Анна Банасюкевич
Спектакль "Божественная комедия" по поэме Данте Алигьери в постановке литовского режиссера Эймунтаса Някрошюса, открывший в четверг фестиваль "Сезон Станиславского", зрители смогут увидеть в пятницу и субботу на сцене московского Малого театра.
Театральный гид: Аполлон, дама с камелиями и замшелые швейцарцы >>
Спектакль Някрошюса - всегда событие в театральном мире. Новую работу "литовского гения" зрители и специалисты готовы ждать несколько лет, а предыдущие его шедевры - "Гамлет" или "Отелло" пересматривать по нескольку раз. Творчество Някрошюса, сколько бы серьезных исследований о нем не было бы написано, с трудом поддается анализу. Его спектакли, строго выверенные, структурированные, лишенные какой бы то ни было приблизительности и поражающие точностью мизансцен, удивляют своей необъяснимостью - к ним невозможно применить привычные инструменты критика.
Один из очевидных признаков гениальности - какая-то авторская, непознаваемая логика: метафоры Някрошюса всегда вызывают у зрителя нужную режиссеру эмоцию - сочувствие, волнение, восторг - но как он этого добивается, объяснить невозможно. Някрошюсу бесполезно подражать - нагромождение метафор у иных режиссеров приводит к пустой многозначительности, у Някрошюса же, работающего с Шекспиром, Достоевским или Данте на соответствующем им уровне сложности и многослойности смыслов, спектакли поражают своей простотой, ясностью, органичным сочетанием метафизического серьеза и земного юмора.
Свою "Божественную комедию" Някрошюс ограничил первыми двумя книгами - значительную часть спектакля Данте путешествует по кругам ада, заканчивая свое путешествие в последнем, самом страшном кругу, где томятся знаменитые предатели во главе с Иудой. К концу второго акта Данте в сопровождении верного спутника и своего поэтического кумира Вергилия оказывается у выхода из ада - сцена заполняется красными сигнальными треугольниками, обозначающими пограничную зону - дальше уже чистилище. В третьем акте Данте наблюдает за живыми душами, избавляющимися от своих грехов. На сцену спускаются наушники, мужчины и женщины прижимают их к голове - звучащие голоса требуют от них какого-то ответа, мучают, заставляют метаться. Лишь в финале вобравший в себя множество посмертного человеческого горя Данте оказывается на пороге рая, где ждет его Беатриче - теперь вполне осязаемая. Ведь до этого она была лишь тенью, которая всегда рядом, ангелом-хранителем, строго и заботливо охраняющим путешественников.
У Данте Беатриче - образ возвышенной любви поэта, который он пронес через всю жизнь, появляется лишь в раю, где пребывает ее бессмертная душа. У Някрошюса она на сцене с самого начала: хорошенькая, "правильная", вполне земная, девочка - с аккуратным толстым хвостом русых волос, в белых колготках и туфельках. Девочка со скрипочкой, которая забирается на помост, чтобы продемонстрировать свое умение - и даже тени в лохмотьях, страдающие души, застрявшие между жизнью и смертью, затихают, чтобы ее послушать.
Беатриче всегда где-то рядом, даже если Данте - высокий, худой человек в красной рубашке - не видит ее: она кричит чайкой, выкликая его, встает требовательной ножкой на грудь, заставляя подняться. Она убирает волосы ему со лба, запрыгивает на руки и целует, она не дает темным силам разлучить его с верным Вергилием.
На темной, почти пустой сцене только огромный черный металлический шар и поблескивающая стена, отделяющая царство мертвых от царства живых. Остальные предметы появляются только вместе с героями - например, ослепляющие белизной и трогающие игрушечными размерами макеты родной поэту Флоренции. И здесь царит образ Беатриче, возвышающейся посреди крошечных декораций, но здесь еще и Джемма, жена поэта - взрослая, властная, она темпераментно бранит мужа за его легкомысленные странствия вдали от дома и семьи.
История сохранила память о нескольких встречах Данте с Беатриче - первое острое впечатление девятилетнего мальчика, потом образ молодой замужней женщины. В "Божественной комедии" Някрошюса тоже есть момент, когда незримо следующая по пятам любимого Беатриче вдруг оживает. Тени окружают ее, расцвечивая черное платье мишурой ярких, разноцветных стикеров. Данте на секунду отворачивается от видения, не в силах поверить своим глазам, а когда разворачивается, то легкая Беатриче вдруг вспархивает и исчезает, обернувшись вокруг своей оси и оставив лишь ворох цветных бумажек на полу.
Путешествие Данте напоминает путешествие Фауста из другого спектакля Някрошюса - долгий путь сквозь темноту, странные, неожиданные встречи. Но потусторонний мрак может вдруг смениться вполне земной иронией, рожденной из сочувственного взгляда на человеческие слабости, привычка к которым жива и после смерти. В одном из первых кругов ада Данте поражен целой чередой кумиров - поэтов-язычников и героев античного эпоса: здесь и Гомер, и Овидий, и многие другие. Держа в руках свечки, они задувают их друг у друга - будто последующий в этом славном ряду затмевает славу своего предшественника. Восторженный Данте сует им в руки камень - для автографов. Кто-то гордо отказывается, кто-то простодушно польщен, кто-то целует камень, а одна экзальтированная дама на секунду сует камень между ног - и Данте обжигается, получив его обратно.
В финале Някрошюс дарует влюбленным встречу - сначала они никак не могут по-настоящему увидеть друг друга, никак не могут приблизиться. Вергилий собирает в ладони их воздушные поцелуи, подталкивает их друг к другу. На миг они все же соединяются в долгожданных объятиях, сливаясь в одно красное живое пятно - Беатриче в алом платье и Данте в красной рубашке.
