- Людмила Михайловна, вы являетесь одной из самых известных российских правозащитниц, возглавляете Московскую Хельсинкскую группу, на протяжении 10 лет работаете в Совете по правам человека. Откуда вы берете силы на постоянную борьбу?
- Хочется, чтобы в этой стране люди жили лучше. Когда началась война, мне было почти 14 лет, когда война кончилась, мне было почти 18, и я видела, какие у нас замечательные люди. Я думаю, что впечатление от войны и от того, как люди эту войну выдержали, как они ее вели, в меня вселило и уважение, и любовь к своим согражданам. Для меня очень важно, чтобы именно в этой стране люди жили лучше, чтобы власти уважали их права и человеческое достоинство. Наши люди это заслужили. Вот отсюда и энергия, про которую вы говорите, отсюда, если хотите, и злость, что это не соблюдается.
- Какую роль в вашей жизни сыграли родители?
- Я помню, когда один раз утром, наверное, мне лет десять было, я рано проснулась, еще можно было полежать в постели, и подумала: какая я счастливая девочка, у меня лучшие в мире родители. Правда, очень хорошие родители. Они оба из бедных семей были. Мама 1906 года, отец 1905-го. Тут Первая мировая война, гражданская война. Они оба жили в Крыму, познакомились, когда были студентами Симферопольского педагогического института, отец на экономическом факультете, мама на математическом. И вскоре поженились. Когда мне было три года, мама, окончив институт и отработав три года - тогда полагалось отрабатывать - подала документы в аспирантуру МГУ на механико-математический факультет и была принята. Они оба были комсомольцы, очень убежденные люди. Мама забрала меня, и мы приехали в Москву.
Сначала жили в студенческом общежитии МГУ на Стромынке. Мама уходила на занятия, а меня отводила на всю неделю в детский сад МГУ. Потом папа тоже переехал в Москву, сначала жил в общежитии, а потом получил две комнаты в Останкино в коммунальной квартире, тогда это был далекий загород. Надо сказать, я знала, что в семьях мужчины напьются, бьют жен, бьют детей. У нас прибегали прятаться женщины с детьми, пока муж протрезвеет. А у нас никогда такого не было. Я не помню, чтобы отец с матерью ссорились. Они, наверное, ссорились, но я никогда этого не видела.
