второго кандидата на прежних московских выборах за последние 15 лет. Для сравнения: в 2003 году Александр Лебедев получил 500 тысяч голосов, а Сергей Кириенко в 1999 году — 511 тысяч.
Только вот относительный результат Лебедева и Кириенко дал всего 11-12% на фоне трех с лишним миллионов голосов, оба раза подававшихся за Юрия Лужкова. На фоне 1,2 млн у Собянина точно такая же цифра чисто психологически выглядит по-другому.
В этом, по сути, разница подходов двух команд. Традиционная попытка власти сыграть на понижение явки не сработала. Навальный сумел накачать и мобилизовать свой ядерный электорат на участки — а Собянину этого в полной мере не удалось.
Показанный Навальным результат близок, по-видимому, к предельному уровню поддержки — особенно при сохранении этим политиком нынешнего стиля и риторики. Для дальнейшего количественного роста базы поддержки ему необходимо строить мосты к другим социальным корпорациям, которые пока даже в вольнодумной столице воспринимают бодрого интернет-трибуна весьма настороженно.
Что в этих цифрах для Собянина?
Будь в Москве второй тур 22 сентября, Собянин, скорее всего, выиграл бы его, не особо напрягаясь, так как электоральная база Навального исчерпана — в отличие от базы Собянина. И, к слову, такой сценарий укрепил бы московскую власть куда сильнее, чем зыбкая победа в первом туре.
Многие склонны считать, что 1,2 млн голосов — это слишком мало, чтобы считать позиции Собянина по-настоящему крепкими. Ведь, скажем, на президентских выборах Михаил Прохоров — куда более расплывчатый, неконкретный и системный, чем Навальный, но ставший фокусом протестного голосования в столице — получил 870 тысяч голосов. А за Юрия Лужкова, напомним еще раз, голосовало по три и более миллионов москвичей.
Если же рассматривать эти выборы как потенциальную заявку Собянина на лидерство на федеральном уровне, то следует признать, что такое выступление вряд ли можно считать значительным усилением.
Итоги и уроки выборов для власти
Причем кандидат Кремля победил в невиданных прежде прозрачных условиях электорального процесса. Тем самым федеральная власть показала, что даже в сложных и скептически настроенных мегаполисах она способна добиваться своего.
Это хороший признак запаса прочности политической машины, и в данном случае неважно, чем он обеспечен: силой и популярностью предложенных провластных кандидатов или же слабостью и дезорганизованностью альтернативных политических сил.
Однако широкое внедрение московского опыта может породить целый ряд проблем. С одной стороны, власти придется радикально усилить конкурентоспособность своего кадрового резерва, который несколько расслабился за время отсутствия прямых губернаторских выборов и повсеместного сокращения числа прямых выборов мэров.
В противном случае на одном только тезисе "реальной работы" можно далеко не уехать, а электорат "на безрыбье" легко может навыбирать на региональные и муниципальные должности кучу традиционного с 1990-х годов мусора — от бестолковых политиканов до откровенного криминала.
То есть реальное усиление политической конкуренции, с одной стороны, укрепляет политическую машину как механизм, но, с другой стороны, способно ослабить достигнутые в ней позиции партии власти и сформировать альтернативные центры силы, и в этом кроются риски для федеральной элиты.
Итоги и уроки для Алексея Навального
Навальный на этих выборах электорального чуда не явил. Как мы уже отметили, он грамотно и дотошно собрал и привел на выборы свой электорат, не продемонстрировав по-настоящему грозного уровня поддержки в абсолютных числах.
Однако сама медийная обвязка выборов, неожиданно низкий процент Собянина и красивые цифры относительных процентов сделали свое дело: Навальный успешно оформил заявку на участие в федеральной системной политике. По сути, он с блеском (хоть и не все в этой части зависело лично от него) добился главного — заметного второго места с серьезным отрывом от прочих конкурентов.
И вот тут мы опять возвращаемся в исходное положение — к так называемому делу "Кировлеса". Мы и раньше отмечали, что разбирательства вокруг вятских дров излишне политизированы с обеих сторон и вызывают ненужную нервозность. В условиях же, когда рассматриваться будет не просто дело какого-то гражданского активиста, а человека, который чуть было не перевел московские выборы во второй тур, отрешиться от политической составляющей будет еще сложнее. По сути, всем лицам, заинтересованным в "кировском" сюжете, придется принимать очень непростые решения.
Уроки для рядового избирателя
К итогам московских выборов полезно присмотреться и рядовым избирателям, причем не только в столице. Даже в Москве, где протестные настроения на выборах обычно выше, чем в провинции, результат, запланированный властью, был достигнут без видимого напряжения — при электоральной апатии лояльного к власти большинства.
Оппозиционный электорат, который, судя по результатам выборов, участвовал в выборах гораздо активнее, имеет возможность достаточно точно оценить собственный потенциал и заодно — запас прочности нелюбезного ему "режима".
Полтора процента голосов, отделившие Собянина от второго тура, естественно, не гарантировали бы победу во втором туре Навальному, скорее всего, в конечном итоге все равно победил бы Собянин. Но тогда власти, вероятно, пришлось бы всерьез заняться мобилизацией своего ядерного электората на выборы. Или же рисковать остаться во втором туре с тем же неполным миллионом голосов.
Таким образом, рядовой избиратель в Москве может примерно прикинуть цену своего голоса. Она еще недостаточно высока, чтобы все бросить и бежать на выборы. Но уже приближается к критической цене, когда дальнейшая девальвация своего активного избирательного права путем неучастия в голосованиях может реально повлиять на итоги выборов.
Говоря проще, не стоит недооценивать свое участие в голосовании даже при кажущейся тиши и благодати, именуемой в политлексиконе "стабильностью" и "поступательным развитием".
Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции
