МОСКВА, 26 окт - РИА Новости, Валерия Мишина. Семьям, в которых несколько детей, нелегко решиться на переезд за границу. Но если родители приняли решение уехать из страны, детям выбора не остается. Семья Даниила уехала в Израиль в 1991 году, когда ему было десять лет, а его брату Юрию - четыре месяца. Но спустя несколько лет скитаний по Израилю и Канаде семья решила вернуться на родину. Даниил рассказал РИА Новости, как это было.
Секретный отъезд
О том, что семья едет жить в другую страну, Даниил не знал почти до самого отъезда в марте 1991 года.
«Это случилось неожиданно для меня, - вспоминает он. - Был еще Советский Союз, я учился в третьем классе, мои одноклассники готовились к приему в пионеры. Мы учили стихи про Ленина и революцию. И вдруг родители объявляют, что мы уезжаем, пакуем вещи. Видимо, чтобы я кому-то не проболтался, они мне не говорили об отъезде заранее. Я даже не успел поговорить с одноклассниками - это произошло на весенних каникулах».
Среди причин, которые побудили его семью покинуть СССР, Даниил называет националистические настроения и многочисленные публикации в прессе на эту тему - тогда как раз набирало популярность радикальное антисемитское движение «Память», в адрес людей «не той» национальности звучали угрозы физической расправы. «Папа у меня еврей. Конечно, степень реальной угрозы оценить было сложно, но многие действительно собирали чемоданы и уезжали», - вспоминает молодой человек.
По его словам, Израиль он в то время воспринимал как «другую планету», а про культуру страны и иудаизм знал совсем немного.
«Тогда еще была проблема поменять рубли на доллары. Папа с большим трудом купил билеты на «Аэрофлот». Прямых рейсов в Израиль в то время еще не было, и мы долетели до Кипра. Там у родителей был знакомый, который одолжил денег на паром до Хайфы. После этого мы еще ночь плыли в Хайфу, и первое, что я увидел, - это безумно красивый вид на гору Кармель», - рассказал Даниил.
Месяц после приезда в Израиль семья жила у родственников, затем переехала в кибуц. На тот момент это было неплохим вариантом для репатриантов, так как предлагало им некий облегченный вариант адаптации. Израильское государство выделяло определенную сумму на первое время, эти деньги передавались кибуцу и репатрианта брали на все готовое: людей кормили в столовой, к их услугам прачечная, они бесплатно изучали иврит.
«В Израиле я пошел в школу в соседнем кибуце. Когда учителя меня спрашивали, я по привычке вставал, вызывая смех других детей. Меня удивляло, что можно называть учителей просто по имени и не носить форму. Еще бросалось в глаза, что учителя пишут знак плюс в школах как букву «т», чтобы не возникало ассоциации с христианской символикой», - делится первыми впечатлениями Даниил.
С бывшими соотечественниками семья в первые полтора года почти не общалась - их в кибуце было мало. Мальчик играл и учился с местными детьми. Через полгода он уже хорошо говорил на новом для себя языке, но бегло читать научился только года через два. «Иврит - язык, где все пишется в основном без гласных, ты должен догадываться, что это за слова. Если слова не знаешь, то прочитать не сможешь», - говорит он.
Даниил вспоминает, что в Израиле, как ни странно, зимовать оказалось холоднее, чем в России. Дело в том, что там нет центрального отопления. Его семья включала электрический обогреватель, все спали вместе в одной маленькой комнате. «Скоро родился еще один братик - Илья, поэтому маме было тяжелее всех. У братьев разница в год и три месяца. Мама занималась детьми, папа работал журналистом в русскоязычной редакции в Тель-Авиве. Он уезжал на полнедели, ездил по всей стране», - вспоминает Даниил.
Жизнь в Кирьят-Шмоне Даниилу показалась труднее, чем в кибуце. «Население бедное, людей с образованием немного, подростковая среда конфликтная и, соответственно, у меня было много ссор со сверстниками», - делится Даниил. Кроме того, там жили репатрианты из разных стран, с разными традициями и культурными устоями, из-за чего порой возникали недопонимание и конфликты.
В то же время в городе было уже много русскоязычных репатриантов из всех республик бывшего Советского Союза. «Появились приятели, знакомые и друзья, - вспоминает Даниил. - Все поддерживали друг друга».
Ситуация в стране на тот момент была напряженной из-за сложных отношений с соседними арабскими странами, большинство из которых Израиль не признают. «В каждой семье есть погибшие и раненые в войнах, люди держатся друг за друга, поэтому так важна идентичность, - рассуждает Даниил. - Общество политизированное, в школах подробно изучаются Война судного дня, Ливанская война».
После жизни в Кирьят-Шмоне семья все-таки уехала в центр страны, но прожила там всего полгода, решив из Израиля уехать. «Основная причина, наверное, в том, что у меня мама не иудейка - она русская. Если ты приезжаешь в Израиль как репатриант, получаешь гражданство, то предполагается, что ты должен интегрироваться, то есть принять иудаизм. Мы с мамой православные и не хотели отказываться от своей веры», - поясняет он.
Красные клены и прогулки в жерле вулкана
Семья уехала в Канаду и планировала там остаться. Приезжим в Канаде, по ощущениям Даниила, жить гораздо легче, так как местное общество по отношению к иностранцам гораздо более открыто.
В Канаде он сначала учился в так называемом welcome-классе для приезжих, где изучают только язык. Затем полгода ходил в обычную школу. «В старшей школе в Канаде есть возможность выбирать предметы. Это больше похоже на университет, у тебя гораздо больше ответственности. Неважно, сколько тебе лет - тебе дают список вопросов, готовишься, потом пишешь тест, получаешь балл. Как такового класса нет - только потоки. В результате на физике ты с одними ребятами, на математике с другими, на истории - с третьими. В твоем поле зрения находится где-то 200-250 человек одновременно», - делится опытом Даниил.
В Канаде его больше всего потрясли сильные перепады температуры зимой. Утром могло быть в районе нуля, а вечером - минус 20 градусов. А еще в Монреале прямо в центре города, в парке, есть древний потухший вулкан высотой с небоскреб. Можно гулять в его жерле.
В Канаде его отец сотрудничал с американскими и канадскими русскоязычными изданиями. Но потом ему предложили работу в одном из московских изданий, и в 1996 году семья вернулась в Россию. Отец Даниила, журналист, понял, что ему интереснее и перспективнее работать в Москве, чем за границей. Да и ситуация в стране стала менее напряженной. Можно было возвращаться и жить.
Швеция - чемпион по толерантности
Вернувшись в 1997 году в Россию из Канады, Даниил не заметил в стране разительных изменений по сравнению с 1991 годом. Его младшие братики, которым было четыре и пять лет, пошли в детский сад, а он - во французскую спецшколу.
«Сложностей с русским языком ни у кого из нас не было. Родители с филологическим образованием, в семье у нас всегда говорили по-русски и папа со мной всегда занимался. Конечно, было смешно в конце 10-го класса получать оценки за сочинение, когда за литературную часть тебе пятерку ставят, а за пунктуацию и орфографию - двойку», - делится Даниил вновь возникшими перед ним сложностями.
Но путешествия Даниила на этом не закончились. Несколько лет назад он получил второе образование в Швеции, где изучал управление здравоохранением. Поехав туда с женой и ребенком, он был уверен, что после учебы вновь вернется в Россию.
«Швеция лучше всего умеет принимать иностранцев, а мне уже было с чем сравнивать. Там действительно многоязычная среда, очень толерантная. Если ты ведешь себя прилично, у тебя есть все шансы влиться в общество и найти работу», - говорит Даниил.
Сейчас его братья - студенты московских вузов, будущие программист и демограф. «Насколько я знаю, они хотели бы поехать поучиться в аспирантуре в Европе, возможно, в той же Канаде. Но мне кажется, ни я, ни братья всерьез не собираемся никуда уезжать. У нас здесь родители, слишком много близких людей, которых не хотелось бы оставлять», - делится мыслями Даниил.
В то же время эмиграция, по мнению Даниила, это бесценный опыт. «Жизнь за границей, в новой среде предлагает посмотреть на родную среду другими глазами, что-то переосмыслить», - замечает он.
