Александр Архангельский
На отборочной комиссии союза кинематографистов, которая определяет, кто будет от России выдвинут на "Оскар", случился форменный скандал. Фильмы Звягинцева "Елена" и Сокурова "Фауст" не прошли, а прошла "Цитадель" Никиты Михалкова. Про которую гадости не говорил только ленивый, а хвалили лишь Валерия Новодворская и Николай Усков. Председатель, режиссер Меньшов, отказался ставить подпись под итоговым документом, сочтя результаты голосования неадекватными; кинематографическая среда бурлит. Но гораздо интересней и важнее самого скандала тот контекст, в который он попадает.
Акела промахнулся. Так бы я определил сегодняшнее отношение киношников и властителей к Никите Михалкову. Могущественный, все сметающий на своем пути, получающий любые бюджеты, пробивающий любые решения, переигрывающий любые съезды, он вдруг катастрофически и непоправимо провалился. И по уровню, и по прокату. Вообще-то говоря, бывает. И в жизни каждого режиссера, каждого писателя, артиста, музыканта случается такой момент – провал. Иногда по его вине, иногда без его вины, а иногда из-за того, что публика отстала от хода времени. Но одно дело, если проваливается обычный художник, и совсем другое – если неуспех накрывает волной могущественного вождя культурного племени.
Его будут свергать с пьедестала не те, кого он так сладострастно унижал на съезде победителей, а те, кто жил в его тени. Ему припомнят все мигалки, гранты, все высокомерие. Но главное: ему будут мстить за свою собственную раболепность и свое собственное кумирослужение. "Мы были с тобой, когда ты уничтожал поверженных противников, мы ничего не говорили, когда ты выдавливал Киноцентр, чтобы удобнее было вести строительство в центре Москвы, мы молчали, когда под твою студию сносили дом в центре Москвы. И поэтому – ату тебя!"
Нужно сказать, что много лет назад, на знаменитом 5-ом съезде кинематографистов, Никита Михалков пошел наперекор большинству. И вступился за старшего Бондарчука и Кулиджанова. Нет ничего хорошего в готовности оправдывать бондарчуковскую сервильность при нулевом художественном результате, но похвально нежелание сдавать того, чьим покровительством ты пользовался, только потому, что ситуация переменилась. Однако демарш Михалкова был полным исключением из правил. Большинство из тех, кто вместе с ним пристраивался к позднесоветской власти, охотно сдали промахнувшихся вождей. Вчера ласкали Кулиджанова с Бондарчуком, сегодня будем их топтать. Тем бескомпромиссней, чем трусливее вчера молчали.
И теперь Никита Михалков сам оказался в роли позднего Бондарчука. Он промахнулся. А его покровители не очень любят тех, кто получил все, но не принес им ничего. И поэтому все, что вчера считалось извинительными недостатками большого художника, сегодня превратится в невыносимые амбиции. А то, что вчера было проявлением мужского характера, сегодня станет нестерпимой настырностью. Во власти, в том числе, медийной, ему сохранят благородную верность немногие, и это будет серьезной проверкой на прочность.
Что же до болота… Как только до болота дойдет, что наверху Акелу не считают более неприкасаемым, болото вспухнет и попробует втянуть его в трясину. Ужас в том, что, если за поздних Кулиджанова и Бондарчука было кому заступиться, имелся молодой Никита Михалков, то за позднего Никиту Михалкова из бывших славословящих не вступится никто. Уж скорее кто-нибудь из тех, кого он хотел раздавить, пока был в силе.
Я это не к тому, что Никите Сергеевичу нечего предъявить на выходе. Есть чего. Но беда и проблема – не в нем.
