Сергей Петухов, обозреватель РИА Новости.
В среду 20 марта на коллегии Минобрнауки министр Дмитрий Ливанов сообщил, какой ему видится оптимальная модель управления отечественной фундаментальной наукой. Это, по словам министра, Совет по науке при его ведомстве, состоящий их "крупных ученых в дееспособном возрасте, работающих и достигших реальных успехов".
Из российских академиков таким требованиям на сегодня отвечают очень немногие, и в первую очередь физик Александр Поляков, ставший в ту же среду лауреатом самой крупной в мире научной премии Fundamental Physics Prize. Но Поляков лишь формально числится членом-корреспондентом Российской академии наук, а фактически уже больше четверти века работает профессором Принстонского университета в США.
Таким образом, если идея Ливанова о Совете по науке будет реализована, то впервые в отечественной истории Российская академия окажется отодвинутой от руля управления фундаментальной наукой, и центр научных исследований сместится в университеты, как это и принято во всем остальном мире.
Однако та же история отечественной науки свидетельствует, что задача перед министром стоит поистине титаническая. Во всяком случае, до сих пор с ней не могли справиться ни цари, ни генсеки, ни президенты.
В среду – об ученых и деньгах
В среду 20 марта в Женеве самой крупной в мире научной премией Fundamental Physics Prize был награжден профессор Принстонского университета, член-корреспондент Российской академии наук с 1984 года Александр Поляков. Он получит 3 млн долларов.
В тот же день в Осло еще одного профессора из Принстона Пьера Делиня, члена стразу трех академий наук – Французской (с 1978 года), Национальной академии США (с 2007) и Шведской королевской (с 2009), наградили премией Абеля в 6 млн норвежских крон (чуть больше $1 млн по курсу на среду).
И в ту же среду в Москве на коллегии Минобрнауки министр Дмитрий Ливанов сообщил, что все российские ученые вместе получат от правительства на свою науку 1,6 млрд рублей ($51,9 млн). Но выдадут их не сразу, а понемножку, в течение ближайших восьми лет, то есть в среднем по $6,5 млн в год. Некоторые вообще ничего не получат.
"Мы будем координировать все фундаментальные научные исследования – как в вузах, так и в научных учреждениях РАН", – подчеркнул министр. Но на этом не остановился. "В ближайшее время мы создадим Совет по науке, где будем обсуждать программу исследований и ход реформы. Этот совет станет голосом российской науки",– пообещал он и уточнил, что в Совет войдут только "крупные ученые в дееспособном возрасте, работающие и достигшие реальных успехов".
Вот такая насыщенная событиями среда для академиков по всему миру выдалась на этой неделе. Двум из них выдали на личные нужды больше 4 млн долларов. Другим пообещали даже на их науку денег не давать, и вообще голоса лишили – только потому, что средний возраст действительного члена РАН на сегодня – 74 года.
Благие намерения
Все эти события, впрочем, вряд ли можно отнести к судьбоносным для науки. Что касается премий, претендующих на то, чтобы покончить с более чем вековой монополией Нобелевки как главной научной премии в мире, то они еще слишком юные, чтобы даже мечтать об этом.
Премии по фундаментальной физике всего два года. Учредил ее российский бизнесмен Юриий Мильнер, как он сам сказал, для поощрения бывших коллег и друзей его незабываемой мэнээсовской молодости в Отделе теоретической физики Виталия Гинзбурга Физического института АН СССР. (Отдел и впрямь был выдающийся, его шеф просеивал своих сотрудников по принципу "одна сволочь заразит и развалит весь коллектив".)
Премия Абеля существует с 2004 года. Учредил ее точный аналог и полный тезка нашего Минобрнауки – министерство образования и науки Норвегии, взяв для этого из бюджета страны 200 млн крон.
Поэтому существует очень большая вероятность того, что еще через сто лет об этих премиях никто даже не вспомнит, а Нобелевская по-прежнему будет существовать. Как учит опыт, и благородные порывы души, и бюджетные деньги, к сожалению, быстро кончаются.
Что же касается слов Дмитрия Ливанова на министерской коллегии, то академиков за почти 300 лет существования их академии и не так пугали. А результат?
Женское изделие, или Откуда она взялась
Официально считается, что Российскую академию наук создал Петр I. Но даже простое сравнение дат показывает, что это не совсем так, вернее – совсем не так.
8 февраля 1724 года, ровно за год до своей смерти, день в день, Петр действительно написал указ о создании в Петербурге академии наук. Она должна была состоять из трех классов: математического, естественных наук и гуманитарного, в которых 11 профессоров должны учить недорослей наукам. По сути это был университет европейского образца с тремя факультетами, профессорами и студентами.
Но в реальности создавать и открывать Академию в декабре 1725 года, почти через год после смерти супруга, пришлось уже его жене императрице Екатерине I, а первый устав Академии был составлен при ее дочери императрице Елизавете Петровне.
У обеих как-то так получилось, что вместо европейского университета, призванного создать науку в России, она, наука, сначала была импортирована в виде готовых иностранных ученых, а с появлением при Елизавете в Академии Михаила Ломоносова, защитившего диссертацию в Марбургском университете, началась замена "понаехавших" на российских академиков.
В итоге у нас появился совершенно уникальный, не имеющий аналогов нигде в мире центр занятий и управления наукой, идеально, как показало время, вписывающийся в механизм абсолютной монархии.
Непотопляемый корабль науки
Сломать это учреждение и передать функции управления наукой в университеты, как в Европе, а затем и во всем остальном мире, до сих пор никому не удавалось. Хотя пробовали это сделать даже люди, облеченные абсолютной властью.
Ничего не вышло у Александра II, давшего университетам европейский устав, который позволял создавать в вузах ученые общества "для усовершенствования совокупными усилиями какой-либо определенной части наук" и "возвышения их уровня в Университетах" (§119 устава).
Более того, убили царя-либерала не кто-нибудь, а университетские студенты. Из восьми непосредственных бомбистов – участников покушения 1 марта 1881 года, только двое не учились в университетах.
Хотел сломать систему Иосиф Сталин, который мечтал перенести центр тяжести науки в созданные при нем отраслевые НИИ, но сдался, сам став академиком в 1939 году.
Пытался Никита Хрущев, но практически все, что ему удалось – это перевести Морской гидрофизический институт АН СССР, занимавшийся среди прочего проблемой цунами, из Москвы на берег моря, в Севастополь. "Где вы тут цунами увидели? Вот и оправляйтесь на море, там ищите, раз такие умные!" – так рассказывают про гнев первого секретаря ЦК КПСС институтские старожилы. Но даже при этом академики сумели переехать в Крым, а не на цунамиопасную Камчатку.
Апогея своего научного всесилия АН СССР достигла при Брежневе. Когда туда сунулся было человек со Старой площади (аппарата ЦК КПСС) со словам, что есть, мол, мнение очистить ряды академии от "научного власовца" академика Сахарова, ему только в лицо не рассмеялись.
Борис Ельцин, провозглашая демократический выбор России, в Академии наук лишь сменил президента. Им стал его знакомый еще по Свердловску академик Юрий Осипов. О том, что новый президент РАН был креатурой Ельцина, писал в своих мемуарах последний президент Академии наук СССР Гурий Марчук.
Об этом наверняка знает Владимир Путин, который, в отличие от своих подчиненных, никогда, ни разу за все свои президентские и премьерский сроки не позволил себе публичную критику РАН.
Видимо, академики уважение президента чувствуют. Когда в мае 2008 года к ним сунулся было человек со Старой площади (аппарата президента) со словами, что, мол, есть мнение очистить их ряды от члена-корреспондента РАН Бориса Березовского, академики разве что в лицо ему не рассмеялись.
Знак свыше
Пока писалась эта статья, пришли с обысками в Минобрнауки. По сообщению Следственного комитета РФ, с наукой это вообще не связано, а касается дела ректора ГУУ, подозреваемого во взятке.
Трудно заподозрить российских академиков во влиянии на силовые органы или в связях с потусторонним, но привкус мистики остался.
Так или иначе, история российская – в том числе и новая – свидетельствует: министру Ливанову понадобятся нечеловеческие силы, воля и мужество для реформы управления отечественной фундаментальной наукой.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
